Ахто Леви - Такой смешной король! Повесть третья: Капкан

Но все-таки Иван относился к действительности более реалистично, хотя романтические чувства и ему не были чужды. Доказал он это, когда они своим обычным ходом, то есть бегом, направлялись к парку: он сунул Королю небольшую фотографию, с которой на Его Величество смотрели серьезные, внимательные глаза… Марви! Король от неожиданности приостановился:

— Откуда?! — Его Величество, возможно, покраснел: значит, Иван знал…

— А-эх! — отреагировал маленький русский на вопрос, не нуждающийся, по его мнению, в уточнении.

Маленького эстонца одно время подобный пренебрежительный ответ раздражал, продолжение разговора могло стать малосодержательным. Теперь с этим покончено, дети ведь не политики, развиваются, а в данном случае проявление какого-либо неудовольствия относительно подобного «а-эх!» было бы сверхнеблагодарностью.

К тому же Иван немного раскрылся:

— Лилиан свой школьный альбом показывала.

Король смутился, растерялся, не зная, как быть: надо ли скрыть свою откровенную радость? Он живо спрятал фотокарточку в нагрудный карман рубашки под курточкой, под свитером, как раз над сердцем. Определить свое дальнейшее поведение он так и не успел: навстречу шли трое…

Один из них Комсюк, другой — Свен, бывший вассал Его Величества, третьего они не знали. Встречные прошли мимо, как будто поздоровались, во всяком случае, Король снисходительно кивнул Свену. Тот сильно вытянулся за последнее время, словно стремился догнать в росте своего нового повелителя, Комсюка, который ростом с Ингвара. Однако… какая дерзость! Свен не ответил на кивок Короля. Раньше согнулся бы, чтобы языком пыль лизнуть ради милости Его Величества. Теперь же крикнул, удаляясь:

— Все еще с этим русским шатаешься!

Иван то ли понял ситуацию, то ли нет, у Короля же сильно зачесались кулаки. Друзья продолжали свой бег, но Король прикинул, что сам он дружит с комсомольцем, а осуждает Короля за его дружбу с русским мальчиком.

Он не вполне разбирался в значении слова «интуиция», которую взрослые называют шестым или седьмым чувством, но оно подсказало Королю: быть Свену побитым. Он вообще-то и раньше отмечал, что Свен стал избегать Его Величество и думал, что родители не разрешали ему общаться с Королем из-за Алфреда. Король даже не обижался, он понимал — время сложное. Теперь же — вот так фокус! — его упрекают за дружбу с маленьким русским… Лилиан Вагнер — немка, и отец ее немец, и дед был немец, но с ней дружить не считается зазорным. Почему же иначе надо относиться к Маленькому Ивану?

Однако вперед! К тайным ходам! Да, конечно, Королю не было известно о существовании тайных ходов в замке — не знал он таковых: тайные ходы потому и тайные, что про них никто не знает. Но в душе он не сомневался, что должны они быть: если бы их не было в природе, чего ради тогда уже столько раз при всех властях раскапывали землю вокруг и около замковых стен? Приезжали люди даже из Главного Города. Да все рыли-перерыли! И внутри тоже, и в подвалах, и на дне пещеры львов, в колодцах смерти — везде. Значит, искали что-то. Оно и понятно: где замки — там и тайны.

Король рассказывал Ивану про тайные ходы в Нарве, которые открыли воры. Войдя в ход на одном краю города, они шли по нему и на другом краю вышли в кладовые погреба торговца овощами. Тот в своем саду в старом, полуразвалившемся подвале построил овощехранилище, отгородив кирпичной кладкой завалившуюся часть подземелья. Оказалось, что под городом — древние военные секретные сооружения, еще сохранившиеся со времен русско-шведской войны.

Но ведь и на Острове шведский гарнизон стоял. Королю о том известно достоверно. Королей не принято расспрашивать, откуда и что они знают, когда утверждают, что знают, им положено верить. Итак, в замке тоже стояли шведы. Следовательно, тайные ходы здесь должны быть. Нашли же замурованного рыцаря. Совершенно ясно, что замков с замурованными рыцарями не проектируют.

Как человека практичного, Ивана тайные ходы интересовали, насчет же замурованного рыцаря его подмывало сказать: «Врешь, наверно». Вместо этого спросил:

— За что живого-то?

— За шашни! — объяснил Король. — С одной красоткой снюхался, но жениху красотки стало об этом известно, и ему такое не понравилось…

Текст данного диалога, мягко говоря, несколько не аристократичен, но что поделаешь: с кем поведешься — от того и наберешься. Кое-какие обороты речи Король от Ивана позаимствовал.

Надо сказать, и Королю повезло с Иваном: без аудитории ему нельзя. Королям необходимо доказывать ежечасно свою королевскую значительность, но она даже у самых незначительных королей заключается в демонстрации их ума или, если его нет, — знаний, или, если и их нет, — таланта, во всяком случае, чего-нибудь, что, им кажется, у них имеется. У Люксембургского Короля наблюдались все перечисленные качества, необходимо было только обеспечить себя аудиторией, ибо, если некому продемонстрировать свои дарования, для чего же они нужны? Иван оказался благодарной аудиторией. Люди Тори, в том числе и Лилиан, тоже весьма охотно внимали речам Его Величества, но Иван, пожалуй, один заменял их всех. Он даже иногда был требовательным, если, случалось Король не до конца что-нибудь рассказывал, как это было с историей про дочь Лембиту — древнего короля эстов — Синисилмне… Так ее звали. Означает это «Синеглазая».

Они в тот день втроем бродили, как иногда случалось, в окрестностях Журавлей, делали круги в парке вокруг замка, и Лилиан, вспоминая, как они когда-то гоняли мяч на лугу за рекой Тори, как бегали по камням за старой больницей, где часто Король пересказывал прочитанное в книгах, услышанное от хуторян о далеком прошлом, стала просить, чтобы Его Величество о чем-нибудь рассказал. Король начал рассказывать «достоверную» историю из прошлого его родной республики. Когда Маленькому Ивану что-то было непонятно, Король делал перерыв, и они для него все разбирали.

Рассказывал Король о том, что в городе Петсери расположен древнейший мужской монастырь с подземными ходами, и уверял, будто вычитал об этом у старого эстонского писателя Крестолеса. Вели те ходы к древним захоронениям и богатствам, которые несчетное количество раз пытались добыть всевозможные завоеватели, но никому это не удавалось. И шведы искали, и рыцари, и польские паны, литовские и русские князья, а все бесполезно. Ходы в подземелье вырыты в твердом золотистом песке, а в них, в песчаных ложах, покойнички засохшие лежат, не портятся. Как их уложили, так и лежат, только высыхают сильно. А там, где ходы выходят к изумрудному подземному озеру, — здесь и клады с сокровищами.

Про Лилиан с Иваном невозможно сказать, насколько они поверили в историческую действительность рассказанного, но Король побожился, что врать — ниже королевского достоинства, что даже Хелли Мартенс однажды ему говорила: вранье не всегда уловка, очень часто оно — трусость.