Герхард Хольц-Баумерт - Злоключения озорника

— Циттербаке — верхом…

Но я не дал ему досказать, размахнулся и влепил затрещину. Ну, не очень больно, конечно, а всё же звонко получилось. И в тот же миг я сам получил затрещину. Это на меня мамаша малыша накинулась:

— И не стыдно тебе? Такой большой, а маленьких обижаешь! Ну что, что он тебе сделал? — И она ещё раз стукнула меня.

Стала собираться толпа. Ребят, конечно, и след простыл. Одни взрослые кругом. Лица у всех злые.

— Это он малыша ударил!

— Да как он посмел? Хулиган!

Я решил им не отвечать. Болтают всякий вздор, а сами ничегошеньки не понимают. Воображаю, как бы они взбеленились, если бы кто-нибудь их так дразнить вздумал! Тут я заметил Фре́ди, самого нахального мальчишку с нашей улицы. Он высунул голову из-за чьей-то спины и шёпотом:

— Циттербаке — верхом на…

Я погрозил ему, кулаком, и он мигом исчез. Взрослые совсем взбесились:

— Нет, вы подумайте! Ему ещё мало! Надо немедленно сообщить родителям!

Тут я бочком, бочком — и улизнул.

Вечером я сказал папе:

— Знаешь, пап, мне что-то моя фамилия разонравилась.

— Это почему же? — сказал папа. — Фамилия редкостная. Таких фамилий, как Мейер или Мюллер, сколько угодно. А вот Циттербаке…

Легко ему говорить! Когда ты взрослый, тогда можешь и Циттербаке называться, а мне каково в мои десять лет? Иногда просто нервы не выдерживают. Рука сорвётся — ну и пошло!..

За ужином папа был не в духе.

— Так, так! — ворчал он. — Тебе, стало быть, твоя фамилия не нравится. А ты подрасти сперва, тогда и судить берись. Все мы, Циттербаки, — народ рослый, а ты ещё козявка! Если б ты хоть драться умел, как умели мы, настоящие Циттербаки, когда нам столько лет было, сколько тебе. Но разве ты полезешь в драку?

«Знал бы он!» — подумал я. У меня всё ещё горела щека от затрещины. Нет, терпеть не могу свою фамилию!

В день рождения тётя Зи́грид подарила мне попугая. Это был самый лучший подарок.

— Спасибо, — сказал я. — Теперь у нас будет настоящий попугай в доме.

Я назвал его Попкой и решил сразу приручить. Уже на другой день я приступил к делу. Мама как раз ушла в магазин. Я подошёл к клетке, чуть-чуть приоткрыл маленькую проволочную дверцу и хотел взять Попку в руки. Но не успел я притронуться к нему, как Попка уже выпорхнул из клетки и стал летать по комнате. Я бегал за ним вокруг стола, а он кружил вокруг лампы. Стоило мне присесть на стул, как садился и он. Правда, он-то садился на палку от гардины. Только начну подкрадываться — он переступит с ноги на ногу и — фр-р-р! — полетел.

Вдруг звонок. Я побежал в переднюю. Попка — за мной. Покружился и сел на чёрный газомер. Я сразу сообразил: если открою дверь, он вылетит на лестницу и тогда уж мне его ни за что не поймать.

Я спросил:

— Кто там?

— Газ. Я должен получить с вас по счёту.

А правда! Ведь мама говорила, что оставила деньги на кухонном столе.

Я крикнул:

— Одну минутку! — и побежал в комнаты.

Попка, конечно, за мной. Я молниеносно сделал полный разворот и захлопнул за собой дверь. Но Попка был уже тут!

— Ну что ж это такое! — зашипел я на него. — Когда же ты будешь слушаться? Тебе хозяин приказывает!

Но Попка преспокойно сидел на газомере и поглядывал на меня. Тогда я решил схитрить. Приоткрыл дверь в столовую и просунул туда только голову. Вот сейчас, думаю, Попка залетит в столовую, и я захлопну дверь. Но Попка не залетал.

— Да отопри же! — торопил дядька с газовой станции. — Некогда мне с тобой прохлаждаться!

— Сейчас, сейчас! Ещё только самую маленькую минуточку! — крикнул я.

Но, по правде сказать, я и сам не знал, что мне делать. На всякий случай я ещё раз проделал свой трюк. Только вбежал в комнату — Попка был уже там. Я — пулей в переднюю. Но Попка оказался ещё проворней.

Я подошёл к выходным дверям и сказал:

— Извините, пожалуйста, я никак не могу вам отворить. Попка с ума сошёл.

— Откроешь ты или нет, говори! — сердито закричал газовщик за дверью и давай стучать и звонить.

Наконец я услышал, как он затопал вниз по лестнице.

Ну, думаю, и попадёт же тебе, Попка, если у нас газ из-за тебя выключат!

С досады я схватил щётку и давай его гонять по комнатам. На беду я задел при этом большую фотографию, где папа и мама сняты женихом и невестой. Фотография упала и немножечко разбилась. А Попка, улепётывая от меня, опрокинул вазочку с цветами, вода разлилась по всему буфету. В погоне за Попкой я вскочил на диван. А он взлетел на шкаф и присел там отдохнуть.

Слышу — в передней щёлкнул замок. Мама! Если она сначала пройдёт в кухню, а из кухни сюда, Попка обязательно улетит. Ведь в кухне окно открыто! Я приналёг на дверь, чтобы мама не могла её открыть. Мама нажала на ручку, толкнула раз-другой. Затем я услышал её голос:

— Перестань баловаться, Альфи!

— Я не балуюсь, мама. Только ты не открывай.

Но мама всё равно дёргала за ручку.

Я закричал:

— Не открывай! Попка улетит!

Тут я услышал, как мама пошла закрывать окно.

А Попка опять сидел на гардине.

— Ну, погоди! — сказал я, обозлившись, быстро взобрался на шкаф, оттуда — на печь, с печки спрыгнул на диван, с дивана перескочил на стол… Но Попку так и не поймал.

Когда мама вошла, я лежал на шкафу и чихал, наглотавшись пыли. К счастью, Попка сидел на печи и зорко следил за мной. Поэтому он и не заметил, как отворилась дверь. Мама быстро захлопнула её, огляделась, но никого не увидала.

— Я тут, наверху! — шепнул я тихо со шкафа.

Мама только всплеснула руками и с грустью обвела взглядом покосившиеся гардины, разбитую фотографию, опрокинутую вазочку.

— Никак Попку не поймаю! Ты что предлагаешь? — спросил я маму и опять стал размахивать щёткой.

Попка, жужжа, как пропеллер, промчался но комнате и снова опустился на печку. Но теперь нас уже было двое против одного: мама помогала мне гоняться за Попкой. Я шугая его с одной стороны, она — с другой. К счастью, мама сама смахнула чашку со стола. Представляю, как бы мне досталось, если бы это сделал я!

— Никогда нам его не поймать! — сказал я, чуть не плача. Я уже видел, как Попка улетает в окно, как он на дворе дерётся с воробьями из-за крошек…

Через час вернулся папа. Мама крепко держала дверь и не впускала его.

— Па́уль, прошу тебя, не открывай! У нас Попка вырвался из клетки!

— Пап, очень прошу тебя, не открывай! — крикнул и я с печки.

Папа стал ворчать, что он голоден и что ему надо переодеться. Но мама крикнула ему в замочную скважину:

— Сначала закрой все двери!

Папа так и сделал. После этого мы разрешили ему войти. Точно так же, как перед тем мама, он удивлённо остановился посреди комнаты. Покачал головой и носовым платком стал вытирать пыль с маминого лица.

— Я думал, вы мне какой-нибудь сюрприз приготовили, — сказал он, — а вы тут всю квартиру вверх дном перевернули.