Ольга Русанова - Сестры

— Виктор, да что с тобой сегодня?

Витя надвинул кепку на самый нос:

— Ничего! — И вдруг, приплясывая, запел:

— Вот сумасшедший! — рассмеялась Женя.

— Нет, — произнес он таинственно, — я не сумасшедший. Ты скоро все узнаешь.

У Жени даже сердце вдруг застучало:

— Что я узнаю? — Она круто, на каблуках, повернулась.

Но Витя все так же загадочно хмыкал и посмеивался.

Женя разволновалась. Да нет ли новостей у бабушки? Не получила ли она письма из Минска? И Женя стала упрашивать, чтобы Витя ей все рассказал, зачем он скрывает!

Но Витя уверял, что он ничего не знает, а если и знает…

Они подошли к калитке.

— До свиданья! — Женя с силой толкнула калитку ногой. — Только товарищи так не поступают!

— Погоди, Женя, — остановил ее Витя. — Можно к вам зайти, чтоб никто не увидел?

— Вот чудак! И что ты все наших девочек боишься? Они потому и смеются над тобой… Нет, Витька, потихоньку нельзя — у нас дежурные. И потом, Тамара Петровна знаешь как рассердится. Заходи просто. Вот сейчас идем.

— Нет, сейчас я не пойду… — замялся Витя.

И Женя ушла.

Витя долго ходил под окнами детского дома. Наверху было темно — девочки, наверное, ужинают в столовой. Витя вспомнил вкусный бабушкин пирог с поджаристыми буквами: «Женя».

Вот бы сейчас кусочек! Он порядком проголодался.

В зале зажегся свет, но скоро потух. Теперь освещенным осталось только одно, самое крайнее окно. Витя отлично его помнил.

Что же делать? Бабушка рассердится, если он вернется поздно, и он больше не может ждать. Ему надо срочно, сейчас, сию минуту увидеть директора.

В отчаянии Витя решился. Крадучись вдоль стены, он пробрался к окошку.

Прислушался.

И согнутым пальцем громко постучал по стеклу.

В ту же секунду свет в окошке погас.

Свет выключила Мария Михайловна — она уже собиралась домой. Вместе с Лидой она вышла на крыльцо.

Витя подбежал к ним:

— Мария Михайловна, извините… у меня важное… — Он покосился на Лиду. — Только секрет…

Мария Михайловна засмеялась, на прощанье кивнула Лиде и снова повернулась к мальчику:

— Что ж, говори, что у тебя за секрет, выкладывай!

Витя, нахлобучив кепку на стриженую голову, рассказал все, что узнал от Нины.

— Понимаете, песчинка даже была. А как они похожи! Разговор одинаковый, все повадки… Помните, даже учительница еще удивлялась?

Мария Михайловна покачала головой и взяла Витю за плечо:

— Да ведь Нина просто подражает Жене. Раньше она все как Лида делала, а сейчас — как Женя. А так они ничуть не похожи. Нет, Женя сама бы ее узнала.

— Мария Михайловна, так ведь много времени прошло! — возразил Витя. — Зина же изменилась.

Мария Михайловна не спеша свернула за угол и остановилась.

— Впрочем, может ты и прав, кто знает, — проговорила она. — Мы на всякий случай Журавлевой написали и со дня на день ждем ответа. Посмотрим, что она скажет. А ты понапрасну Женю не тревожь.

Подошел трамвай. Мария Михайловна кивнула Вите и поднялась на ступеньки.

«Чудна́я Женя, — думал он, возвращаясь проходными дворами к себе на Чистые пруды, — родную сестру не узнает! Но ничего, Журавлева приедет и сразу все докажет!»

Прошла неделя, и снова настало воскресенье. Женя с Ниной еще утром должны были отправиться в гости. Вчера в Доме пионеров Маринка оставила записку:

Женя!

Приходи обязательно! Если ты не придешь, я очень обижусь. И пусть Нина тоже придет обязательно. Приехала мама и подарила алоскоп и новое платье короля. Будем смотреть все вместе, и мама говорит, чтобы ты пришла обязательно. Только не поздно вечером — мы поедем к дяде Диме.

М.К.

Нина никогда не видела алоскопа, и ей не терпелось побывать в «Маринкином кино». Но в зале после завтрака началось общее собрание — выбирали нового председателя учебной комиссии детского совета.

И девочки, и завуч Тамара Петровна, и директор Мария Михайловна решили, что учебную, самую главную, комиссию совета надо поручить Жене Максимовой.

Все уже за нее высказались.

Лида поднялась на трибуну.

— Кто за Женю Максимову, — сказала она, — поднимите руки!

И руки взлетели вверх.

— …Сто тридцать девять, сто сорок, сто сорок один… — Лида отсчитывала в воздухе рукой. — Да что там считать, и так видно — единогласно!

— Нет, не единогласно! — крикнул кто-то из глубины зала. — Я против!

Все с удивлением оглянулись.

— Кто против? — спросила Лида.

Поднялась одинокая рука.

— Нина? Да ну тебя! — сердито отмахнулась Лида. — Нам не до шуток. Опусти руку.

Но Нина руку не опускала:

— Все равно я против!

Старшеклассницы улыбались, младшие смотрели на Нину с любопытством и недоумением.

— Ладно, Нина, потом разберемся, — повторила Лида. — Итак, товарищи…

Зал зашумел. Младшие заволновались — почему Нине не дают высказаться! Старшие, они всегда так!

Женя сидела на одном стуле с Майей возле окна, за которым густо валил снег.

— Неправильно! — Женя вскочила. — У Нины отвод. Дайте ей слово.

По залу весело пронеслось:

— Отвод! Нина дает отвод!

Валя Малыгина вмешалась:

— Товарищ председатель, надо предоставить слово первокласснице Волошиной.

Зал еще больше зашумел:

— Правильно!..

Первоклассницы хлопали и с видом победителей поглядывали на старших.

Лида пожала плечами:

— Пожалуйста, пускай говорит. Слово имеет Нина Волошина!

Нина с важностью поднялась по широким ступенькам подмостков и стала около трибуны.

— Потому что Жене и так некогда. — Она тряхнула головой. — Ей надо со мной заниматься. А в комиссии она всегда будет занята. Знаю я эти комиссии! У Лиды тоже вечно комиссии. И вот почему я против… Женя, не соглашайся!

И Нина спрыгнула с подмостков.

В зале снова поднялись шум и смех. Ай да Нина! Вот так сказала! Ее не собьешь!

А Нина с важностью проследовала на свое место.

Непременный секретарь собрания Кира Александрович записала на листочке:

«За Максимову, — 148.

Против — 1».

Погрызла карандаш, подумала и добавила: «Подавляющее большинство». Это выражение она вычитала в какой-то газете.

— Почти единогласно! — объявила Лида. — Женя Максимова, прошу в президиум!

Девочки громко захлопали. Со всех сторон смотрели дружеские, веселые лица. И смущенному новому председателю учебной комиссии пришлось протиснуться через весь зал и сесть между Лидой и Шурой за покрытый красной скатертью стол.

Женя чувствовала, что на нее смотрят и девочки и взрослые. Ей было неловко, почему-то руки и ноги мешали, она не знала, куда их девать. Первый раз она сидела перед всеми на сцене, да еще в президиуме. Шура тихонько пожала ей локоть, ободряя.