Леонид Конторович - Колька и Наташа

— Иди сюда, сюда, — манил Колька.

Такие же сигналы подавали Наташа и Генка.

Но Вася не обращал на них внимания. Он скрылся в помещении.

— Наташа, — сказал возмущенный Колька, — побудь здесь, а мы с Генкой сходим за ним.

Они побежали в сарай. И в эту секунду там что-то загрохотало. Это Каланча уронил железный бак, переполошил наседок, сидевших на яйцах. Разгневанные куры подняли шумный протест. Фольгов с сыновьями выскочили на крыльцо.

— Марья, воры! — закричал хозяин, прикрыв дверь сарая. — Воры! Тащи скипидару. Мы им сейчас пропишем.

Наташа поняла: большая неприятность грозит ее друзьям. Она помчалась на склад и рассказала обо всем отцу Маши.

— Плохо дело, — засуетился тот. — Мы с Машенькой постараемся разыскать матроса. А ты… Задняя часть сарая выходит в переулок. Кусок стены забит старой фанерой и досками. Оторви доски, ребята и выскочат.

— А чем я оторву? — быстро спросила Наташа.

— Бери топор.

…Наташа подбежала к стене сарая, поддела острием доску, нажала раз, другой. Оторвала ее.

— Коля, — негромко позвала она, — Коля!

— Я, — глухо прозвучал ответ.

— Тут проход, выбирайтесь!

— Дрова мешают.

— Отбросьте их.

Наконец Наташа увидела вылезавших товарищей.

— Бежим! — возбужденно сказала она. — Бежим! Слышите, старик кричит о скипидаре.

…Глеба ребята встретили на улице. Он спешил к ним на помощь вместе с Машей и ее отцом.

— Ну, я так и знал, — прогудел он, — сами вылезли. Марш на подводу.

— А стекла? — спросила Наташа.

— Достал, флотцы. Рабочие помогли.

Когда усаживались на телегу, он сказал:

— Ну, Вася, опять ты нас чуть не подвел.

Каланча, потерев щеку, серьезно ответил:

— Больше такого никогда не будет!

Глеб вдруг увидел у Каланчи татуировку на руке.

— Что у тебя там наколото?

Каланча пожал плечами и заложил руку за спину, а Колька объяснил:

— Там у него написано: «Нет счастья в жизни».

Глеб переглянулся со сторожем, посмотрел на ребят и взял Каланчу за подбородок.

— То когда-то было, Вася. А сейчас счастье для каждого найдется. Только добивайся.

Кучер ударил по лошадям.

Телега выехала на ухабистый степной тракт. Ее качало, подбрасывало. Предстояла длинная и трудная дорога. Но никого это не пугало. Каланча вдруг сказал:

— А ты, Наташа, молодец. Да и вообще вы, ребята…

Он не договорил. Но его все поняли.

Вот уже полчаса Колька, Наташа и Каланча нетерпеливо топтались босыми ногами в побелевшей росистой траве у открытых окон дома Минора, а он все не появлялся.

Было рано и прохладно. Солнце наполовину выкатилось из-за дымящейся Волги. Спокойная тишина разлилась в воздухе.

— Надоело ждать, будите соню, — сказала Наташа.

Каланча достал из кармана рогатку, протянул Кольке. Тот взобрался на дерево. Отодвинул ветку. В комнате на кровати кто-то лежал, укутанный в простыню. Колька натянул резину, но рука его дрогнула: «А вдруг это Генкина мать?»

— Пуляй! Чего ждешь! Еще влипнем, — шипел Каланча.

— А если в кровати не Генка, а Берта Борисовна? Там не разобрать, кто спит.

— Хо! — широко раскрыл рот Вася.

— Эх, ты, — проговорила Наташа. — Сейчас к тебе сама полезу, посмотрю, кто там.

Вася в это время бросил взгляд на крышу дома. Из слухового окна, величественно потягиваясь, неторопливо вышел Граф — любимец Генкиной матери. Это был рыжий огромный кот с разбойничьей широкой мордой и подрагивающим обрубком хвоста.

Вася сразу забыл о Кольке, который все еще не мог решить, кто лежит в кровати.

Каланча ненавидел кота. И совсем не из-за того, что ворюга однажды стащил у него аппетитный кусок хлеба. Подумаешь.

Не это было главным. Были «политические соображения».

— Кого вы держите? — не раз говорил он Генке. — Известно, графья всякие, которых не добили, разбежались по разным заграницам. А вы что творите? Ихнее звание за котом закрепили. Как это понимать? Преклоняетесь?

А когда Генка смеялся, Каланча угрожал:

— Ох и дождешься, Минор!

Теперь, при виде Графа, Вася весь загорелся и молниеносно метнул в него острый камень.

Кот дико взвизгнул и заметался по крыше. Галка — хозяйка соседней березы, враждовавшая с Графом, подумала, что он готовит ей очередную гадость и тоже подняла отчаянный крик.

Тут-то и начались главные события. Колька к своему ужасу увидел, как с кровати, разбуженная шумом, вскочила Берта Борисовна. Размышлять не приходилось. Обрывая одежду, царапая руки и ноги, подросток кубарем скатился вниз, едва не сбив поднимавшуюся на дерево Наташу.

— За мной! — крикнул он оторопевшим друзьям и бросился к карагачу. Едва все спрятались рядом со старыми бочками из-под сельдей — в окне появилась мать Генки.

— Рафик, Рафик, — глотая букву «г», звала она своего любимца.

Друзья замерли, боясь шелохнуться. Но беда не приходит одна. У Кольки затекла от неудобного положения нога, он вытянул ее и случайно толкнул бочку. Та покатилась под горку.

Женщина решила, что там кот и поспешила во двор.

Встреча с подростками для Берты Борисовны была полной неожиданностью.

— Послушайте, — с недоумением вглядывалась она в смущенные лица ребят, — что вы здесь делаете в такое ранее время? Вам же спать надо.

Колька проглотил подкатившийся к горлу комок: «Ох, скверно!»

— А мы, мы ничего плохого не делаем, мы…

— Замыкал, — с досадой пробормотал Каланча.

Берта Борисовна улыбнулась:

— Я в этом не сомневаюсь, — но улыбка вдруг сползла с ее губ. В глаза ей бросилась торчавшая из-за пояса у Кольки рогатка.

— И тебе не стыдно издеваться над бедным животным?

Наташа не могла выдержать несправедливого обвинения.

— Это не он!

— Это я, — выступил вперед Каланча. — Графскую породу я шуганул. Только не из рогатки, а камнем. — И, не желая замечать бледность, покрывшую лицо женщины, жестко закончил: — Ихнего брата иначе никак нельзя.

— Дурак ты! — подскочил к нему Колька. — Замолчи! Слышишь!

— Оставь его. Идите! — тихо проговорила Берта Борисовна. — Гену я больше с вами никуда не пущу. При встрече поговорю с Марией Ивановной. — Она повернулась и ушла.

Не знала Берта Борисовна, что как раз в эту минуту с черного хода дома незаметно выскользнул Генка и, подтянув спадавшие трусики, юркнул в щель забора.

Подростки встретились на углу.

— Слушай, — трясясь от гнева, сказал Каланча. — Если еще раз подведешь, по-настоящему всыпем.

На этом с опозданием Минора было покончено. Ребята торопились наверстать упущенное время. Они не обращали внимания на военные патрули и на голодную, зло гудящую очередь за хлебом.

Вот и Заречье. К берегам Кутума, опустив паруса, причаливали рыбачьи суденышки с уловом. Кое-кто из ловцов, поблескивая на солнце коричневым от загара телом, возился на грязной набережной, устанавливая торговые палатки.