Кейт Уигглин - Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Эти доверительные просьбы хоть и вызывали чувство неловкости, когда в комнате присутствовала Миранда, вместе с тем доставляли Джейн глубокую тайную радость; было в них нечто, волновавшее сердце старой девы, — такая беспечность, такое обаяние, это было так не по-сойеровски, так не по-риверборски. Чем дольше жила Ребекка в кирпичном доме, тем больше восхищалась ею тетя Джейн. Что делало эту девочку такой непохожей на всех остальных? Не могло ли быть так, что ее беззаботный отец-щеголь, Лоренцо де Медичи Рэндл, завещал ей вместо состояния какой-то необычный набор талантов и дарований? Ее глаза, брови, цвет губ, овал лица, так же как ее манеры и речь, — все свидетельствовало о том, что в роду Сойеров это дитя, подкинутое эльфами в колыбель взамен другого, похищенного. Но какое очаровательное дитя — вносящее живость, яркость, остроумие, сумасбродство и восторг в серое однообразие уныло тянущегося времени!

В воздухе пахло морозцем, но солнце сияло ярко и весело, когда Ребекка чинно и чопорно вышла из ворот кирпичного дома. Эмма-Джейн Перкинс уехала на субботу и воскресенье в гости к кузине в Модерейшен; у Элис Робинсон и Кандейс Милликен была корь, так что в Риверборо было тихо и скучно. И все же существование редко казалось Ребекке чем-то отличным от веселого приключения, и каждое утро она вновь начинала свой завоевательный поход по жизни. Она не была слишком требовательна; поэтически выражаясь, дар Асмодея, [80] Асмодей — в древнееврейской мифологии коварный дух, его образ неоднократно использовался в английской и французской поэзии и драматургии. который мог прясть нить из кучи песка, был всегда и ее даром, так что прогулка до ворот розового домика и беседа с веснушчатой и рыжеволосой Кларой-Беллой Симпсон, чье лицо, по словам мисс Миранды, напоминало сырой пирог в печке, — эти столь заурядные события оказались достаточно волнующими для того, чтобы сделать глаза Ребекки ярче, а шаги быстрее.

Когда в отдалении замаячил большой голый конский каштан, росший у ворот розового домика, красная точка, движущаяся по дороге, заметила голубую, движущуюся ей навстречу; обе точки пролетели разделявшее их расстояние и, встретившись, с жаром обнялись, не без ущерба для принесенного в подарок пирожка.

— Замечательно вышло, правда? — воскликнула Ребекка. — Я так боялась, что разносчик рыбы не скажет тебе, чтобы ты вышла ровно в два, или что одна из нас будет идти быстрее, чем другая. Но мы встретились на том самом месте, где и хотели! Это была очень необычная идея, правда? Почти романтическая!

— А что ты об этом скажешь? Смотри! Миссис Фогг дала мне свои часы, чтобы я смогла вернуться домой вовремя! — с гордостью сказала Клара-Белла.

— Ах, как замечательно! Миссис Фогг относится к тебе все лучше и лучше, правда? Ты ведь больше не скучаешь по дому, да?

— Не-ет, не очень; только тогда, когда подумаю, что маленькой Сюзан приходится одной управляться с близнецами, хотя дела у них, похоже, идут неплохо и без меня. Но знаешь, Ребекка, кажется, меня отдадут Фоггам насовсем.

— Ты хочешь сказать, что они тебя удочерят?

— Да. Я думаю, отец собирается подписать бумаги. Понимаешь, мы не знаем, сколько лет пройдет, прежде чем бедный малыш оправится от ожогов, да и миссис Фогг уже никогда не будет та, что прежде, и ей нужен кто-то, чтобы помогать по хозяйству.

— Значит, ты будешь их настоящей дочкой, да? А мистер Фогг — дьякон, и член городского управления, и член правления железной дороги, и все такое.

— Да. И меня будут кормить, одевать, пошлют в школу и дадут фамилию Фогг и (здесь ее голос понизился до благоговейного шепота) ферму на холмах, если я когда-нибудь выйду замуж. Это мне сама мисс Дирборн сказала, когда уговаривала не огорчаться из-за того, что меня отдают чужим.

— Клара-Белла! — воскликнула Ребекка в порыве радости. — Кто бы мог подумать, что ты станешь героем женского рода да еще и получишь наследство в придачу? Это совсем как в книжке, и случилось такое в Риверборо. Теперь уж я заставлю дядю Джерри Кобба признать, что и жители Риверборо могут быть героями рассказов, — вот увидишь, заставлю!

— Конечно, я знаю, что ничего плохого тут нет, — заметила Клара-Белла сдержанно. — У меня будет хорошая семья, а отец просто не может содержать всех нас. Но это ужасно, что тебя отдают, — как пианино, или лошадь, или повозку!

Ребекка сочувственно положила ладонь на веснушчатую руку Клары-Беллы. Внезапно ее собственное лицо тоже омрачилось, и она прошептала:

— Не знаю точно, Клара-Белла, но, может быть, меня тоже отдали — как ты думаешь, отдали? Бедный папа, когда умер, оставил нас в долгах. Раньше я думала, что приехала сюда, чтобы получить образование, а потом помочь выкупить закладную. Но мама никогда ничего не говорила о моем возвращении, а наша семья из таких же больших, что и ваша.

— А твоя мать подписала какие-нибудь бумаги в пользу твоих теток?

— Если и подписала, то я ничего об этом не слышала, но есть какая-то бумажка, приколотая к закладной, которую мама держит в ящике книжного шкафа.

— Ты бы знала, если б это были бумаги о том, что тебя отдают теткам насовсем. Я думаю, тебя им только одолжили на время, — сказала Клара-Белла, стараясь ободрить подругу. — Я не могу поверить, чтобы кто-то захотел отдать тебя!.. Ах, знаешь, Ребекка, у отца так хорошо идут дела! Он теперь работает на ферме Дейла, где разводят лошадей и другой скот, и там он объезжает молодых коней, выменивает и сбывает плохих и разъезжает по всей округе. Дейл сказал мистеру Фоггу, что отец замечательно справляется с животными, а сам отец говорит, что для него это пустяковое дело. Он уже третью субботу подряд присылает домой деньги.

— Я так рада! — воскликнула Ребекка, разделяя чувства Клары-Беллы. — Теперь твоя мама сможет отдохнуть и у нее появится черное шелковое платье, правда?

— Не знаю, — вздохнула Клара-Белла, голос ее звучал печально. — Сколько я помню, она всегда только стирала и плакала, плакала и стирала… Мисс Дирборн проводила эти летние каникулы недалеко от Акревиля, а вчера вернулась и будет теперь жить у соседей миссис Фогг. Вчера вечером я слышала их разговор — я укладывала малыша спать, а они были так близко, что я не могла не слышать, что они говорят. Так вот, мисс Дирборн сказала, что матери не нравится Акревиль, там никто не обращает на нее внимания и не дает ей работы. А миссис Фогг сказала, что да, они там все люди чопорные и требовательные и если у женщины нет обручального кольца, то это им не нравится.

— У твоей мамы нет обручального кольца? — удивилась Ребекка. — Я думала, что все должны иметь обручальные кольца, так же как диваны или кухонные плиты!

— Я никогда не обращала внимания, есть ли у нее кольцо, но когда услышала, что они об этом говорят, вспомнила руки матери — как она стирает и выжимает белье, — и это правда, что кольца она не носит. У нее вообще нет никаких драгоценностей, даже броши.