Ганс Краузе - Али-баба и Куриная Фея

Но Факир ошибся. Оставшееся время их воспитатель использовал иначе.

— Теперь вы научились засыпать землёй овощехранилища, — сказал он. — Но знаете ли вы, как их закладывают?

И Вальтер Бауман начал объяснять, как это делается.

Третья полевая бригада отстала. Скорее! Поднажмите, рабочий день скоро кончится! Бригадир Леман с часами в руках быстро бегал взад и вперёд, явно тревожась.

— Живей, живей! Поторапливайтесь! Через пятьдесят минут картофель должен быть засыпан!

Леман было недоволен. Его бригада всегда выполняла, а часто даже перевыполняла дневные нормы. Но сегодня дело явно не ладилось.

Чёрт возьми! Леман вспомнил о премии. Один такой несчастный день может всё испортить. Он поглядел на ребят, и его гнев ещё усилился: почему они болтаются без дела? Работали кое-как и уже кончили… Бригадир снова посмотрел на часы. До конца работы оставалось сорок минут. Леман опять повернулся к ребятам.

— Чёрт бы их побрал! Лодырничают по-прежнему! Да ещё собрались в кучку. — Бригадир, возмущённый до глубины души, выругался. — Нет! Так дело не пойдёт. Эти балбесы отдыхают, а мы теряем свою премию.

Леман побежал через поле. Не обращая внимания на Баумана, он врезался в толпу ребят и начал командовать:

— Эй, коллеги, рабочий день ещё не кончился! У нас не принято бросать работу хоть на секунду раньше срока. Нечего таращить на меня глаза. Марш! Отправляйтесь в мою бригаду, быстро!

Ученики не трогались с места.

— Вы что, оглохли? — нахмурился Леман.

— Полегче, дорогой мой, за учеников отвечаю я, — спокойно сказал Вальтер Бауман. — А вы, ребята, оставайтесь здесь. Сегодня вы доказали, что можете засыпать землёй овощехранилище. И хватит! Больше вам этим заниматься незачем, — сказал он, обращаясь к ученикам.

Леман покраснел как рак:

— За это ты ещё ответишь, коллега!

— Мне нечего бояться! Я знаю, что делаю. Конечно, в экстренном случае я и мои ученики всегда к вашим услугам, об этом и говорить нечего, но всё должно иметь свои границы. Затыкать все ваши дыры ученики не могут. Ребятам надо учиться. На экзаменах им поблажки не дадут. Вот так-то!

Ученики незаметно подталкивали друг друга. Внимание, Бауман за них! Здорово он отчитал этого старого эксплуататора!

Леман круто повернулся. Сопя от злости, он направился обратно к своей бригаде. «Подожди же! Я всё расскажу Кнорцу. Он тебе покажет, кто здесь хозяин!»

В тот же день после ужина произошло нечто поразительное. Али-баба попросил у Факира платяную щётку.

— Зачем она тебе?

— Фу-ты ну-ты! Хочу почистить брюки, вот и всё!

— Смотри не запачкай её.

— Не беспокойся, мои брюки не повредят твоей щётке.

И Али-баба, забрав щётку, направился в умывальную. В это время там как раз брился Карл Великий. С его подбородка капала мыльная пена.

Али-баба принялся чистить свои брюки. При этом он не спускал глаз со старосты. Когда он наконец сбреет свою дурацкую бороду?

Но Карл Великий и не думал торопиться. Лезвие в его дешёвеньком бритвенном приборе было тупое, так как он, по своей скупости, брился им уже десятый раз. Он до тех пор скрёб, царапал и мял кожу бритвой, пока не порезался. Только после этого Карл убрал свои бритвенные принадлежности и с окровавленным подбородком отправился восвояси.

Наконец-то! Али-баба немедленно оставил брюки в покое. Подойдя к одному из умывальников, он сбросил туфлю с правой ноги и поставил голую ступню на край умывальника. Потом он остановился в нерешительности. Теперь ему предстояло самое страшное. Глубоко вздохнув, Али-баба вслух сосчитал до трёх и прикоснулся щёткой к подошве. Ай-ай-ай! Он бы с удовольствием отказался от своей затеи. Нет, это невозможно. Али-баба стиснул зубы. Сперва он медленно провёл щёткой по ступне. Потом его движения стали более быстрыми. «Не боюсь щекотки! Не боюсь! — твердил он себе. — Ай-ай-ай! Не боюсь щекотки!»

В умывальную вошёл Малыш, который хотел выпить на ночь несколько глотков воды. Он с удивлением посмотрел на Али-бабу.

— Что ты делаешь? — с интересом осведомился он.

— Ничего. Просто у меня зачесалась нога. Фу-ты нуты! Наверно, кто-то укусил.

Малыш открыл кран. Вода потекла ему прямо в рот.

— Насыпь себе в носки «цезарол»… Это помогает от блох, — посоветовал он уходя.

Али-баба не удостоил его ответом. Закусив губы, он снова взялся за щётку. На этот раз на очереди была левая ступня.

Леман не мешкая пожаловался на Баумана Кнорцу.

— Этот воспитатель чёрт знает что о себе воображает! — сказал заведующий хозяйством. — Но ничего! Завтра же утром я задам ему жару.

И вот утро настало. Было без четверти шесть. Папаша Боссиг, дежуривший ночью, в последний раз обходил имение. Через пятнадцать минут кончалась его смена. Старый Боссиг уже предвкушал удовольствие улечься в постель. «А раньше, — думал он, — я в это время как раз вставал и шёл на работу…» В конторе горел свет. Кнорц вместе с бригадирами и воспитателем обсуждал предстоящую работу. Дело шло быстро.

Хильдегард Мукке, присутствовавшая на совещании, прислонилась спиной к печке. Кафель был ещё тёплый после вчерашней топки.

Кабулке, который обычно не появлялся в столь ранний час в конторе, сегодня в виде исключения тоже пришёл. Он выжидал удобной минуты, чтобы поговорить о своём деле.

Наконец Александр Кнорц дошёл до жалобы Лемана. Он хлопнул ладонью по столу.

— Так дело не пойдёт, коллега Бауман. Не пойдёт! — закричал он, обращаясь к воспитателю. — Для ученья существует школа, а на полях надо работать. Работать без всяких разговоров! Я вижу, вы хотите ввести у нас свои порядки, — бушевал он. — Быть может, вы и работу в стойлах замените лекциями, чтобы нашим умникам не пришлось чистить навоз? Не выйдет! Я вам говорю, так не пойдёт!

Эмиль Кабулке заёрзал на стуле.

— Разрешите и мне сказать слово?

Кабулке мял грязную кепку. Он сжимал и вертел её и руках, словно половую тряпку.

— Мой сын Феликс, — вы его знаете, он тоже учится у нас в имении, — объяснил мне, что новый воспитатель приказал вчера молодёжи работать медленней. Я считаю, что это, что это… — Кабулке распростёр руки. — Я считаю, что это просто са-бо-таж. Тут из сил выбиваешься, чтобы получить несколько лишних капель молока, а из учеников нарочно делают лодырей! Да они и так еле двигаются, эти парни!

В комнате стало шумно. Бригадиры встали на сторону старшего скотника. Вальтер Бауман возражал, он защищал ребят.

— Им надо создать условия для ученья. Нельзя смотреть на них как на подсобных рабочих, которых Кнорц может послать куда ему вздумается! — сказал Бауман резко.

Заведующий хозяйством побледнел и опять ударил кулаком по столу. Он не терпел критики.

— У нас здесь предприятие, а не школа! — прохрипел он.