Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна

Сурен хотел показать, как древнерусские воины, выставив вперед руку, насупив брови, но, маленький, длинноносый, он, естественно, ну ни как не напоминал древнерусского воина. Он был такой смешной, что все засмеялись.

— О! — послышался торжественный голос Лины Митрофановны. — А у нас сегодня как раз экскурсия в Софийский государственный заповедник.

Мы так увлеклись Суреном, что и не заметили, как она вошла в класс.

— Последнего урока не будет. Тина Гавриловна заболела. Вместо урока истории пойдем на экскурсию в Софию. Шефы дают автобус. Поэтому, всё будет удобно и быстро. — Ура-а! — закричал Игорь Дмитруха. — Ура-а! — подхватил класс. Ну, понятно же, экскурсия интереснее урока.

А на большой перемене, Игорь Дмитруха, выбегая из класса, вдруг на мгновение задержался, обернулся ко мне и и воскликнул:

— Степанян! Что ты там копаешься, как… Как не знаю кто! А ну пойдем с нами! Звать его еще нужно!

Туся посмотрела на меня и улыбнулась. Я покраснел. Впервые Игорь не назвал меня Мухой…

Описывать ли вам Софию Киевскую? Во-первых, описать её словам невозможно. Это известный во всём мире памятник архитектуры, построенный Ярославом Мудрым в начале XI столетия (ну, не самим, естественно, Ярославом, а тысячами талантливых древнерусских мастеров-умельцев, но так уже принято говорить: «Петербург, построенный Петром Первым», «Москва основана Юрием Долгоруким», — который, к слову, похоронен в Киеве в церкви Спаса на Берестове. «София построена Ярославом Мудрым…»).

И первое место, куда везут туристов со всего света, — это, конечно, София. Во-вторых, нет, наверно, человека, который приехав хотя бы на два дня в Киев, не побывал в Софии. Поэтому, или вы уже были там, или скоро будете. И сами увидите. А лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. «Потому что то, что ты видел, ты всё-таки видел, а то, что ты не видел, всё-таки не видел», — говорит мой дед Гриша.

Когда ты заходишь в Софийский собор, то сразу же раскрываешь рот. И так с раскрытым ртом и ходишь всё время. Единственное, что ты можешь говорить, — это «О!». Огромная мозаика Вседержателя высоко-высоко в центре купола над головой.

— О! Мария-Оранта.

— О! Архангелы.

— О! Апостол Павел.

— О! Саркофаг Ярослава Мудрого.

— О!

Мы слушали объяснения экскурсовода о строительстве собора, о библиотеке Ярослава Мудрого, которая, может, где-то тут близко закопана в землю, но до сих пор, но до сих пор не найдена, о присяге киевлян в соборе на верность братскому российскому народу после Переяславской рады, о молебне Петра Первого в честь победы над шведами в битве под Полтавою, о многом-многом другом и уже не «окаем», а только молча крутим головами, рассматривая. Даже Игорь Дмитруха, всегда такой быстрый на реплики во время экскурсий, молчит, как воды в рот набрал.

Поднимаемся по скользким чугунным, стертыми миллионами ног ступеням южной башни.

— Знаменитая фреска одиннадцатого века «Музыканты и скоморохи» — говорит экскурсовод. У меня сжимается сердце. Я смотрю на облупленную, бледную фреску, на которой нарисованы какие-то музыканты с дудками, плясуны и акробаты (они, наверно, и есть скоморохи), и в ушах моих звучит голос умирающего Тимохи Смеяна: «Слушайте… Был когда-то скоморох Терешко Губа… тут… в Киеве… давно… один из семидесяти…».

Мы еще долго ходили по собору, но я уже время все думал об этих скоморохах, о Тимохе Смеяне, о зелье-веселье и не мог успокоиться. Что хотел сказать запорожец Тимоха перед смертью? Знал ли он секрет зелья-веселья? Хотел ли передать его нам и не успел: Или, наоборот, не хотел? Почему он вспомнил скомороха Терешко Губу, который давно жил в Киеве? И когда это давно? В каком хотя бы столетии? И что означает «один из семидесяти, которых нет…?»

Сколько вопросов — и все без ответов. И вчера вечером про это думал, и сегодня утром. Только Сурен отвлёк меня немного, переключив моё внимание и эта экскурсия.

А это — снова… И надо же! Фреска одиннадцатого века про скоморохов. Будто специально. А между тем, в Киеве даже речка была Скоморох. Левый приток Лыбеди. Мне про неё Чак говорил. Она текла откуда-то с Лукьяновки, пересекала улицы Речную, Павловскую и возле Златоустовской вливалась в Лыбедь. Теперь она течет под землей. Скоморох Терешко Губа. Когда же он жил?

Я и дома продолжил думать об этом. И ничего мне в голову не лезло, никакие уроки. Хотя сегодня суббота и уроки можно было бы и учить. Но я хотел их всё-таки выучить. А что, если позвонит Чак?

Я уже привык, что встречаюсь с ним только после того, как сделаю уроки. Тогда у меня спокойно на сердце и я могу путешествовать сколько угодно и куда угодно, хоть в каменный век.

Я сидел и, проявляя всю силу воли, на которую только был способен, занимался.

Я еще не привык к телефону, и каждый звонок заставлял меня вздрагивать. И когда телефон зазвонил, у меня аж дух перехватило. — Алло!

— Степанян! — голос Туси звенел весело и задорно. — Привет! А что ты делаешь?

— Уроки… привет… делаю, — буркнул я (хотя я ждал не её звонка, мне было приятно, что она позвонила).

— Тьфу! Так завтра же воскресенье! Не успеешь что ли? Давай лучше в парк Примакова приходи. Наши все там собираются. И Тося, и Надя, и Нина… И Лёня Монькин… В «Вожатый, вожатый, подай пионера» поиграем. Приходи. К центральной клумбе. Что ты мычишь? А?

Сердце мое разрывалось. Я так давно не играл в компании. А я же так люблю веселую компанию. Я же человек коллективный. Правда, там коллектив преимущественно женский. Один Лёня Монькин каким-то образом затесался. Пропала Мальвина, невеста моя. Она убежала в чужие края…

У-у! Видишь, дразнил меня, а сам… Но это всё равно. Я и с девочками с удовольствием поиграл бы. У меня с ними были неплохие отношения… Но… А что, если позвонит Чак? — Сдерживая вздох, я сказал: — Очень жаль, не могу… занят…

— Не можешь — не нужно. Как знаешь, — обиженно ответила Туся и повесила трубку. Чак не позвонил ни в субботу, ни в воскресенье… И лишь в понедельник, когда я уже перестал ждать, примерно в три часа неожиданно зазвонил телефон.

— Стёпа! Добрый день! — Я сначала не узнал его голос по телефону. — Ну, как дела?

— Ничего… Добрый день? А у вас? А вы? Как вы себя чувствуете?

— Сейчас нормально. А было так себе. Поэтому и не звонил. Ты сегодня не очень занят? Уроки сделал?

— Сделал. Сделал. Вольный! Свободный!

— Так, может, встретимся? Через час. На Подоле. У памятника Сковороде. Тебе и пересаживаться не надо. На шестьдесят втором автобусе. До конца.

— Хорошо. Хорошо. Договорились. Сердце моё сразу заколотилось в груди в два раза быстрее.

Но почему на этот раз на Подоле, у памятника Сковороде. Ему же с площади Победы добираться неудобно. Хотя нет, там трамвай идет, девятый, кажется, или десятый… Что же ожидает меня сегодня? Куда сегодня перенесусь я, в какое время, в какой век? С кем встречусь? Какие приключения переживу?