Ахто Леви - Такой смешной король! Повесть третья: Капкан

Так старый Кохинь призывал до поздней ночи в своей пещере, у входа в нее стояли на коленях монахи и крестились неустанно, повторяя: «О, Господи! Господи! Господи!» В котле до дна изварилось варево, жаба в консервной банке из-под балтийских килек лопнула, а крыса, естественно, сдохла. Что ей еще оставалось в такой ситуации?

Тут Ивану опять пришлось нервничать в ожидании продолжения: увлекшись историей с интендантом, они и не заметили, где очутились. Когда же Его Величество прервал рассказ, чтобы погнаться за пауком, они были уже в подвальном помещении замка. Конечно же Ивану захотелось увидеть то место, где был замурован испанский рыцарь-сердцеед.

— Ты мне этот подвал еще не показывал, — напомнил он Королю.

И они направились искать каморку замурованного рыцаря, забыв про все другое в мире.

А в мире продолжалась война. За порогом стоял новый, тысяча девятьсот сорок пятый год.

Король показал Ивану каморку, где нашли человека, замурованного живым за то, что он полюбил красивую женщину. Король не сомневался, что она была красивая — нелогично влюбиться в некрасивую. Он продемонстрировал, в какой позе сидел инквизитор, как висела его рука, какой длины была шпага где стоял стул, стол, — все живо, словно он сам здесь тогда был и своими глазами все видел. Глазами Короля увидел эту картину и Иван.

— Уже тогда были мучители! — восклицал Иван и Король подтвердил теми же словами, которые однажды услышал от Тайдемана:

— Вражда была всегда, это как землетрясение или наводнение, вражда — это как стихийное бедствие.

Шагая по галерее, откуда через высокие узки окна открывался вид на внутренний дворик, Король задел ногою скомканную бумагу и поднял ее. Оказалась половинка газетной страницы на русском языке. Для Короля она интереса не представляла, его взгляд лишь остановился на рисунке с изображением четырех голов: одна с большой бородой, другая с бородой поменьше, третья… Этого он знал — Ленин с маленькой бородкой. А четвертая… Король и этого знал так же хорошо, как знал его весь мир. Совсем без бороды, но с большими черными усами.

Новый год встречали в ателье шумно, присутствовали только мужчины. Пограничник относнтельно Ирины вскользь заметил, что бывают же у женщин и постоянные обязанности, которые невозможно избежать. Разумеется, все мужчины… взрослые — выпили за ее здоровье. Новый год встречали с обильной выпивкой. Гехатипат не употребляли. Заморский, как известно, его не признавал. Пограничник привел друга, которого представил:

— Мой Друг с большой буквы, Между прочим, Саша.

Короля можно было четвертовать (Пограничник объяснил ему, что четвертовать — значит резать человека на четыре части; еще Королю тогда представлялось, как человека кладут на стол и режут на четыре куска), но, какая разница между Другом с большой буквы и другом с маленькой, он не понимал. Этот нервный чернявый офицер остался в его памяти как Друг Пограничника. Таким образом, их оказалось шестеро, пятеро курящие, причем один тянул трубку — Маленький Иван. Что Иван курил, к этому здесь привыкли уже настолько, что само по себе это комическое явление смеха ни у кого не вызывало.

Из еды на столе ничего особенного не имелось, но, несмотря на это, никто ни с кем не враждовал и даже не подрался. Кровяная колбаса, сало, хлеб и чай. Собственно, чай пили только Король и Иван. К кровяной колбасе они относились с вниманием. Взрослые пили водку, предлагали шутки ради и Ивану, поскольку человек все-таки курил трубку, и сочли ее удавшейся, когда Иван, показав на Короля, как ни в чем не бывало ответил:

— Мы только пиво признаем.

Как сильно отличалась эта встреча Нового года от предыдущих, какие Королю довелось встречать в своей жизни! Но весело, конечно. Даже ему, который порою не понимал веселья других. Шумно! Люди выпивали. А Король знал: когда выпивают — всегда шумно. Почему так, он себе объяснить не старался. Пили, ели, курили. И говорили, говорили, говорили…

Королю порою представлялось, что он вовсе и не король, а, скажем, кот, и смотрит на людей будто бы сверху, например сидя на шкафу, и видит странных существ, которые все время жуют и говорят-кричат… Ему они казались невероятно глупыми именно оттого, что много говорили. «Ну о чем можно столько говорить? Зачем у людей столько ненужных звуков?» — думал Король, будучи котом. Ведь котам для общения вообще не надо столько шуметь, а у них наверняка имеются свои представления о жизни. Он тем более чувствовал себя котом на шкафу, что разговоры велись на труднопонятном языке. Да, он этот язык немного уже понимал. Однако, когда столько слов сразу, то они сливаются.

Король присматривался к Заморскому, стараясь вникнуть в его сущность. Держался Заморский со всеми насмешливо. И этим вызывал у других желание на него кричать — так показалось коту в образе Короля. Заморский скажет что-нибудь коротко, и тут же остальные долго и громко кричат-орут, машут руками, стучат кулаком по столу — дом сумасшедших, как бывало говорила Хелли Мартенс. Кот, право, в этом не разбирался, ибо глупости ниже его достоинства.

Король же в сумбурном галдеже уловил, что и теперь, как и при любой встрече, они рассуждают о социализме. Вот уж действительно вечная тема для иного любителя болтать! Причем, как показалось, их всегда занимал один и тот же вопрос: возможен социализм или невозможен? Ни для кота, ни также для Короля предмет спора никакого интереса и представлял, так как им социализм не нужен.

Обычно начинал Пограничник.

— Социализм невозможен уже потому, что невозможно изменить суть человеческой природы! — излагал он свою позицию.

На этот раз его поддержал и Друг, тоже крича, нервозным голосом, что, если человеческую сущность не изменить, значит, всегда будет, как было, от Адама и Евы.

Адам?.. Ева?.. Н-да! Про эти персонажи Король вообще-то слышал, даже читал что-то, когда посещал школу у Брюкваозера. Довольно темная история. Непонятные личности. Еще в учебнике богословия первого класса про них как-то туманно намекали: будто бы жили в раю (вероятно, тоже Островная Земля, но черт ее знает, где), будто бы им запрещалось рвать яблоки (здесь тоже не везде можно), будто бы они все-таки съели самое вкусное, которое им змея показала, и их за это выгнали из рая. Вопрос: куда? На Землю? Но ведь и на Земле яблок навалом. Нет логики. Да и сами учителя ничего толком объяснить не сумели: чего ради Адам с Евой уж так застыдились после того, как сожрали яблоко? Что голые? Так и на Земле не принято голышом бегать. Что змея яблоко подсунула? Королю бы побольше таких змей в иных садово-огородных ситуациях!.. А уж он-то сколько имел дела с яблоками… из всевозможных садов. И тоже… Он плохие обычно не берет. Но и то, чего уж тут особенно стесняться! А эти съели всего одно яблоко на двоих, но сколько разговоров!