Евгения Яхнина - Разгневанная земля

И в самом деле, сидя в расшитом серебром седле на стройной Грозе, не перестававшей перебирать ногами, Янош выглядел щёголем. Калиш отменно нарядил всех барских слуг для участия в охоте, выдал всем сёдла, уздечки и попоны из барских кладовых.

Янош держался в седле прямо, приподняв плечи, чтобы казаться выше и старше своих лет. Его короткая белая холщовая рубаха без застёжки, только с завязками на шее и на груди и с широкими рукавами, была заправлена в светлые просторные, тоже холщовые шаровары. Кожаный пояс со множеством металлических украшений стягивал гибкую талию юноши. На широкополой шляпе развевалось перо цапли — отличительный признак праздничной одежды. В опушённых длинными ресницами карих глазах, сейчас широко раскрытых, отражались довольство и безмятежность. Он не думал сейчас ни о чём, кроме того, что он красуется на коне, что на нём парадная одежда и что его заметят все гости.

Убор Грозы — чепрак, узда и седло — отливал синевой даже при тусклом свете пасмурного утра. Лошадь всё время проявляла беспокойство, и юному всаднику надо было непрерывно следить за ней: она не терпела продолжительного стояния на месте и не признавала дисциплины в конном строю. С того дня, как молодому чикошу удалось впервые покорить ее дикий нрав, прошло две недели.

Всё это время Янош с помощью Миклоша неустанно объезжал Грозу, стремясь приучить ее к послушанию и к совместному бегу с укрощёнными лошадьми. Сперва Гроза бешено сопротивлялась, и приходилось затрачивать много труда, чтобы заставить её следовать в нужном направлении. Она шарахалась в сторону и готова была скакать в любом направлении, кроме того, в каком мчались остальные лошади. Именно это могло погубить Яноша и Миклоша на предстоящей барской охоте. В тот небольшой срок, который был в их распоряжении, они отчаянно боролись с буйным характером Грозы. В конце концов её сопротивление было ослаблено, а затем и сломлено.

Миклош был все время настороже и держался на своей Стреле поблизости от молодого друга Яноша. Он был одет как заправский чикош: на плечи лихо накинут короткий доломан [11] Долома́н — гусарский мундир, расшитый шнурами. с блестящими металлическими пуговицами; с широких штанов на высокие кавалерийские сапоги спадает густая бахрома; из-под полей шляпы, украшенной лентами и букетиком левкоев, спускаются длинные пряди волос, обильно умащенных растительным маслом.

В парке, на площадке перед графской усадьбой, постепенно нарастало оживление, а когда выехали кареты и открытые коляски для дам, начали выходить из дома и гости. Наконец появился Калиш и объявил, что охота состоится.

Всё сразу пришло в движение. Выстроились в порядке конные и пешие загонщики, появились псари, готовые по первому сигналу доезжачего [12] Доезжачий — старший псарь, распоряжающийся собакам на охоте. спустить со свор породистых борзых. Их широкие медные, начищенные до блеска ошейники щетинились острыми стальными зубьями — защита против смертоносных клыков кабана. В предчувствии близкой травли встревоженные собаки перекликались друг с другом, ещё усиливая напряженность ожидания собравшихся охотников. Взоры всех были теперь устремлены на широкий портал графского дома. На треугольном фронтоне, который поддерживали стройные колонны, выделялись лепные львы на графском гербе.

Наконец тяжелые двери медленно раскрылись, привратники вытянулись в струнку. Спустя минуту вышли граф с графиней в окружении гостей и стали медленно спускаться по ступеням портала. Последним сошеё молодой Фения, ведя свою любимую собаку Серну. Поджарая, на тонких ногах, с длинной узкой мордой, Серна ничем особенно не выделялась среди других борзых. Но во всей округе аристократы, увлекавшиеся охотой, знали Серну, потому что она славилась стремительностью атаки, быстротой и рекордной силой толчка передних лап. Тибор Фения гордился своей собакой и с удовольствием предвкушал, как она в авангарде рассвирепевших борзых первая вступит в единоборство со взбешенным вепрем.

Между тем граф обходил выстроившихся охотников. Оживлённый, улыбающийся, он радушно отвечал на приветствия, расспрашивал доезжачего о собаках и, заметив среди пеших загонщиков Иштвана Мартоша, подошел поближе и осведомился у него, тут ли Янош, слушается ли Гроза.

Обрадованный такой лаской, предвещавшей успех делу, которое ему поручили крестьяне, Иштван низко поклонился и невнятно пробормотал:

— Покорно благодарим, что не оставляете вашими милостями. Мальчишка-то, ваше сиятельство, привыкал к лошадям с трех лет…

Но граф не дал себе труда выслушать Иштвана и проследовал дальше. Молодой граф был удивлен, увидев Яноша на Грозе, которая послушно держала общий строй.

Страстный лошадник, Тибор Фения интересовался подготовкой к охоте и в дни, предшествовавшие ей, частенько бывал на конном заводе отца. Он с любопытством смотрел на неукротимую Грозу, и, когда однажды захотел попробовать на ней своё наездническое искусство, Миклош испуганно остановил его и объяснил, как опасна эта лошадь. Тибор, слывший знаменитым кавалеристом, был уязвлён, однако не решился сесть на Грозу после такого предупреждения. Теперь, увидев покорённую кобылицу, он невольно высказал вслух своё удивление:

— Да та ли это лошадь в самом деле!

Перехватив восхищённый взгляд, брошенный на Грозу его товарищем и гостем Гейнцем, тоже кавалеристом австрийской армии, Тибор злобно добавил:

— Впрочем, она ещё себя покажет и сбросит этого… конюха.

Гейнц знал о неудачной попытке Тибора обуздать Грозу. Желая поддразнить приятеля, он сказал:

— Пари держу, что не сбросит. Он сидит как опытный наездник.

— Пари? — Глаза Тибора сверкнули из-под густых бровей. — Готов держать пари на что угодно.

— Если ты так уверен, что ж, ставь свою Серну!

Генрих Гейнц давно мечтал приобрести любимицу Тибора — тонконогую Серну. Граф недовольно поморщился, но отступать было поздно.

— Согласен! — мрачно сказал он.

— Подтверди, что уступаешь мне Серну, если мальчишка выдержит испытание.

— А если не выдержит?

— Что ж, тебе нравился дорожный несессер, что батюшка привёз мне из Англии. Охотно ставлю его взамен Серны.

— Идёт!

Сделав несколько шагов, старший граф Фения обернулся и приказал Калишу:

— Позовите того молодого объездчика… Забыл, как вы его называли.

— Янош Мартош, ваша светлость.

— Да, да, Мартош!

От неожиданности Янош растерялся и не трогался с места.

— Чего же ты? — крикнул ему забеспокоивший Миклош. — Столбняк напал с испуга? Давай шенкеля, да только не резко! Поводья на себя, сколько есть силы! Пошёл! Не торопись!

Ободряющий тон Миклоша не сразу, однако, вернул юноше самообладание.