Павел Карпов - Черная Пасть

Анна Петровна с укоризной посмотрела на старого капитана и досадливо поджала губы.

- Крепче держись за пуговицы, а то отнимут хламиду!- Возьму вот и перешью.

- Мать... Мамочку твою, сынок, уговорим как-нибудь на лыжный бушлатик А тут разве сукно? - Ковус-ага поднял мальчугана на руки и, стараясь задобрить, унес раздевать его в другую комнату.

Часто Ковус-ага выводил из терпения детскими выходками Анну Петровну. Сначала она обижалась, потом смирилась; знала, что делал он это не нарочно, а по своей душевной простоте и обостренной щепетильности во всем, что было связано с годами будоражной молодости, с памятью о друзьях и событиях, которые он считал дорогими не только для себя, но и для всех. И даже такие вот шутки со своим потрепанным кителем, в котором форсил когда-то в Москве, он переживал по нескольку дней. Угождать ему или лукавить перед ним в таких случаях было не только бесполезно, но и опасно. Старик не переносил снисхождения, жалости, не прощал никаких послаблений. Анна Петровна знала, что в таких случаях лучше оставить его в покое и дать время самому "перебродить". А что Ковус-ага обиделся, она почуяла сразу, как только он начал к ней обращаться по имени. Прекрасно знала Анна Петровна и другое: уступать сразу тоже нельзя, а то все будет принято за насмешку; к тому же совсем некстати было при ребенке продолжать эту семейную перебранку из-за пустяков. Пароходный гудок выручил Анну Петровну.

- Не балуй сына нежностями! - крикнула она в горницу. - Пусть и по хозяйству мне помогает. Воды нет... макушку помочить. Пошли его... к причалу сбегает. Слышно, самовар-то приплыл. - Это тоже была невинная уловка. Она знала, что Ковус-ага не потерпит глумления над своим флотом и сейчас же непременно поправит ее.

- Не знаешь ни одной флотской боевой единицы, - обидчиво откликнулся старик. - Самовар на кухне у тебя, а это - танкер!.. Мурад, беги, встречай "Шаумяна". Быстрей поворачивайся, юнга!

Про себя хитрый и наблюдательный бесенок старался сразу же определить: кто из них добрее и кого при случае можно быстрее разжалобить. Думал он про это без всякой задней мысли, на всякий случай...

Просьба отца совпадала с наказом матери, и такое единодушие родителей Мураду было по сердцу. Ему не только разрешали повидаться с морем; его посылали в порт, который виднелся за окном. Стоило только выйти на бетонированную дорогу, обогнуть бак на железной голенастой треноге и за песчаным косогором - сразу же начинался деревянный помост на сваях, вокруг которых в зеленой воде увивались юркие кефальки. Мурад даже знает, как сократить этот путь, если бежать вдоль узкоколейки, по которой летом возят с сухих озер в порт мешки и железные короба с горькой солью. Про богатые безводные озера и ценную соляную муку Мурад уже успел узнать от мальчишек. Все клады добывались из Черной пасти. Оттуда же приплывали мертвые тюлени, уснувшие белуги и утки... Сколько вокруг удивительных тайн, и как тут усидеть дома, тем более, когда старшие сами посылают к морю, в порт, откуда рукой подать до змеиного острова Кара-Ада!..

- А ведра не надо брать? - спросил Мурад, думая, что бы такое прихватить для защиты от черного лохматого Курта, с которым он не успел подружиться.

- Отправляйся порожняком, да смотри - опять не сорвись!..

Это строгое "смотри" едва не погубило в прошлый раз Мурада Он засмотрелся на недоступный остров Кара-Ада, на мигалку маяка, забылся и сорвался с помоста в воду, к кефали на побывку. Ныряльщика не сразу заметили, и он едва не угодил под винт буксира; хорошо что изловчился и успел схватиться за скобу сваи. Вахтенный матрос полуживого вытащил его на берег. Домой принесли на парусине. И это произошло на второй же день после вступления Мурада в семью таймунщика.

...Не забылось это до сих пор. Как только слышал Мурад от матери "смотри", так вспоминал свою первую встречу со змеиным островом Кара-Ада. Встретились они тогда на расстоянии, но и то Мурад еле выжил. И вот опять, помогая отяжелевшей тете Куляш дойти до крыльца, Анна Петровна наказывала Мураду:

- Узнай про воду и - назад. Смотри - не сорвись! Тут подвернулся и Васька Шабан.

- Мурадка, говорят, на Змеином череп нашли. Настоящий, как живой, с глазами...

Новостью о "живом черепе" раскосый Шабан растревовожил брюхатую тетю Куляш.

- Чему они обрадовались? - не расслышала Куляш, повиснув на плече Анны Петровны.

- Воду привезли! - крикнул ей на ухо Мурад. - Родниковую, без хлорки. Айда, Шабан!

- Смотри, сынок!.. - может и еще что-нибудь наказала бы ему Анна Петровна, но было недосуг. Куляш застонала и заулыбалась, словно извиняясь за свою слабость.

- Не волнуйся и не поднимай тяжелого, - наказыв'ала соседке старуха. - Запомни: нужна осторожность и уход.

- Какой уход? Не говори, соседка, такое слово с ребром... уход! - Куляш сердито загремела пустыми ведрами. - Не надо Мамразу говорить про уход! Он будет делать уход с Ниной... Мой Мамраз разный уход знает, может девушку словом защекотать... Мне один раз сказал щипучее слово, я и пошла за ним в степь... Потом в загс пошла. И дальше пойду!..

- Полюбила.

- Как же, Петровна, разве мой Мамраз можно не любить? Он такой... Это и страшно: для каждой пташки - он сокол.

- Любишь, а наговариваешь.

- Боюсь, Петровна, другая тоже не дура. Полюбит... Такой, как Мамраз - нет другой сокол. Не отдам. Позор буду делать! - неожиданно Куляш зашлась сухим, колким кашлем. Схватилась рукой за горло.-Скажи Нине... Если она будет мой Мамраз аркан брать, я буду позор делать, шибко делать!

Нет, не зря Анна Петровна верила в приметы: не к добру встретилась ей Куляш с пустыми ведрами. Старуха совсем растерялась от таких нападок соседки на ее квартирантку. В расстроенных чувствах она совсем забыла про то, что наказала Мураду, и пошла не домой, а к пустой водопроводной колонке. Ей сейчас было все равно, куда идти. Надо было разобраться в обидных наговорах и подозрениях Куляш. Красавца Мамраза она знала давно, вместе с Ковус-ага он плавал на "Баклане", частенько бывал у них дома. Когда баркас перевели в Черную пасть, механик Мамраз перешел на сульфатный промысел, обслуживал опытную печь "кипящего слоя". К своей квартирантке, одинокой инженерше Нине Алексеевне она тоже успела как следует присмотреться. Ничего предосудительного про нее не скажешь. Беда вся, что одинокая... Бывает же такое в жизни, когда здоровая и привлекательная девушка мается в одиночестве, словно у молодицы на роду любовное сиротство написано. Да и нельзя сказать, чтобы Нина не пользовалась вниманием. Рядом с ней всегда кто-нибудь был. По мнению Анны Петровны, самым приметным и пригожим был темноволосый, подвижный и разговорчивый Сережа Брагин, но с ним-то бедовая и вспыльчивая Нина спорила больше всех. Недавно молодец из Ленинграда прикатил. Ничего не скажешь: привлекательный, стройный и обходительный, по всему видно - головастый и балованный; говорят, один сынок в семье одесского юриста. Все начальство Бекдуза к нему тяготеет, значит, каким-то влиятельным положением наделен. Вчера допоздна смеялись и спорили на веранде, а сегодня - праздничный сбор. Чуть свет хозяйка с Ниной поднялись, и все время на ногах. Тонкостями приема и деликатесами угощения Нина сама занимается, а Анне Петровне положено готовить что понаваристей и посытнее.