Александр Гиневский - Парусам нужен ветер

— А-а… тебе, тебе…

— А зачем ты его под диван положил?..

— А я… а я его потом достану…

— Понятно, — говорит Толик и подскакивает к Вадику. Вытаскивает у него из кармана газету. Развернул её, а в ней ещё две.

— А ты кому газеты принёс? — спрашивает.

— Привязался тут: кому, кому… Да Яшке твоему! Вот кому! — крикнул Вадик.

— Какому Яшке?! — громче Вадика кричит Толька.

— Твоему! Который у тебя в шкафу сидит!.. Он там в темноте, и ему, может, кислорода не хватает!..

Толик посмотрел на меня и тихо так говорит:

— Ага… Значит, это ты им рассказал про Яшку? Да?..

А я прямо не знал, куда мне деться. Хоть бы пол подо мной треснул, хоть бы я с этим полом провалился на первый этаж.

— Ты не сердись, Толик, — говорю, — я подумал, что ведь они наши друзья… Что ведь они никому не расскажут, а только будут приносить для Яшки лакомства…

И тут Толька почему-то перестал сердиться. Он вдруг радостно закричал:

— Ур-ра! Тайна раскрылась!

— Какая тайна?

— Какая? Да ведь мы с мамой всё понять не можем: отчего это у нас под диваном целое овощехранилище. А за шкафом какие-то банки с молоком. Под шкафом — пачка какой-то дурацкой сухой вермишели! Вермишель, по-вашему, для Яшки лакомство?! Дураки! Газет натаскали — на сто лет! А ведь Яшке надо всего одну газету на целую неделю! Ведь вот он какой!

Толька бросился к шкафу и достал коробку с ёжиком.

Борька толкнул меня локтем в бок.

— Дайте мне рассмотреть его. Это я ему вермишель принёс…

Около нашего дома стали строить дом. Прямо на пустом месте. Нам очень хотелось увидеть, как он строится, и мы стали лазать через забор, потому что забор раньше дома построили и из-за него ничего не видно.

И только мы начнём смотреть на машины, как они едут, везут всякие материалы, тут бежит к нам сторож и кричит:

— Опять залезли, окаянные! Удержу на вас нет! Вот поймаю одного, отберу шапку и пускай за ней с мамкой приходит!

Мы, конечно, от этого крика кто куда. Перелезем через забор и ждём, когда сторож уйдёт в будку.

Однажды стоим вот так вот около забора — и вдруг слышим: кто-то пилит забор с той стороны.

— Вот здорово! Забор ломают! — обрадовался Борька.

Смотрим: в заборе получилась дырка. И прямо к нам в эту дырку высунулся небритый дядька в шапке.

— Ну что, шурупы, попались?!

Мы так растерялись, что даже забыли убежать.

— Дядя, а зачем вы дырку сделали? — спрашивает Толик, а сам пятится.

— Во-первых, я не дядя, а бригадир каменщиков Василий Семёнович. Понятно?

— Понятно.

— Во-вторых, насчёт дырки. Она затем, чтоб с вами бороться… — Дядька улыбнулся. Если бы он не улыбнулся, мы бы убежали. Потому что этот Василий Семёнович как два моих папы, а может, и здоровее.

— Вы что? Будете нас избивать? — спросил Вадик.

— Ну, шуруп, голова у тебя, видать, кинофильмами набита, — сказал Василий Семёнович и даже сплюнул от досады. — Дырка эта для того, чтобы ты не штаны рвал на заборе, а смотрел бы в неё, если тебе охота! Посуди сам: сторожу за вами не угнаться — она человек пожилой. Конечно, я со своей бригадой мог бы побегать за вами, но тогда, спрашивается, кто кирпич будет класть? Кто дом-то построит? Вы, что ли?.. Вам тоже некогда: от моей бригады улепётывать надо. Не так ли? Та-ак. Вот и будем бегать друг за дружкой, а дом? Пусть дядя строит?!

Василий Семёнович стал пилить другую дырку. Повыше.

— А ещё дырка зачем? — спросил я.

— Эта? Эта для батьки твоего. Пойдёт он, скажем, мимо. Подумает: «А чего они там за забором химичат?» Батька твой тоже небось любознательный. Глянет он в дырку. «А-а, — скажет, — дом всего-навсего строят». И пойдёт себе дальше со спокойной душой. Понятно, шурупы?

— Понятно, Василий Семёнович! — крикнули мы хором. А Борька сказал:

— Спасибо вам за дырку. Мы теперь в неё смотреть будем.

— Так-то лучше… Глаза только не проглядите, — смеётся Василий Семёнович.

Дом строили быстро. Даже ночью. Мы спали, а его строили. И оглянуться не успели, как пятый этаж пошёл.

Вот раз торчим у своей дырки. Смотрим. Подходит к нам Василий Семёнович.

— Привет, шурупы!

— Здравствуйте, Василий Семёнович! — кричим.

— Ну как, видно?

— Видно!

— Да разве это видно? Айда за мной! Только, чур, через ворота.

И когда мы проходили мимо сторожа, она сказала улыбаясь:

— Василь Семёныч, чай, на расправу ведёшь своих шурупов?

— Сейчас, тётя Маша, им земля с овчинку покажется! — ответил Василий Семёнович.

Он привёл нас на самый верх дома.

— Вот отсюда, шурупы, кое-что видно, — сказал он.

А мы прямо рты пораскрывали. Потому что было видно не кое-что, а всё — будто с самого неба. И даже солнце, мохнатое от мороза, было совсем рядом.

И когда мы насмотрелись вдоволь, Василий Семёнович слегка толкнул Борьку локтем:

— А ну, шуруп, бери кирпич с поддона и клади его вот сюда!

Борька взял кирпич и положил, а Василий Семёнович весело пристукнул Борькин кирпич блестящей железной лопаткой. Он так ловко пристукнул, что получилось, будто кирпич всю жизнь тут и лежал.

И мы все положили по кирпичу. А мне Василий Семёнович сказал:

— Держи мастерок и пристукни сам. Я стукнул, но промахнулся.

— Мазила! — засмеялись ребята. А Василий Семёнович снял рукавицу, взял мою руку в свою огромную ручищу, и мы оба здорово пристукнули кирпич. Теперь он будет лежать в доме вместе с другими.

А дом скоро совсем построят. Потому что Василия Семёновича уже почти и не видно — так высоко он работает. И когда я иду мимо, я всегда громко здороваюсь с ним, а Василий Семёнович кричит мне с вышины:

— Привет, шуруп! — и машет большой рукавицей. Вот какой Василий Семёнович.

Папа говорит, что на таких людях земля держится. А Василий Семёнович высоко-высоко в небе работает себе своим мастерком и, может, совсем не знает, что он такой сильный.

Чтобы рано проснуться, надо быстро спать. Когда я быстро сплю, я встаю очень-очень рано. Ещё везде совсем темно, а я уже хожу. Мне это так нравится!

Я иду в коридор и сначала хожу, как бабушка. Тапочки шаркают: шарк-шарк. А потом я хожу, как мама. Это совсем не интересно, потому что мама не шаркает и не топает. Зато до чего же я люблю ходить, как папа! Он хорошо топает — сразу слышно, что это папа, а не кто-нибудь. Мама говорит, что папа топает, как слон. А это совсем неправда! Потому что слоны когда топают, у них даже веточка не сломается под ногами. Они ходят медленно и осторожно. Ведь им надо укрываться от опасности, раз они большие.