Борис Раевский - ПОЕДИНОК С САМИМ СОБОЙ

Юла поглядел. На столе, на толстой квадратной стеклянной пластинке, лежал маленький кусочек металла. Темный, сплющенный, почти бесформенный. Юла давно подметил этот странный ошметок металла на столе, но как-то не задумывался, что это.

— Пуля, — сказал Григорий Денисович. Взял почерневший кусочек металла, подержал, словно взвешивая, на ладони и передал Юле. — Вернее — бывшая пуля, — уточнил Григорий Денисович.

Юла повертел в руке этот вовсе не похожий на пулю искромсанный кусочек.

«Ну и что?» — подумал он.

— Это случилось в Германии, — сказал Григорий Денисович. — Заняли мы один немецкий городок, Мариенбург. Крохотный такой, забавный городишко. Как игрушечный. Дорожки цветными кирпичиками выложены. И домики — разноцветные. С острыми крышами. И смешными флюгерами.

И вот идем по улице, я и несколько солдат из моей роты — я тогда ротой командовал. И вдруг один из солдат, Саид Бобоханов, — хлоп! — меня на панель и сам — на меня. А тут — очередь из автомата. Я лежу, ничего еще не соображаю. А кто-то из наших — раз! — и срезал того фрица. Оказывается, немецкий автоматчик неожиданно выскочил, но Саид подметил. Да, меня прикрыл. А сам…

Григорий Денисович умолк, покрутил в руке пулю.

— А сам? — нетерпеливо подсказал Юла.

— А сам был тяжко ранен. Оперировали Саида. И вот, извлекли, — он снова покрутил в руке корявый кусочек металла. — Через день умер Саид, не приходя в сознание… А врач в санбате вот — на память мне…

Григорий Денисович хмуро замолчал.

И Юла молчал.

— Этот долг — побольше всех других моих долгов, — медленно произнес Григорий Денисович. И уперся в Юлу тяжелым взглядом. — А как думаешь, долги платить надо?

— Надо, — кивнул Юла. — Только кому? Саид-то погиб.

— Э-эх! Ничего ты не понял! — Григорий Денисович глянул сердито, и скобка у него на щеке опять сжалась и разжалась. — Людям платить надо! Людям! Понял? Всем.

«Всем? И мне тоже?» — подумал Юла. Но не спросил.

— Ну, подрастешь, сам до всего дойдешь, — сказал Григорий Денисович. — А матери передай: никакой я не святой. Просто долги плачу. Так и скажи.

ла с Григорием Денисовичем неторопливо подошли к зданию спортшколы.

Знакомый Юле дом теперь подновили: щербатые выбоины от осколков снарядов замазали, загладили. Но и сейчас они все-таки проступали заплатками на гранитных плитах.

— Пойдемте к директору. Ладно? — попросил Юла.

Григорий Денисович посмотрел на него, смешно прищурил глаз. Он, конечно, понял: Юле очень уж неохота встречаться опять с красавцем — старшим тренером.

Они направились к кабинету, на котором висела табличка: «Директор».

— Ну, не трусь! — улыбнулся Григорий Денисович.

И они вошли.

За столом сидел все тот же мужчина: высокий, загорелый, с могучей грудью и литыми плечами. И все в той же синей фуфайке с круглым воротом. Юла глянул на него, потом на Григория Денисовича, и тот сразу все понял.

— Простите, вы — директор? — спросил Григорий Денисович.

— Нет, я — старший тренер. Но сейчас заменяю директора. Он болен.

Добродушный красавец тренер умолк. Словно приглашал: «Ну, я вас слушаю».

Григорий Денисович быстро глянул на Юлу.

«Ничего не попишешь…».

— Вот этот мальчик, его зовут Юлий Богданов, очень хотел бы заниматься у вас, — сказал Григорий Денисович.

Тренер посмотрел на Юлу.

«Узнает? Или нет? — подумал Юла. — Лучше бы — нет».

Но у старшего тренера память, видимо, была отличная.

— Ты, кажется, уже приходил ко мне, мальчик?

В голосе его звучала доброта, чуть не ласка.

Юла кивнул. Он и вообще был не речист, а сейчас — и подавно.

Григорий Денисович понял: пора!

— Юлий уже был у вас год тому назад. Вы не приняли его, — сказал Григорий Денисович.

— Да, — перебил тренер и вздохнул. — Знаете, мальчишки к нам идут потоками. А мы должны отбирать лишь самых талантливых, самых одаренных.

«Наша, задача — растить достойную смену прославленным советским чемпионам», — неожиданно мелькнуло у Юлы.

И тренер сказал:

— Наша задача — растить достойную смену нашим мастерам и чемпионам. Чтобы они еще выше подняли знамя советского спорта…

Григорий Денисович слушал его внимательно. Так внимательно, будто впервые довелось ему услыхать столь необычные, умные и дерзкие мысли.

— А ваш сын… — Тренер вздохнул и развел руками.

— Юлий мне не сын.

— Ну, все равно. Этот мальчик слабо развит физически. И рост… И возраст… — Тренер опять с сожалением вздохнул.

— Но Юлий за последний год очень окреп, — сказал Григорий Денисович. — Он теперь подтягивается уже восемь раз подряд.

— Допустим, — согласился тренер. — Верю, что бицепсы его укрепились. Но рост… И общая конституция…

Тренер пожал плечами.

— А разве можно заранее точно предсказать будущее человека? Его способности? Его призвание? — спросил Григорий Денисович. — По-моему, наука до этого еще не доросла. А на практике мы знаем много конфузов. Помните, молодого Шаляпина даже не приняли в хор! Не солистом, а в хор! Это будущего-то великого певца! А на мальчика Исаака Ньютона школьный учитель физики вечно жаловался родителям. Он, мол, совершенно туп к его предмету. Это не помешало Ньютону стать гениальным физиком. Таких примеров сотни и тысячи. И не только в науке, искусстве. Но и в спорте. Знаменитый пловец…

— Да, да, знаю, — перебил тренер. — Конечно, все случается. Но… Это исключения. А мы должны…

— Мы должны, во-первых, ценить в человеке его настойчивость, целеустремленность, — перебил Григорий Денисович. — И если мальчик так упорно хочет заниматься спортом, мы не вправе его отталкивать. Может быть, из него и не вырастет чемпион. Ну что ж!.. А может, и вырастет! Новый Люляков? Тот ведь в детстве был хилым. Не так ли?

Старший тренер встал. Видно было: он сердит. Но сдерживается.

— Мне было очень интересно выслушать ваши соображения, — сказал он. — И такой каскад блестящих примеров. Но… Передо мной четкая задача: дать ежегодно восемнадцать перворазрядников. А спустя два-три года с меня потребуют и мастеров. А ваш мальчик…

— Бесперспективен? — не без ехидства подсказал Григорий Денисович.

— Именно.

— Ну, хорошо, — Григорий Денисович тоже встал. — Я буду жаловаться…

Тренер наклонил голову. Пожалуйста, мол.

…На улице Григорий Денисович поглядел на унылого Юлу.

— Эй, — сказал Григорий Денисович. — Не кисни! Мы еще повоюем.

ы еще повоюем! — твёрдо и уверенно сказал Григорий Денисович.