Александр Гиневский - Везучий Борька

Она познакомит тебя, дорогой читатель, с Вовкой и его друзьями. То и дело случаются с ними истории и приключения. К тому же весёлые. И не в какой-нибудь фантастической жизни, а в нашей, самой обычной. Но главное — не в историях и приключениях, а в том, что герои рассказов Александра Гиневского заняты очень важным на земле делом — поисками радости, счастья. Ведь не зря говорят, что детство — это запас счастья на всю жизнь.

Всё, что происходит с ребятами в рассказах, вызывает не только улыбку, но и наше одобрение, сочувствие. Почему? Потому что перед нами — люди весёлые и добродушные. Порою даже простодушные. Но не добрячки-простачки. Когда надо, они могут постоять за себя или за слабого. И не грубой силой (так ведь можно и самому в хулигана превратиться!), а своей находчивостью, такой шуткой, от которой грозный силач и обманщик Михеев (рассказ «Пудовый скандал») становится просто смешон. Ну, а раз смешон, то уже и не страшен.

Находит тот, кто ищет. Поэтому и взрослые встречаются героям рассказов — люди, понимающие их, помогающие расти смелыми, уверенными в том, что в мире есть место добру.

Повестью «Высокое прясло» писатель учит нас трудиться. Хотя, пожалуй, слово «учит» тут не подходит. Он увлекает нас — уж так азартно и аппетитно трудятся люди в этой повести.

А вся книга говорит: каким удивительно интересным может быть каждый день твоей жизни, если ты сам умеешь быть другом и любить друзей, умеешь удивляться, радоваться, совершать для себя пусть маленькие, но открытия.

Валерий Попов

Вадик уезжал на юг, к морю. И папа его, и мама тоже уезжали. Вместе с ним. На целый месяц.

Вадик пришёл ко мне попрощаться.

— Я тебе, Вовка, — говорит, — оттуда что-нибудь привезу. Что-нибудь такое морское. Какой-нибудь камешек цветной, какие только там растут. Или ещё что.

— А камешки разве растут?! — удивился я.

— А ты как думал. Они растут, только очень медленно.

— Значит, мы из твоего камешка сможем целую гору вырастить?!

— А ждать сколько, пока гора вырастет?! Я лучше тебе письмо пришлю. Маму попрошу, она и напишет. Про всякие впечатления. Мне-то лень будет. Да и некогда: купания, загорания всякие…

— Ага. А я тебе, Вадик, знаешь что?.. Вот!

И я стал дарить ему свой любимый свисток. Он свистит, как электричка. Я его в прошлом году у Борьки на ручку от старинного патефона выменял.

Я дарю ему как другу свой любимый свисток, а он совсем не радуется.

— Думаешь, свисток — пустяковина? Думаешь, он тебе не пригодится? — говорю.

— А зачем он мне там? — спрашивает Вадик скучным голосом. — На море с ним делать нечего.

— Эх ты!.. Ведь в Чёрном море дельфины водятся! Знаешь?!

— Знаю. Ну и что, что водятся?

— Ничего ты не понимаешь. Ведь этих дельфинов хлебом не корми, только дай звуки послушать! А если каждое утро выходить к морю и свистеть?! Они же к тебе начнут выплывать! Ты же с ними подружишься! Они к тебе привыкнут! Понимаешь?!

— А что?! — наконец-то обрадовался Вадик.

— Ну, вот видишь! — говорю. — А если ты в море шлёпнешься?! Со скалы какой-нибудь! Ты же плавать не умеешь? Тонуть начнёшь.

— Нет, — говорит Вадик. — Я, Вовка, пожалуй, не буду в море сваливаться.

— Как так не будешь? А если вдруг! Шлёпнешься — и буль-буль, да?

— Меня всё равно спасут.

— Так ведь и я про то же! Дельфины, твои друзья, раз!.. И вынесут тебя на берег. Вот тебя кто спасёт! Понял? И ты даже солёной воды почти не нахлебаешься.

— Конечно, не нахлебаюсь! Только, Вовка… а потом как?..

— Как потом? Когда потом?

— Да потом, когда мне уезжать надо будет! — кричит Вадик. — Ведь и я же к ним привыкну! К дельфинам! Что же мне, их, по-твоему, сюда в Ленинград везти?! В холодный Финский залив выпускать?!

— Верно, — говорю. — Об этом я как-то не подумал. Что же нам с ними делать?

Вадик повертел в руках свисток, сунул в рот и чуть-чуть свистнул. И свист получился такой, будто электричка далеко, где-то в лесу.

— Я вот что сделаю, — сказал Вадик. — Я их потом буду понемножку отучать от свиста. Чтобы они постепенно отвыкали от меня. Они ведь очень умные.

— Конечно!

— Они поймут, что я уезжаю и никак не могу взять их с собой…

— Потому что у нас Финский залив холодный! Ты попробуй им там как-нибудь!.. Растолкуй! Вдруг сумеешь. Ладно?

— Ладно, — отвечает Вадик. — Хорошо, что у тебя свисток оказался.

И вот он уехал.

Я подождал письма три дня, устал и совсем забыл, что мне надо ждать. Потому что на дворе лето. Наступили тёплые денёчки, и у нас с Борькой и Толиком появилась куча летних дел.

А когда от Вадика пришло письмо, я всё вспомнил. И так обрадовался, будто совсем не забывал про то, что он мне напишет. У меня даже руки затряслись, когда я стал конверт распечатывать.

Никакого письма в конверте не оказалось. Зато в нём была фотография. На ней помещалось очень много камней. Впереди — просто огромный, а вокруг него — поменьше. За камнями виднелись деревья. Далеко-далеко. Прямо не деревья, а травинки какие-то.

Внизу, в углу фотокарточки, было написано: «Привет из Крыма».

Я стал искать на снимке Вадика, но его не было. И никакого моря — тоже. «Вот так, — подумал я, — написано привет, а от кого — не понятно. От камней, что ли?..»

Папа перевернул фотокарточку и прочёл: «Гурзуф, пятое июня. Вовка, на этом снимке я и горы».

— Значит, здесь Вадик! — кричу. — На фотографии!

Папа перевернул снимок, и мы опять увидели одни голые камни.

— Давай-ка, — говорит папа, — поищем твоего друга среди камней. Здорово он замаскировался, ничего не скажешь.

И мы стали внимательно разглядывать снимок. По маленьким кусочкам.

Мы его и вверх ногами изучали. Я даже сбоку посмотрел. Мы так завертелись, что под конец не могли понять, где верх, где низ. Хорошо, что надпись была: «Привет из Крыма».