Иван Логвиненко - Багряные зори

— Чередниченко?

— Да, из Ольшаницы.

— Помню.

Ребята притихли. Слышно было, как кто-то по грязи шлепал к сараю.

Скрипнула дверь, и на пороге появился худощавый юноша низкого роста, в коричневых башмаках.

— Здравствуйте, — тихо произнес парень.

— Здравствуй, — ответил за всех Иван. — Садись.

Юноша робко присел.

— Зачем звали? — спросил он.

— Поговорить надо. Разговор у нас с тобой, Петя, серьезный, — начал Володя. — Помнишь наши занятия в литкружке?

— Разве можно забыть то время…

— Но тогда мы только на бумаге, в своих стихах клялись любить Отчизну.

— Вы меня, кажется, в чем-то обвиняете? — сразу вспыхнул Петя и тут же покраснел.

— Пока ни в чем, — строго ответил Иван и протянул юноше вырезку из газеты. — На, прочитай!

Парень пробежал глазами по строкам:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Мужчины и женщины Украины!

Германия дает вам выгодную и хорошо оплачиваемую работу. 28 января текущего года транспортный поезд идет в Германию. О ваших близких будут заботиться до тех пор, пока вы будете работать в Германии. Мы ждем, что украинцы немедленно согласятся получить работу в Германии.

Гебитскомиссар.

Петр поднял голову, удивленно, с улыбкой бросил:

— Не думал, что здесь находится биржа труда. Вы что, вербуете меня в Германию?

Иван протянул Петру вторую вырезку:

— Читай дальше!

Петя прочитал:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Кто не придет на осмотр по вербовке в Германию и его доставит полиция, тому надлежит уплатить денежный штраф в размере 1000 рублей. Заплатить штраф обязаны не только лица, не пришедшие на осмотр, но и их родственники.

Гебитскомиссар.

— Что все это значит? — поинтересовался Петр.

— Просто советские люди саботируют подобные распоряжения. А грязная газета, опубликовав такое объявление, открыто признается в этом.

— А что же дальше?

— Читай все, что я собрал. — И он бросил парню на колени вырезки и общую тетрадь.

ОБЪЯВЛЕНИЕ

За невыполнение требования работать на строительстве железной дороги приговорены к смертной казни и расстреляны Кирилл Патык и Мария Шерстюк из села Скибин.

ПРИЗЫВ

Украинцы!

За сведения, которые дадут возможность арестовать парашютистов, партизан и других саботажников, назначается премия в размере 1000 рублей. По желанию премия частично или полностью может быть заменена товарами, остро необходимыми для жизненных нужд. Каждый может быть уверен, что доброе имя его будет сохранено в полной тайне.

Военный комендант Украины.

Прочитав, Петр возвратил Ивану вырезки и раскрыл общую тетрадь.

За переход к партизанам Бойко В. Н. в Ольшанице была арестована его мать — Бойко Евфросинья, 67 лет, жена Дарья, 36 лет, и двое детей— четырехлетняя Валя и двухлетняя Галя.

Во время ареста начальник кустовой полиции тяжело ранил Дарью, от чего та скоропостижно скончалась. В тот же день Евфросииья Бойко вместе с двумя внуками были расстреляны в Ракитном…

За помощь партизанам немцы расстреляли и других жителей Ольшаницы: Чередниченко Семена Даниловича и его дочерей — Александру и Галину…

В полиции расстрелян председатель колхоза села Бакумовки Ковтун.

Петр перелистал страницы. Вся тетрадь была аккуратно исписана каллиграфическим почерком Ивана. Возвращая тетрадь, он сказал:

— Зачем ты меня познакомил со всем этим?..

— Чтоб ты понял: не только живые, но и мертвые борются.

— Они-то борются, а мы? Одни слова. Слова, не подкрепленные делами, — пустое занятие.

— А ты готов к борьбе?

— Поэтому и позвали?

— Да.

— Конечно, готов.

— Не испугают тебя пытки, не предашь товарищей?

— Нет.

Иван поднялся, достал из кармана лист бумаги, развернул его, взволнованно посмотрел на друзей, словно видел их впервые, и прочитал:

— «Я, Иван Яценюк, сын Отчизны и трудового народа, вступая в ряды бойцов за свободу, в этот тяжелый час торжественно клянусь и обещаю бить ненавистного врага пока хватит сил, не жалея ни своей крови, ни своей жизни. Очищая землю от немецкой скверны, я до последнего дыхания буду верен своей Отчизне. Если попаду в руки врагов, то клянусь, что никакие пытки, никакие мучения не заставят меня предать родную землю, предать друзей по борьбе. Но если я нарушу свою клятву, пусть мое имя навеки покроется позором! Кровь за кровь! Смерть за смерть!» — Иван карандашом расписался на листе и передал своему соседу.

И снова торжественно-приглушенно:

— «Я, Виктор Борщенко… клянусь…»

— «Я, Иван Молчан… обещаю…»

— «Я, Петр Якименко… не жалея ни своей крови, ни своей жизни…»

— «Я, Степан Ефименко… до последнего дыхания буду верен своей Отчизне…»

Володя тоже было потянулся к листу, но Степан передал текст клятвы Яценюку.

— Друзья, — произнес Яценюк, — этот парнишка, Володя Бучацкий, из Ольшаницы. Я решил познакомить его с вами. Он знал Анну Семеновну, казненную немцами в Белой Церкви. Она перед арестом попросила его обратиться ко мне. Но я некоторое время ни ему, ни вам не говорил. Нужно было кое-что проверить, кое-что выяснить… Сегодня Володя принес нам сводку Совинформбюро и пистолет браунинг с патронами. Кроме того, он собрал детекторный радиоприемник. Я считаю, что Володя Бучацкий может быть членом нашей подпольной группы. Вопросы будут?

— Где взял пистолет? — спросил Молчан.

— У итальянца выменял, — ответил Володя.

— А когда радиоприемник собрал?

— Еще до войны.

— Где работаешь?

— В Шарках на ферме; коров пасу, там ночую. На воскресенье меня отпускают домой в Ольшаницу, где у меня как раз и радиоприемник спрятан…

Больше вопросов не задавали.

Яценюк протянул лист Володе. Володя взял его дрожащими руками. Закрыл на мгновение глаза, и перед ним вдруг возникло лицо Гайдара. «Аркадий Петрович! Вот и пришло мое время?» И не своим, а каким-то чужим, взволнованным голосом произнес Володя:

— «Я, Владимир Бучацкий, сын Отчизны…»

Володя принимал присягу, а перед глазами по-прежнему вставали Аркадий Гайдар, сержант Воронин, Анна Семеновна, учительница Мария Тодиевна, отец, дед Михаил. И сейчас все они будто у него принимают экзамен…

— «…Кровь за кровь! Смерть за смерть!»

И непослушной рукой пионер старательно вывел под клятвой: «Владимир Бучацкий», после чего вернул Яценюку текст клятвы.

Тот подошел вплотную к Володе и крепко пожал мальчугану руку.

— Поздравляю! Спасибо за браунинг и сводку! — И сразу же спросил: — Что можно сделать на ферме?

Такого вопроса Володя не ожидал.

— Не знаю… пока не думал.

— И думать нечего, — вмешался Ефименко — Петуха красного пустить — и делу конец.

Володя ужаснулся:

— Нельзя этого делать!