Николай Осинин - Через все преграды

— Мое. Не дам я свою корову, не. распоряжайся.

— А я говорю — отдашь!

— Не отдам!

Мартин злобно сжал челюсти. Петр взъерошился.

— Делиться, кол вам в горло! — гаркнул на сыновей старик и яростно топнул ногой об пол. — Я вас, сукины дети!

Он повел на них гневным взглядом, и братья, скрывая злобу, поспешно разошлись.

— Без вас знаю, что делать, — рычал им вслед Рейнсон. — Пока жив — я хозяин.

Ночью Сережа долго не мог уснуть на сеновале. Вытирая горькие скупые слезы, он обдумывал планы мести полицаю и всем Рейнсонам. Когда обида несколько улеглась, он решил: «Если ударят хоть раз, подожгу дом и убегу! С Ильей вместе!» Потом мысли его приняли другое направление. «Отчего это старик с Мартином всполошились, когда я в столовую заглянул? О чем у них разговор шел? Бояться им, вроде, некого… Интересно, где я Карклиса видеть мог?».

Теряясь в догадках, он стал перебирать всех, с кем встречался после приезда в Прибалтику. В памяти всплыла громоздкая, как шкаф, фигура в черном пальто, и угловатый, будто вырубленный топором из дерева, подбородок. «На квартире у Гирта!.. — Сергей даже приподнялся от неожиданной догадки. — Неужели это тот самый знакомый Петрониса, что вошел в дом Гирта с собакой? А может, я ошибаюсь?..»

Вспомнил встречу с ним в фойе ДКА, и уверенность его еще больше окрепла: «Гардеробщик! Нашим, гад, прикидывался, а на самом деле — кулак, с фашистами заодно!».

Мысль о Карклисе не оставляла его и назавтра. Ему очень хотелось убедиться, что не ошибся, но увидеть приезжего утром не удалось. Расспрашивать Петра он не посмел. В тот день хозяйский сын был особенно раздражителен, угрюм, часто без всякой причины кричал и придирался.

Перед обедом случилось одно происшествие, едва не стоившее Сергею жизни.

Возили снопы к риге. Обычно скирду Петр укладывал сам, но сегодня кладь поднялась высоко, залезать было трудно, и он заставлял после каждого воза взбираться на нее Сергея. Мальчуган выбрал сторону пониже и залезал и спрыгивал постоянно в одном месте.

Так было и на этот раз. Уложив поданные снопы, он задом начал сползать с клади. Краем глаза он заметил, как внизу под ним промелькнул Петр. Чтобы не оцарапать лицо о колючие комли снопов, Сергей, соскальзывая, перевернулся боком к скирде. Он уже упруго поджал ноги, чтобы приземлиться, как вдруг — что-то с силой рвануло за рубашку вверх и опрокинуло на землю. У самых глаз сверкнули острые блестящие рога вил…

Ошеломленный мальчик поднялся. Упавшие вилы валялись под ногами. На животе болтались края разорванной рубашки, ныло ушибленное плечо.

Оглянулся: Петра рядом не было. «Убить хотел! — опалила его страшная догадка. — Вилы подставил, чтобы я животом напоролся!»… В ушах зазвенело, как от близкого разрыва бомбы. Хотелось кричать и бежать прочь, а ноги будто пристыли к земле.

Из-за стога выглянула круглая низколобая голова хозяйского сына.

Поняв, что русский парнишка невредим, Петр вышел смелее; нагловатая полуулыбка кривила толстогубый рот.

Испуг в сердце Сергея сменился бешенством.

— Ты — что? — опасливо попятился Петр, заметив, как работник, не спуская с него остановившихся глаз, тянется за вилами.

— Хотел убить… — шептал Сергей, задыхаясь, — подставил, чтоб я животом напоролся!..

— Дурак, я тебе сейчас по морде! Что городишь? — трусливо и злобно заорал Петр, отбегая.

На крик вышел хозяин:

— Чего грызетесь? Почему не возите?

Петр бросился к отцу с жалобами. Говорил он на латышском языке, но по его жестам и отдельным знакомым словам Сергей понял, что он рассказывает о случившемся так, будто во всем виноват сам русский, а его, Петра, обвиняет.

— Врешь! — тяжело дышал Сергей. — Вил там не было. Они на телеге лежали. Ты нарочно мне подставил, я видел!

— Что ж ты прыгал на них, если видел? — оскалился хозяйский сын. Теперь, когда рядом находился отец, он готов был кинуться на своего противника с кулаками.

Яков посмотрел на стог, на вилы, на разорванную рубаху Сергея и выругался:

— Кол тебе в горло! Глядеть надо было, куда лезешь! Рубаху разорвал, что носить будешь?.. А тебе шкуру надо спустить, — обернулся он к сыну. — Не знаешь, что вилы вверх рогами нельзя ставить! Ступай за снопами!

Петр поспешно вскочил на бричку и покатил в поле.

— Ступай в дом, рубаху зашей, — хмуро бросил старик мальчугану. — Да смотри, не болтай зря… — В последних словах Рейнсона слышалась угроза…

Подходя к дому, Сергей издали заметил возле крыльца зеленый велосипед Мартина. «Вернулся!» — с досадой подумал он о полицае, который рано утром с винтовкой за плечами уехал на своей машине. Чтобы не встретиться еще с одним ненавистным человеком, мальчик решил не заходить в дом за иглой, а обогнуть малинник у сарая и через ворота пробраться во двор, где обычно днем возились женщины.

Но как раз около малинника он и наткнулся на полицая. Мартин и Карклис сидели под развесистой вишней у плетня и о чем-то тихо разговаривали. Внезапно увидев их перед собой, Сергей на секунду остановился, будто наскочил на дерево. Мужчины повернули к нему головы. Взгляд мальчика мгновенно скользнул по лицу гостя Рейнсонов. «Тот самый!» — промелькнуло у него в мозгу. Он заметил и знакомый угловатый подбородок, который так ясно припомнил прошлой ночью, и то, как дрогнули мясистые щеки Карклиса, когда он встретился с ним глазами.

Не успел Мартин угрюмо промычать какое-то ругательство, как мальчуган круто повернулся и пошел прочь.

Карклис издал вслед ему чуть слышный свист:

— О-о, знакомый!

— Вот как! — полицай вопросительно посмотрел на собеседника. — Встречались?

— Да, представь себе! Хорошо знаю его отца.

— Он — кто?

— В чинах небольших — майор. Но командовал важной артиллерийской частью. Из-за него я чуть не погиб. А одного моего знакомого при его содействии взяли в последнюю ночь перед войной.

Мартин выругался.

— Живой… майор этот?

— Едва ли. Недалеко от границы находился. Немцы их там накрыли в первый же день.

— Земля ему колом! Скоро и сынок за ним отправится.

— Думаешь убрать?.. Стоит ли о такую букашку руки марать?

— Не я, немцы. Сегодня приказ в комендатуру поступил: собрать всех этих русских щенят, что у латышей, и отправить в Даугавпилс.

— В лагерь?

— Приютом называется. Обыкновенная морилка. Немцы — мастера по этой части, ни один живой оттуда не выйдет.

— Ну так — другое дело, — усмехнулся Карклис и, меняя тон на деловой, продолжал разговор, прерванный появлением мальчика. — Из надежных людей, прежде всего айзсаргов [5] Айзсарг — член военно-фашистской организации, существовавшей при режиме Ульманиса. сколачивай группу. Друг друга они на всякий случай знать не должны. Устраивай их на службу в полицию, в комендатуры. Используй все возможности, чтобы войти в доверие к немцам: помогай им вылавливать коммунистов, выявлять активных сторонников советской власти. Но повторяю: такие дела надо делать с умом. В народе не должны знать об этом. Чтобы побольше привлечь к себе латышей, при всяком удобном случае помогай крестьянам прятать хлеб от заготовок, укрывать скот. Словом, делай так, чтобы и немцы тебе доверяли, и латыши считали своим. Понятно?.. Когда Америка вступит в войну против Гитлера, у нас должны быть силы, готовые не допустить восстановления Советов в Латвии.