Всеволод Нестайко - Невероятные приключения в лесной школе

Не выдержал Коська, побрёл без портфеля.

А урок уже начался. Было тихо и спокойно, как бывает всегда, когда опаздываешь на урок. Все там, за дверью класса, а ты один в пустом коридоре. И только далеко в коридоре звякает дужкой ведра уборщица тётка Бобриха.

И такая охватывает тревога — будто один остался в целом свете!

Нет, подальше от этих пустых школьных коридоров!

Коська выскользнул на крыльцо и забился в густые заросли за спортплощадкой.

Сидит тихонько — перемены дожидается.

Грусть и тоска прокрались в его сердце.

Что делать?..

Следующий урок — медвежьего языка. Сам директор Бурмила Михайлович преподаёт. А тетрадка с домашним заданием в портфельчике осталась. Что сказать? Как объяснить? Кто же поверит, что ты делал зарядку не дома, а в лесу, по дороге в школу? Никто не поверит. Только посмеются. Да и, правда, несерьёзно… А домой как без портфельчика вернуться?.. Просто тупик какой-то!.. Хоть садись и реви!

Вскоре прозвенел звонок. И тут же весь школьный двор наполнился шумом и болтовнёй. Смех, визг, вой…

Лесные девчонки через верёвочку прыгают, в «классики» играют, лесные мальчишки — в футбол, в салочки… Только ежонок Колька Колючкин хмуро ходит по двору, как неприкаянный… Размышляет, почему нет его верного друга — Коськи Ухина.

— Колька! — тихонько выкрикнул зайчонок, когда ежонок проходил мимо него.

— Ой! — обернулся Колючкин, заметив Ухина, — Это ты? Что ты здесь делаешь? Что случилось?

И рассказал ему Коська про своё невесёлое приключение.

— И что мне теперь делать, я просто не знаю… Ни в школу, ни домой…

— Да, ты что! — выпалил ежонок, — Сейчас же идём на урок!

— Без тетрадки? На медвежий? Ой, что ты!

— Ничего, я тебе свою дам.

— Я выкручусь. Ты же знаешь!

У ежонка Кольки Колючкина оказалась большая способность к иностранным языкам. Всё на лет; схватывал. Он теперь говорил «р-р-р» по-медвежьи так, что его похваливал сам Бурмила Михайлович. И ставил ему одни «пятёрки».

— Мы же поклялись вырабатывать характер, — не унимался Колька, — Забыл?!

— Тебе легко вырабатывать характер. У тебя портфель на месте, — вздохнул Коська.

— Ой, побежали! Уже звонок звенит!

Коська снова вздохнул и поплёлся за Колькой в класс.

Бурмила Михайлович открыл классный журнал и оглядел всех поверх очков:

— Кто не выучил урок — поднимите лапы!

Все замерли. Лап не поднял никто.

— Хорошо. Начинаю спрашивать.

Коська Ухин лёг на свою парту и притаился за спиной сидевшей впереди Сони Лосевой.

— Волков!

«Фу! — облегчённо выдохнул зайчонок, — Пронесло!»

— Скажи-ка, Волков, что было задано на сегодня?

— Э-э… на сегодня… было задано… было на сегодня… задано… — и Вовка энергично махнул лапой снизу, что означало: «Ну, подскажите же кто-нибудь!»

— Просклонять «медведя», — подсказала Зина Бебешко.

— Промедведить… э-э… о-о…

— Хе! — усмехнулся Бурмила Михайлович, — Ну, давай, «промедвеживай»! Артист! Только не подсказывайте! Пусть сам «медвежит»!

Вовка ещё раз безнадёжно оглянулся и начал:

— Ну… это… я… э-э… медведь… ты — медведь, он — медведь, они — медведи…

— Ого! — усмехнулся Бурмила Михайлович, — сколько вас медведей собралось!

Класс захохотал.

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — громче всех рассмеялся зайчонок, — что и говорить, приятно, когда твой враг сел в калошу!

— Ну-ка, Ухин, скажи, как правильно!

Последнее «ха» застряло у зайчонка в горле:

— Я… э-э… о-о… — пролепетал он.

— Медведь, медведя, медведю, — шёпотом подсказал Колька.

— Медведь… — механически повторил Коська и умолк, оцепенев от волнения.

— И ты — медведь? — удивился Бурмила Михайлович под хохот класса, — А это уже что-то новое!.. Колючкин!

— Медведь, медведя, медведю… — застрочил как из пулемёта ежонок.

— Садитесь все! — Бурмила Михайлович поправил лапой очки на носу и взялся за авторучку, — Значит так, волков — «единица», Ухин — «единица», Колючкин — «двойка» — за подсказку!.. Переходим к новому материалу…

— Пхе! — усмехнулся Волков, садясь на место, — Нужен мне этот медвежий язык?! И вообще уроки?! Это только трусы и ябеды уроки учат!..

Коська Ухин и Колька Колючкин промолчали.

После уроков Колька утешил Коську:

— Не переживай! Исправим! Пойдём-ка лучше хорошенько поищем твой портфель! Может, ты его просто плохо искал!

И друзья побежали в лес. А там из-за куста услышали:

Коська с Колькой осторожно раздвинули ветки.

За кустом сидел их учитель сольфеджио Бегемот Гиппопотамович. Держа в зубах травинку, он восторженно глядел на небо и напевал песню.

— Ой! — удивлённо посмотрел Коська на Кольку.

— Ой! — удивлённо посмотрел Колька на Коську.

Среди всех учителей Бегемот Гиппопотамович слыл самым чудным. Он никогда не разлучался со своей медной трубой, которая красиво и величественно называлась тромбоном. Она так сияла и сверкала на солнце, что было больно глазам. Можно было подумать, что труба не медная, а золотая. Её так и звали все золотым тромбоном. А когда Бегемот Гиппопотамович играл на своём золотом тромбоне, даже все птицы в лесу умолкали, чтобы его слушать.

Бегемот Гиппопотамович без памяти любил музыку.

На первом уроке он сказал:

— Сольфеджио — самый важный в жизни предмет. Он развивает слух и учит разбираться в нотах. Учит глубже понимать музыку. А музыка — самое прекрасное, что есть в жизни!

И широко разинув свой громадный рот, из которого торчало всего два зуба, Бегемот Гиппопотамович запел:

— До — ре — ми — фа — соль — ля — си!.. — потом откашлялся и сказал, — Из этих семи нот складывается вся на свете музыка! А вот так эти ноты звучат на тромбоне, — и он проиграл гамму на своём золотом тромбоне, — А вот так они пишутся, — записал ноты на доске учитель музыки, — А теперь все вместе поём по нотам:

— До — Ре-э!.. — вытягивали ученики.

— Хорошо! — хвалил Бегемот Гиппопотамович.

Того, кто правильно брал все ноты, Бегемот Гиппопотамович называл «умничкой» и угощал конфеткой. Но это бывало не часто. «Все ноты знают только бегемоты!» — любил повторять он. Должно быть, в глубине души он верил, что по-настоящему понимает музыку только он один. Часто ходил он

по лесу в одиночестве с травинкой в зубах, прислушиваясь к лесным звукам. А потом играл на золотом тромбоне что-нибудь красивое и мелодичное. Или лёжа в траве, приставлял ухо к земле и слушал, как гудит шмель на цветке или какая другая мошка, и, блаженно улыбаясь, молча слушал симфонию.