Барбру Линдгрен - Маттиас и его друзья

Маттиас приложил ухо к яйцу.

— Нет, не пищит!

— Придется еще посидеть! — вздохнул дядя Клумпе-Думп.

Маттиас посидел еще пять минут, а потом они вышли на улицу. Погода была точь-в-точь такая, какая нравилась дяде — пасмурная и дождливая.

— Ну, сегодня мы погуляем! — сказал он, потирая руки.

Но тут мама Маттиаса высунула голову из окна кухни и закричала:

— Маттиас, сейчас же домой! Схватишь насморк!

— Тогда я пойду один! — сказал дядя Клумпе-Думп. — А когда вернусь, вместо прогулки будем швыряться подушками.

Маттиас поднялся к Пелле Маленькому и позвонил.

— Знаешь? — спросил Пелле Маленький, открывая дверь. — На улицу Далагатан переехал новенький мальчик!

Маттиас этого не знал, так как много дней не был на улице Далагатан.

— Да, туда переехал новенький мальчик, — повторил Пелле, — настоящий хлюпик! А зовут его Калле. Он все время мерзнет, — продолжал рассказывать Пелле. — Его трясет от холода: он тощий-претощий! Можем пойти посмотреть на него, если хочешь!

Маттиас совершенно забыл, что мама не разрешила ему выходить на улицу под дождь, и они со всех ног помчались на улицу Далагатан.

— Напугай его, вот будет потеха! — пропыхтел на бегу Пелле.

Когда они прибежали. Калле сидел в воротах своего дома и играл сам с собою в шары. Пелле сказал правду: Калле был настоящий хлюпик. И ножки у него были тонкие-претонкие, почти как спички.

— Привет! — поздоровался Пелле. — Сидишь тут и мерзнешь? Скажи ему, — прошептал он Маттиасу, — что тут водятся и ведьмы, и злые собаки, и всякая разная нечисть! — И он ущипнул Маттиаса за руку.

— Здесь водятся ведьмы, и собаки, и всякая разная нечисть, — нерешительно произнес Маттиас.

— Мама! Мама! — тотчас заревел Калле.

— Да нет, чепуха! Никого тут нет! Я пошутил! — пожалел его Маттиас.

Глубоко вздохнув. Калле вытер глаза.

Пелле, широко расставив ноги и подбоченясь, встал перед ним.

— Скажи: почему ты все время ревешь? Может, ты ногу сломал или живот у тебя болит? И вообще, что с тобой стряслось?

Калле посмотрел на них своими маленькими печальными глазками.

— У меня ведь нет папы! — всхлипнул он.

— А у кого он есть?! — весело возразил. Пелле. — Да и на что они, эти папы, нужны? Я слыхал, будто они страшные надоеды. Хуже всяких мам. Правда, Маттиас?

— Н-да-да! — неуверенно ответил Маттиас. — Может, папы и не такие уж надоеды, но они всегда говорят, что пора ложиться спать.

— Вот слышишь, — обратился Пелле Маленький к Калле.

Наконец по лицу Калле пробежала легкая улыбка.

Маттиасу было так жалко Калле! Ведь за версту было видно, что Калле очень добрый мальчик.

— Мы, может, придем как-нибудь в другой раз — поиграть с тобой, — пообещал Маттиас на прощанье.

И друзья отправились домой к Пелле Маленькому.

Дома Пелле почему-то разобрало ужасное любопытство. Ему захотелось вдруг узнать все про пап.

— О чем они вообще-то говорят? — расспрашивал он.

— О чем? Об автомобилях, о тракторах и всяком разном, — ответил Маттиас. — И еще о львах, о тиграх и обо всем понемножку.

Тогда Пелле подошел к ящику своего комода и стал шуршать бумагами. А потом протянул Маттиасу маленькую пожелтевшую фотографию.

— Это — мой папа! — гордо объяснил он. — Мне мама сказала.

Маттиас долго разглядывал папу Пелле Маленького. Тот улыбался и ничем не отличался от других людей. На макушке у него была надета маленькая шапочка с какой-то дурацкой кисточкой.

— А куда он подевался? — спросил Маттиас, отложив фотографию в сторону.

— Откуда мне знать! — сказал Пелле. — Я никогда его не встречал. А мама говорит, что его и след простыл.

Во время обеда Маттиас рассказал про Калле, который все время мерзнет, из-за всего плачет и страшно худенький! А ножки у него как спички!

— Давай утром пойдем и навестим Калле! — предложил дядя Клумпе-Думп.

— Давай! — согласился Маттиас.

— Ну, а как идут дела? Ты высиживал сегодня яйцо?

— Немножко! Только утром. Долго высиживать — трудно. Так и заболеть недолго, — ответил Маттиас.

На другой день дядя Клумпе-Думп и Маттиас отправились на Далагатан разыскивать Калле Хлюпика.

Они нашли его сразу, так как он сидел примерно на том же самом месте, что и накануне.

— Хочешь пойти с нами? — спросил дядя Клумпе-Думп.

Калле сразу же согласился. Повеселев, он несколько раз кивнул головой.

— Тогда пойдем, прогуляемся!

Дядя Клумпе-Думп держал Маттиаса и Калле за руки.

Они медленно шли по Ванадисвеген. У пекарни Калле сказал:

— Давай притворимся, будто ты — мой папа!

И еще крепче вцепился в руку дяди Клумпе-Думпа.

Лицо у дяди было счастливым-пресчастливым. Он никогда не был папой, и ему, наверно, было приятно испытать отцовские чувства.

Немного погодя они пришли в Ванадислюнден, и Маттиас показал дяде и Калле Хлюпику городок для улиток. Все улитки, ясное дело, уползли. Некоторые сидели высоко на деревьях, а Астрид и одна Майя заползли в траву.

Калле не мог наглядеться на улиток и их городок.

— Можно поиграть в такую игру, будто они коровки? — попросил он.

— Можно, если тебе охота, — небрежно отозвался Маттиас. — Этот дом с пивной бутылкой вместо двери — церковь, а вон там — больница!

— Если увидишь улитку в толстой бурой раковине, это — Пастор, — сообщил дядя Клумпе-Думп.

— Можешь посадить его в церковь, его место там! — разрешил Маттиас.

Калле, улегшись на землю, заглянул и в церковь, и в дом. Он ни за что не хотел уходить от городка для улиток.

— Можешь покараулить наших улиток! — великодушно позволил Маттиас. — Нам они все равно надоели. Но только запомни: если они заболеют, им нельзя есть голубые цветочки, а не то они мигом умрут.

Маттиас с дядей ушли; Калле же, весь сияя от счастья, остался сидеть возле городка с улитками.

У киоска с мороженым на Свеавеген они наткнулись на злого и недовольного Пелле Маленького. Он умирал от желания съесть мороженое.

Дядя Клумпе-Думп купил им по порции мороженого — ему всегда хотелось, чтобы детям было хорошо.

— Калле Хлюпик сидит в роще и караулит наших улиток, — сообщил Маттиас. — Он гулял с нами, и мы притворились, будто дядя — его папа.

— Давай теперь притворимся, будто ты — мой папа, — попросил Пелле Маленький и схватил дядю Клумпе-Думпа за руку.

Но тут же задумался.

— Раз так, мне надо сбегать домой за шапочкой с кисточкой, такая на моем папе… ну, на фотографии.

— Конечно, раз ты хочешь, чтоб я надел шапочку с кисточкой, я ее надену! — согласился дядя Клумпе-Думп и провел рукой по своему широкому, влажному лбу.