Виктор Бороздин - Там, где звенит Енисей...

Нелё никому не сказала. Она не хотела подводить подружку. За завтраком Ули никто не хватился, потому что тут как раз прибежали рыболовы и начался весь этот переполох из-за Маймаго. А сейчас, когда с Васей случилось такое страшное, Нелё прямо не знала, что же ей делать. Вдруг Уля, как и Вася, попадёт в лунку и провалится? Мальчики говорили, на реке этих лунок полно. А если заблудится? Если замёрзнет? Легко сказать: не пропадём! Разве Тина одна сможет её спасти? Васю-то все вместе выручали. Наверно, и Улю надо выручать всем вместе.

Нелё побежала в интернат.

Из пионерской комнаты послышался голос Лиды. Весёлый, потому что с Васей всё уже было хорошо, а об Уле Лида ещё ничего не знала.

Нелё только на секунду задержалась. На секунду подумала: «Уля просила не говорить. Я — её подружка… Но ведь подружка и должна выручать. Обязательно!»

Саня Маймаго ещё накануне догадался, что брат Вася с дружками собирается на рыбалку, на подлёдный лов рыбы. Саня слышал, как они сговаривались — сколько взять лесок, блесны, пешен, чтобы долбить лёд.

— Я тоже с вами, — сказал Саня брату.

— Нет, тебя не возьмём, — отрезал Вася.

— Почему? — удивился Саня.

— У тебя терпения не хватит целый день у лунки сидеть, баловаться начнёшь, рыбу пугать.

— Не буду баловаться, — взмолился Саня, — и терпения хватит, я прямо ко льду пристыну, вот увидишь! Ведь ты берёшь меня на куропаток…

— На куропаток беру, а рыбу добывать не возьму.

Саня не стал больше приставать. Он знал: раз брат сказал нет — значит, нет. Но он, Саня, был весь в брата. Раз сказал, что хочет пойти с ними на рыбалку, — значит, пойдёт.

За ужином Саня сунул в карман кусище хлеба — для Чердыша. Спать лёг рано, ещё до гонга, чтобы утром пораньше проснуться.

Так он и проснулся. Но когда заглянул в спальню старших, увидел, что Васина койка уже застлана. И других ребят тоже.

Саня не огорчился. Ушли — и ладно. По крайней мере отговаривать никто не будет. А на льду он их разыщет. Чердыш поможет. Он надел пальто, нахлобучил шапку, проверил в кармане хлеб и, поёживаясь от холодка, выскользнул на пустынную утреннюю улицу.

— Чердыш, ко мне! — крикнул он.

Чердыш не заставил себя ждать, примчался откуда-то и сразу целоваться.

— Погоди, — сказал Саня, — на вон, ешь.

И бросил кусок хлеба. Пока Чердыш с чавканьем ел хлеб, Саня пристегнул к ошейнику поводок.

— Пошли искать Васю.

И они побежали, скатываясь с сугробов, мимо засветившихся уже кое-где окон домов. Чердыш был рад, что его взяли с собой, и даже повизгивал. А Саня и вовсе был рад: сейчас они с Чердышем догонят рыболовов.

На берегу, у самой крутизны, Саня остановился. Чердыш продолжал тянуть поводок. Высоко в небе плыли облака. Было светло и не светло. Луна сквозь облака то выглядывала, подмигивала ему: мол, ищи, Саня, ищи! — то начинала хмуриться.

Вблизи берега никого не было. Конечно, разве станут ловить возле самого посёлка? А куда пошли — в ту или в другую сторону? Саня в нерешительности потоптался. Ни стука пешен о лёд, ни голосов ребят слышно не было. А здесь, на льду, обычно далеко всё разносится.

Неожиданно вдали, еле заметные в сизой темноте, проглянулись фигурки. «Однако, куда решили идти, на самую глубинку!»— дивился Саня. И, обрадованный, что не опоздал и успел их увидеть, стал спускаться по снежным застругам.

Догонять рыболовов он не торопился. Знал: Вася тут же отправит его назад. А вот когда уйдут далеко, там уже не станет прогонять. Скажет: «Упрямый! Хочешь мёрзнуть — мёрзни».

«Ну и пусть упрямый, — думал Саня. — А ты не говори, что не возьмёшь с собой».

Он шёл быстро, скользя по гладкому снегу, потому что те, впереди, тоже шли быстро. Чердыш рвался вперёд, его всё время приходилось сдерживать. Несколько раз Саня оборачивался. Сначала посёлок на высоком берегу был хорошо виден. Потом дома скрылись в темноте, и видны стали лишь отдельные огоньки, а потом всё затерялось.

Тогда Саня стал бегом догонять брата.

«И чего они в такую даль идут? — думал он. — Ну, отошли от посёлка немного, и хватит».

Сугробов на льду не было. Бежать по волнистому, плотно прибитому ветром снегу было легко. Один из идущих впереди был высокий, с палкой в руке, но на Васю не похож. Другой — совсем маленький. А где же Вася? И почему их только двое? Ведь на рыбалку сговаривалось идти много ребят.

Саня побежал быстрее, потом закричал:

— Э-э-эй, подожди-и-те!

Но они не стали ждать, а тоже побежали.

— Подожди-и-те, это я-a, Са-а-ня-я!

«Ну чего они бегут? — думал он. — Ведь я всё равно не отстану».

И он припустил изо всех сил. Чердыш помогал, тянул за поводок, и бежать от этого было куда легче. Но расстояние всё равно не сокращалось, потому что те тоже припустили вовсю.

Неожиданно Саня споткнулся, поводок вырвался у него из руки, и Чердыш опрометью помчался вперёд. Скоро он их догнал. Тогда они остановились. Подбежав, Саня сразу понял свою ошибку. Девчонки! Большая — из Васиного класса, Тина, как он раньше её не узнал? А маленькая — «нулевишка» Уля.

— Вы чего бежали от нас? — недовольно сказал Саня. — Я же кричал вам.

— Мы собаки испугались, — сказала Тина. — А куда вы идёте?

— Брат Вася с ребятами рыбу пошёл добывать. Я вас увидел, подумал: это они.

— А мы с Улей гуляем. Пошли! — звонко сказала Тина Уле и замахала палкой, отмеряя шаги.

Так она шагала, посматривая по сторонам, а рядом шагала Уля. И не угадать бы Сане, как хорошо сейчас у девочек на душе от этого простора кругом, да они запели. Не ту песню, что кто-то когда-то сложил, а каждая свою, сейчас придуманную, — пели, как поют все, кто кочует по тундре: про всё, что видят. И у песни этой нет конца, ведь не видно конца тундры, и конца пути — тоже.

Громко пела Тина.

А Уля поправила на ходу сбившуюся шапку, взбежала на снежный «язык», съехала с него и запела свою:

Саня даже присвистнул. Он никогда ещё не видел Улю такой. В интернате Уля всегда будто скрученный клубок из оленьей шерсти, тугой-тугой, а тут словно распушился этот клубок и скачет себе по насту, как весёлый заяц.

Саня поймал Чердыша за поводок и некоторое время шёл позади. «Гуляют! — недоверчиво думал он. — А сами всё уходят и уходят…»

И он спросил:

— А назад когда?

Тина не ответила. Продолжала размашисто шагать. А Уля, чуть отстав от Тины, вдруг сказала Сане затаённо и радостно:

— Мы назад не пойдём. Мы домой идём.