Катарина Киери - Никто не спит

Я себе ничего не заказываю — еще не успел проголодаться после ужина.

Вот Петтер наелся и рыгнул, мы выходим на улицу — народу уже больше. Перед нами по направлению к набережной на нетвердых ногах движется шумная компания, в которой среди прочих Андреас и Терес. Они слились в пьяном объятии, Терес размахивает сигаретой. Мы с Тоббе переглядываемся. Он качает головой в знак согласия, и мне приятно, что он разделяет мое мнение.

— Как думаешь, сегодня опять плюхнутся на один диван? — спрашиваю я, хорошо понимая, что случилось на вечеринке у Сары.

— Не иначе как. Если вообще успеют до него добраться, — отвечает Тоббе. Он понимает, что я понимаю.

— Я б не отказался поваляться на диване с этой девчонкой, — снова разевает пасть Петтер. Он-то явно не в курсе, о чем речь.

Мужчины в одинаковых куртках развели костер и перекрыли дорогу. Вокруг толпятся люди разных возрастов. Семьи с детьми стоят, плотно укутанные, краснощекие после прогулки пешком или на велосипеде. Малыши в зимних комбинезонах носятся друг за другом. Подвыпившие пары средних лет, словно сбежавшие на пять минут с дискотеки в главном отеле города, дрожат в своей нарядной, но не слишком теплой одежде. Андреас и Терес покачиваются, прижавшись друг к другу, на перекрытой дороге и, кажется, не совсем понимают, где находятся. А мы стоим в отдалении от остальных, опираясь на велосипеды. Я смотрю на часы: без четверти десять. Вот уже несколько минут, как Петтер не выдает свои дурацкие комментарии, а я скоро пойду домой.

От группы, стоящей неподалеку, отделяется один человек и направляется к нам. Девушка в старой армейской куртке на меху и в шапке-ушанке. Кажется, знакомая, но из-за куртки и шапки ее толком не разглядеть. Она подходит ближе, и сердце начинает бешено колотиться в груди — тысяча, миллион ударов в минуту, я уже сбился со счета; хочу сбежать, хочу остаться.

— Привет, Элиас.

И вот она перед нами. Зелено-карие (или каре-зеленые?) глаза искрятся, глядя на меня.

— Привет… — я не могу решить, нужно ли называть её имя. А через три секунды понимаю, что уже поздно.

Она стоит передо мной в своей большой куртке, как будто это самое обычное дело. Широко улыбается, глаза всё искрятся. Где же я мог ее видеть раньше, почему у нее такое знакомое лицо? Никак не могу вспомнить. Хотя, может быть, я ошибаюсь — возможно, мы вовсе и не встречались до того, как я пришел в этот самый додзё. Там мы впервые и познакомились.

Юлия бросает взгляд на Тоббе и Петтера, потому что они стоят рядом, и снова смотрит на меня. Я должен что-то сказать, но в голове пусто. На безымянном пальце и мизинце левой руки у нее гипс. Внутри все переворачивается при мысли о том, что это я виноват, из-за моей неуклюжести она теперь ходит в гипсе.

— О-па, — выдаю я так же бездумно, как и тогда, в спортзале. — То есть… это что, перелом?

Она смеется и, подняв руку, рассматривает ее.

— Да, перелом. Крошечная кость в верхней фаланге мизинца. А гипс наложили вот до какого места, — она указывает на точку прямо над локтем, рассказывая все это с таким видом, будто с ней в жизни не случалось ничего более веселого и интересного.

Я чувствую на себе взгляды Тоббе и Петтера. Почему бы им не отойти и не поболтать о своих делах? Зачем обязательно буравить меня любопытными взглядами? Что мне сказать? И сколько еще она будет стоять тут с радостной улыбкой?

Судя по всему, пока за ней не придет ее парень.

Я вижу, как он — Фредрик, если не ошибаюсь? — направляется к нам.

— Юлия, мы уходим. Ты с нами?

Он как-то нервно кивает мне в знак приветствия. Похоже, ревнивый тип. И к этому ревнивому типу Юлия обращается с улыбкой:

— Конечно, вы идите, я догоню.

Затем она легко касается моего плеча здоровой рукой:

— Мы уже уходим.

Да, это я и сам слышал. Плечо будто занемело от ее прикосновения.

— Придешь на следующую тренировку для новичков?

— Не думаю.

Улыбка сходит с лица, она поднимает руку в гипсе:

— Не из-за этого, надеюсь? Это же случайность. Ты не виноват.

— Да ладно…

Пожимаю плечами, как маленький мальчик, которому стало стыдно. А Тоббе и Петтеру, честное слово, не помешало бы поучиться правилам хорошего тона — пялятся как бараны.

— Приходи непременно. У тебя хорошее чувство ритма. К тому же не многие новички умеют так… фокусироваться.

Фокусироваться? В каком смысле?

— Мне пора. Бабушка готовит десерт, а мы обещали вернуться, пока он не остыл, — с улыбкой объясняет она и поворачивается, чтобы уйти. — Если не вернемся вовремя, то нам от нее достанется, это точно.

Она машет тремя свободными пальцами левой руки:

— Увидимся.

Не думаю.

Как только Юлия уходит, Тоббе бросает на меня вопросительный взгляд, но ничего не говорит. Зато Петтер в очередной раз с ухмылкой разевает пасть, но я не хочу слышать новых мерзостей, поэтому быстро поднимаю руку, предупреждая реплику:

— Мне пора.

Кручу педали, направляясь к дому, а за спиной вспыхивают фейерверки. Я не останавливаюсь.

И прощения у Юлии я не попросил. А теперь уже слишком поздно.

По телевизору идут какие-то дебаты, не знаю о чем. Время послеобеденное, я вернулся домой из школы и тут же рухнул на диван. Сегодня Терес не выбегала из класса, Андреас не сидел, уткнувшись лицом в ладони, а мы с Тоббе словом не обмолвились о Вальборгском вечере.

Ведущий программы и двое гостей с серьезным видом стоят у стола. Губы беспрерывно шевелятся. Я выключаю звук и просто смотрю на их рты. Вид безумный — они похожи на роботов-гуманоидов. Губы всё шевелятся, то у одного, то у другого. Бла-бла-бла. Выражение глаз не меняется, ведущий программы напоминает рыбу на суше.

Я слышу, как открывается дверь квартиры, входит отец. Прибавляю громкость и сажусь прямо.

Внезапно темнеет. В окне появляется туча и прячет солнце, да и все небо. Большая и серая.

В прихожей так тихо. Отец ничего не говорит — ни «привет», ни «здорово».

Дебаты закончились. Музыкальная заставка и аплодисменты публики, такой же вялой на вид, как и гости программы. Ведущий объявляет новую тему, представляет новых участников, бла-бла-бла.

Я слышу, как отец раздевается, медленно снимает одежду. Одна вешалка ударяется о другую.

Новые гости программы не встают вокруг стола, а садятся — наверное, ростом не вышли. Губы механического ведущего снова приходят в движение: