Спиридон Вангели - Чубо из села Туртурика

Мать тронула нитку — ага, кто-то сидит на том конце. Не Чубо ли? Хоть бы нитка не порвалась!

Тянули они, тянули и притащили небольшой сапог.

— Чубо! Бедный Чубо! Где он?

Прибежали две соседки, стали причитать над сапогом.

— Бедненький! Его сожрали дикие звери! Волки!

Так они кричали и охали, целовали сапог, пока не явился отец. Чубо сидел у него на руках, засунув одну ногу отцу за пазуху.

Совсем уже поздно вечером пришёл по следам и старый пёс Фараон, запряжённый в сани. Да, так уж получилось, что бабушка Далба впопыхах привязала нитку не к санкам, а к сапогу Чубо.

— Придётся надписать ему сапог, — сказал отец.

— Как это?

— А так. Напишу на сапоге, что это Чубо из Туртурики.

Если уйдёт далеко — мы его по сапогу найдём, ведь народ сегодня грамоту знает.

На другой день бабушка Далба спросила Чубо, что это написано на его сапоге.

— Чу-бо! — прочёл по складам старый умный пёс Фараон. — Чу-бо из села Тур-ту-ри-ка! [4] «Туртурика» по-молдавски — дикий голубь. Красивое слово. А по-русски дикий голубь тоже звучит неплохо — витютень.

— Слышь, дед! — крикнула бабушка Далба. — И мы с тобой из этого села. Не думай, что ты какой-нибудь бродяга, хоть и стоишь на дороге.

На другой день отец взял Фараона с собой в столярку, опасаясь, как бы Чубо снова не запряг его.

— А кто же будет двор сторожить? — задумался Чубо, сдвинув на затылок шапку.

Он забрался в собачью конуру, а минут через десять открылась калитка, и во дворе показалась соседка, та самая, что прибегала вчера на ферму.

Вдруг из конуры высунулась лохматая голова и принялась яростно лаять.

— Чубо! Что ты?! Я тебе голубя испекла [5] Голубей из теста, с изюминами вместо глаз, часто пекут в молдавских селах. .

Собака, рыча, выскочила из конуры и кинулась к соседке на четырёх, конечно, лапах.

И только когда вернулись домой отец и мать, а с ними Фараон — четвероногий рычащий зверь стал существом двуногим. Теперь ведь было кому двор сторожить.

Вечером, когда отец снимал сапоги, Чубо спросил его:

— Ты — сильный?

— В общем, да, — ответил отец.

— А когда спишь, — нужна тебе сила?

— В общем, нет, — ответил отец, почесавши затылок.

— Тогда дай мне её до завтра.

— Кого это? — не понял отец.

— Силу.

— Ну что ж, бери, — сказал добродушно отец.

— Тогда ложись спать в мою люльку, — сказал Чубо. — Ты теперь — ребёнок, а я, наоборот, стану взрослым.

— Да я в неё не влезу.

— Ничего, как-нибудь.

Отец усмехнулся — давненько он не спал в люльке. Но уж раз обещал — спорить с сыном не стал. Залез в люльку, подтянув колени к подбородку.

— Баю-бай! — качнул люльку Чубо. — Засыпай!

Отец посмеивался вначале, потом неожиданно зевнул да и заснул спокойным сном.

Мать, увидевши отца в люльке, перепугалась.

— Батюшки! Ты зачем в люльку лёг? Может, тебе пелёнку подстелить? Господи, что в этом доме творится!

Отец приоткрыл глаза, а подняться из люльки не может. Тело-то большое, а сил не хватает. Слабым стал, как ребёнок. Еле-еле вытянул одну ногу.

— Устал я чего-то, — сказал он и заснул ещё крепче.

Мать повздыхала, покричала да и сама легла спать. Подождав, пока она заснёт, Чубо вышел в сени, а там стояли мешки с зерном. Он приподнял один мешок — и вправду стал сильным, поднял другой — здорово получается! Отнёс мешки на чердак.

Потом вышел во двор.

— Ика, чика? — послышалось из темноты. — Почему не спишь?

Это бабушка Далба сразу заприметила внука.

А Чубо между тем достал из сарая лом и ударил им в каменную стенку забора — бух! Так он долбил, пока не выдолбил в заборе окно. И в этом окошке сразу показалась голова дедушки Далбу.

— Добрый вечер! — сказал дедушка и приподнял шляпу. — Добрый вечер, бабушка Далба!

— Ах, как хорошо иметь окно! — обрадовалась бабушка. — Ай да Чубо! Теперь я вижу своего деда!

— Если есть окно, значит есть дом, — задумчиво сказал старик. — Правда, у нашего дома всего одна стена и одно окно, но это — не беда. Жалко, некуда гостя посадить. Надо бы скамеечку.

— Сделаем, — сказал Чубо и из тех самых камней, что вывернул ломом, построил каменную скамью.

— Хочу гостя! [6] «Хочу гостя» на снежном языке — «Ока, лока». — неожиданно сказала бабушка Далба. — Очень хочу гостя!

— Где ж его взять? — сказал Чубо. — Все спят.

— А Мельничный Дядька?

Чубо невольно открыл рот.

Про Мельничного Дядьку он давно уж слыхал. Говорили, что Дядька этот живёт за рекой Рэут, на старой мельнице.

— Поезжай за ним, Чубо, — попросил дедушка. — Бери Снежного Коня и поезжай.

Чубо быстро слепил Снежного Коня с красивою гривой, с крепкими ледяными копытами. Запряг его в сани, — и быстро помчались они, только цокали ледяные копыта.

— Тпррру! — он остановил сани у порога мельницы и увидел, что в щель под дверью пробивается свет. Странный мерцающий свет — не воры ли? Или разбойники?

Прислушался Чубо и услыхал песенку:

Чубо вздохнул, набрался смелости и — бок! бок! бок! — постучал в дверь.

— Что привёз на мельницу, добрый человек? — послышался голосок. — Мельница не работает! Приезжай на будущий год! Тий! Какой красивый конь!

Мельничный Дядька приоткрыл дверь. Он был в тёплом кожухе, с длинной седой бородой. Но только маленький-маленький, ростом с сапог Чубо. В руке он держал свечу. Но не слишком близко к бороде, чтоб не загорелась, чего доброго.

Чубо изумлённо хлопнул глазами: не чудится ли ему этот Дядька?

В селе о нём часто говорили, а вот видеть не всем приходилось.

Мельничный не всякому показывается.

— Это ты пел, а?

— Мы, — кивнул головой Дядька.

— Ах вот как! Вас двое?

— Я пою, я и слушаю. Значит, нас двое. Вот только борода — одна на двоих.

— И давно ты здесь живёшь?

Мельничный поманил его пальцем.

Чубо переступил порог.

Дядька подвёл его к стенке, на которой висели три листочка: два жёлтых и один зелёный.

— Ага, — понял Чубо. — Значит, ты живёшь здесь две осени и одно лето.

— Точно! — кивнул бородой Мельничный Дядька, взял в руки молоток и принялся им постукивать то там, то сям. Постукивая, он снова запел: