Ольга Русанова - Сестры

— Настоящий «Швейремонт»! Кто же это шьет?

— Не знаю… наши девочки, — проговорила Женя.

— А кто это вышивает? Видать, мастерица!

— Не знаю! — Женя нетерпеливо вскинула плечами.

Антонина Степановна положила вышивку на место и в раздумье опустилась на диван. Она заметила все — и Женино смущение, и как странно она себя ведет. Нет, что-то здесь неладно. Неспроста Женя такая, точно не в своей тарелке. Побледнела и даже как будто с лица спала. Уж не обидел ли кто?

— А где наша попрыгунья-стрекоза? — спросила Антонина Степановна. — Где Нина?

Женя присела на краешек дивана:

— Бабушка, я не знаю. Они все, наверное, работают в саду — делают каток.

— А почему ты в саду не работаешь?

— А я?.. — Женя покраснела. — А мне и так весело, — пробормотала она невпопад.

— Как же может быть весело, если ты ничего не делаешь? — укоризненно проговорила старушка. — Плохое веселье!

Тут вбежала Нина.

— Здравствуйте, бабуся! — закричала она. — Мне Витя сказал, что вы пришли!

Вот кому было весело! Краснощекая, смеющаяся, Нина принесла с собой неуловимый запах молодой, только что начавшейся зимы, первого снега, первого морозца. Она была в своей вязаной шапочке, похожей на красную луковицу с хвостиком. На ногах — валенки. Руки — в зеленых пушистых варежках. Она все на них посматривала — это ей сегодня Лида подарила.

Нина подбежала к Антонине Степановне и одним духом выпалила:

— Мы в саду играем! И беседка у нас не беседка, а корабль! И его льдом затерло. И он дрейфует! А я летчик, и я уже летала.

И еще оказалось, что ее ждет Маня, и другие девочки, и Лида. И она должна бежать назад, потому что ее ждут…

— Они сказали: «Возвращайся сейчас же!» — с важностью проговорила Нина.

Женя нахмурилась, заложила руки за спину и отошла к окну. Она словно не замечала Нину.

А Нина не вытерпела и тоже повернулась к окну. Женя стояла и пальцем отколупывала льдинки.

Тогда Нина обиделась. Она тоже нахмурилась, заложила руки за спину и круто повернулась.

«Батюшки мои, совсем как Женя!» — подумала Антонина Степановна.

— А покажи-ка нам, где у тебя там песчинка? Ты ведь у нас, говорят, девочка с песчинкой! — улыбаясь, старушка привлекла к себе Нину.

Нина засучила рукав и стала щупать свой покрытый ссадинами локоть.

— Вот здесь… вот тут была… — Нина оглянулась на окно. — Только она потерялась. Она, наверное, заросла.

Женя точно ничего не слыхала. «Зачем она обманывает бабушку? Как ей не стыдно!» — подумала Женя, но промолчала.

Бабушка потрогала Нинин локоть:

— Эх ты, песчинка! Ничего я не могу найти…

А Нина уже снова повернулась к Жене спиной.

— Да вы что, никак в ссоре? — поразилась бабушка.

— Нет, — сказала Женя не оборачиваясь, — я не в ссоре. Это она в ссоре.

— Я тоже не в ссоре! — сказала Нина и тоже не обернулась. — Это она со всеми в ссоре, со всеми девочками! — И, спохватившись, что ее ждут на дрейфующем корабле, Нина убежала.

— Как так, со всеми девочками в ссоре? — развела руками Антонина Степановна. — Да что ж это такое? Женя, неужто правда?

— Правда.

— Да как же так? Да как же ты одна со всей семьей поссорилась! — Антонина Степановна грузно откинулась на спинку дивана.

— Они меня обидели…

Женя подошла к дивану и начала путано объяснять. Нелегко ей было признаваться бабушке!

— Как бабу лепить или в шахматы играть, так зовут, — говорила она, перевертывая вышитую диванную подушку то на одну сторону, то на другую, — а если работать со мной, так от меня отказываются… Нина вон и то не хочет со мной уроки готовить.

Старушка долго слушала ее.

— Не нужна я им, — повторяла Женя, — со школьными делами сами управляются. И еще из списка вычеркнули… из дежурных. А в саду…

И Женя рассказала, как все девочки работали, а ей не давали, и выходило, что она только всем мешает.

— Двойку получила, — проговорила Токарева. — А все оттого, что от девочек отвернулась, особняком держишься. Сама посуди, что ж это выходит: одна ты права, а все кругом неправы? Как это говорится: вся рота не в ногу, один я в ногу! Вот и вышло: все работают, а ты баклуши бьешь. Безделье-то — самое худшее наказание. Нет, Женечка, проси прощения, да поскорей. Не то они и впрямь тебя разлюбят!

Женя и сама это понимала. Но как теперь помиришься? Столько упиралась, упиралась… Да сейчас девочки и не говорят: «Извиняйся».

И Женя молча теребила подушку.

В пионерскую прибежали девочки. Они наперебой стали звать Антонину Степановну в столовую. Они уже всё приготовили по-праздничному: сдвинули столы, накрыли их нарядной скатертью, расставили закуски — селедку, салат, грибы.

— Антонина Степановна, пойдемте!

— Нет, девочки, — сказала старушка, поднимаясь с дивана, — не до угощения сейчас. Видно, мы не вовремя пришли!

Она спросила, где Тамара Петровна. Но той уже не было. Ничего, она зайдет к завучу в другой раз.

Старушка вышла в вестибюль и стала торопливо надевать шубу, повязывать платок.

Обескураженные девочки молча стояли вокруг нее.

— Бабушка, Витя! Да как же так? А чай пить? — пробормотала Женя.

— Где уж тебе гостей принимать, ты сама здесь вроде гостьи.

Бабушка сердито притопнула калошей, которая долго не надевалась на валенок, решительно распрощалась и ушла.

Как же это так?..

Женя бросилась к парадной двери. Крюк долго не поддавался. Открывать его было проще, чем замок, его могли откинуть самые маленькие, но Женя разволновалась, дергала его так и сяк и все без толку. Наконец он соскочил, Женя распахнула дверь и чуть не сшибла девочку, которая поднималась по ступенькам.

Это была Маринка.

Маринка, конечно, обиделась, когда Женя не пришла к ней в гости. Ей так хотелось дружить с Женей! Ведь Женя была настоящая партизанка, жила в лесу, ходила в разведку. Она, наверное, и в боях участвовала. В Доме пионеров все ребята это знают. А сама она не рассказывает, потому что очень скромная. Так Степан Николаевич говорит. «Почему же она не пришла? — думала Маринка. — Ей со мной скучно, вот почему… И Маринка стала ходить в Дом пионеров чуть ли не каждый день, чтобы посмотреть, нет ли записки. Но сколько она ни заглядывала за горшок с бегонией, записки не было. Тогда Маринка не выдержала и сама написала. Но Женя и на записку не ответила. И Маринке стало ясно, что они навсегда, навеки поссорились. А сегодня, когда они с тетей Клавой направились в Дом пионеров и очутились на Чистопрудном бульваре, Маринка не утерпела и сказала:

— Тетя Клава, можно я в детский дом зайду? Я на минутку.

Тетя Клава крепко держала ее за руку: