Герцель Новогрудский - Пещера Батикава

Пятитонка молчал, но по тому, как виновато поглядывал он на Лешу, было видно, что он тоже так считает.

Оба были уверены: Леша начнет сейчас спорить, станет их в чем-то убеждать, будет что-то доказывать.

А Леша не спорил. Он и сам-то, в общем, думал, как Валька, ему только неприятно было слушать его грубости. При чем здесь «ишачить»? Почему — дураки?

Но вдаваться в объяснения Леша не стал. Просто пожал плечами и свернул на свою улицу, хотя мог еще пройти с ребятами до следующего угла.

Валька и Пятитонка смотрели на удаляющуюся спину приятеля. Им было почему-то жаль Лешу.

Ночью Леша проснулся и стал думать о кукурузе. Печальные это были мысли. Нет больше доисторической находки, нет великого открытия, нет научного опыта, ничего нет, все лопнуло, как мыльный пузырь.

Впрочем, как сказать… Кукуруза ведь не мыльный пузырь. Она выросла. Пусть обыкновенные, пусть не доисторические, но стебли шумят сейчас под ветром на полянке. Леша знает на них каждый листик, каждую метелочку…

Что-то душно. Леша повернулся на другой бок. Подумалось, ему-то хорошо: захотел побольше воздуха, выпростал голову из-под одеяла, и пожалуйста — набирайся кислорода, дыши. А кукурузным корням каково? Задыхаются, а кислороду до них не добраться…

Рассвело по-настоящему. За окном, как на фотографии, четко вырисовывался ствол тополя. Чирикнул ранний воробей.

Леша тихо поднялся, стал одеваться.

Леша только пришел на полянку, только забрался в пещеру, чтобы взять свою мотыгу, как услышал молодецкий посвист. В чистом воздухе далеко вокруг разносилась знакомая, расцвеченная причудливыми вариациями мелодия «Распрягайте, хлопцы, коней».

Леша замер. Смотри ты, Пятитонка!..

Прошло несколько минут. Пятитонка появился из-за кустов, старательно досвистел мелодию, потом с отрешенным видом забрался пятерней в затылок, потом, не меняя задумчивого выражения лица, взял прислоненную к дереву Валькину мотыгу, не спеша направился к рядам кукурузы.

Леша не без удивления наблюдал за другом: чудеса — сам пришел, сам берется за работу…

Видно, решил толстяк, что, кроме него, никому больше нет дела до участка. Ну погоди же!..

Леша знал про одно замечательное свойство пещеры. Его случайно открыл Валька: каменный раструб входа не только похож на великанский громкоговоритель, но и действует как громкоговоритель. Нужно только знать место, откуда кричать.

Быстро отсчитав от входа в глубину неполных пять шагов, Леша пригнулся к земле и голосом милиционера Еськина крикнул:

— Подросток Граевский, почему здесь?..

Громовой окрик обрушился на подростка Граевского как с ясного неба. От неожиданности Пятитонка тонким голосом ойкнул, вобрал голову в плечи, растерянно оглянулся.

У входа в пещеру стоял Леша и хохотал.

При виде Леши на добром лице Пятитонки расплылась улыбка.

— Ой, Леша, это ты?..

— Нет, не я.

— Ты, значит, тоже пришел?

— «Тоже»! — возмутился Леша. — Я пораньше твоего тут.

— А зачем ты пришел, Леша?

— А ты зачем?

— Я, понимаешь… — Пятитонка поморгал. — Жалко стало кукурузу, Леша. Ну что в самом деле… Она ведь не виновата, верно? Зачем же бросать?

Леша с Пятитонкой работали молча. Леша рыхлил с одного конца, Пятитонка — с другого. Не уговариваясь, каждый старался быстрее дойти до середины ряда и перейти на половину напарника.

Так прошли три ряда. В первом ряду обогнал Леша, во втором и третьем — Пятитонка. Толстяк когда нажмет, за ним не угнаться.

Выпрямили замлевшие спины, минуту передохнули, разошлись, чтобы начать новый ряд.

Леша вышел на четвертую борозду и прислушался. Ему показалось, будто кто-то работает рядом. Странно, неужели Пятитонка по ошибке пропустил ряд?

Обойдя линию кукурузных стеблей, Леша посмотрел вдоль пятого ряда.

Да и здесь работа шла вовсю: почву рыхлил… Валька.

С другого конца борозды показался Пятитонка. Он тоже увидел Вальку и, пораженный, повторил фразу, какой недавно встретил Лешу:

— Ой, Валька, это ты?

Валька стоял лицом к Пятитонке, Валька смотрел на него ничего не выражающим взглядом, Валька продолжал мотыжить.

В разговор вступил Леша.

— Ты как здесь, Валька? — спросил он. Валька, не отвечая, двигал мотыгой, как автомат.

— Валька… — Леша дотронулся до Валькиного плеча.

Тут Валька метнул в сторону мотыгу, упал на землю, закатил глаза.

— Пятитонка, воду! — отчаянным голосом крикнул Леша. Он решил, что у Вальки солнечный удар. А при солнечном ударе следует отнести человека в тень и положить на голову холодный компресс.

Пятитонка побежал за водой.

А Леша, натужась, ухватил Вальку под мышки и поволок под кукурузные листья.

И тут Валька вдруг произнес нормальным голосом:

— Отпусти, щекотно.

Оказывается, Валька пришел на участок так, что ребята не слышали, увидел их за работой и решил разыграть. Сейчас он предложил Леше тоже лечь на землю, закрыть глаза. Интересно, что будет с Пятитонкой, когда он увидит обоих без чувств?

Лешу долго уговаривать не пришлось. Лег, сомкнул веки и сверх программы, для пущего эффекта, прикусил язык.

Донесся слоновый бег Пятитонки, послышалось его тяжелое дыхание. Толстяк торопился изо всех сил.

Подбежал, остановился, поднес руку к затылку. По тому как аккуратно оба лежали голова к голове, как подозрительно подрагивали у обоих ресницы и кривились губы, он все понял.

— Дураки вы, дураки, — без злости, но с чувством сказал Пятитонка.

На этот раз Пятитонка был неправ.

Какие же они дураки? Они умные, только — мальчишки!

Поняв, что обмануть приятеля не удалось, Леша и Валька открыли глаза, фыркнули и, схватив Пятитонку за ноги, потянули вниз.

Куча мала!

День в разгаре. Солнце заливает лесную полянку.

Среди ровных рядов стройной высокой кукурузы мелькают три загорелые мальчишечьи спины, три пары мальчишечьих рук то поднимают, то опускают мотыги. Острый металл крошит сухую корку земли.

Корням нужен кислород.