Жанна Браун - Решительный сентябрь (журнальный вариант)

На кухне Меля совсем другой человек: даже не узнаешь в нём всегдашнего недотёпу. В фартуке, с засученными рукавами, весёлый, находчивый, даже быстрый. У него на плите не сгорит и не выкипит. Только мать Мели и слышать не хочет о поварской школе. А что здесь такого стыдного, если у родителей-врачей сын получится повар? Меля, бедный, переживает… Нет, он не такой уж глупый, он просто выбитый из колеи, что ли…

— Ты, Славка, совсем уже, — недовольно сказал Сергей.

Ефимов потерял терпение, ожидая, пока кончатся разговоры и Меля начнёт бить Сергея.

— Он тебя оскорбляет, а ты рот раскрыл! Да он от зависти!

Сергей буквально перелетел через двор и снова изо всей силы стукнул Вадика портфелем по голове.

— Опять за своё, да? Мало тебе было?

Ефимов схватился руками за голову и бросился бежать, выкрикивая на ходу:

— Все на одного, да?! Я тебе это припомню, жени…

Последнее слово докричать он не успел. Сергей догнал его и подставил ногу. Вадик с размаху грохнулся на землю. Тяжело дыша, Сергей наклонился к нему.

— Последний раз предупреждаю. Услышу ещё раз — пожалеешь!

Первым опомнился Славка.

— Какая муха тебя укусила? — спросил он, подбегая.

— Цеце, — угрюмо сказал Сергей и отвернулся.

Бабушка дрожащими руками поправила берет и вздёрнула подбородок. В семье это движение Марины Павловны означало разрыв дипломатических отношений.

— Боюсь, Сергей, что ты потеряешь моё уважение, — сердито произнесла она.

Славка поднял Ефимова, отряхнул ему курточку.

— Не хнычь, смотреть противно.

Ефимов вырвался из его рук, отбежал в сторону и закричал, размазывая по щекам слёзы:

— Можешь не смотреть! Одна шайка! Ну, теперь погоди, Серёженька, теперь тебе мало не будет! Вместе с твоим братцем!

Славка непринуждённо помахал ему рукой. Сергей стоял нахохлившись и смотрел себе под ноги, словно угроза Ефимова относилась к кому-то другому. «А бабушка ещё говорит «слова»… — горестно размышлял он. — Где же их взять, эти слова, чтоб до такого типа, как Вадька, дошли? Где?»

Славка подошёл и обнял Сергея.

— Братец, за что ты его?

— За подлость.

— Помочь?

— Спасибо. Я сам.

— Смотри, если что, я готов.

— Ладно.

Сергей медленно побрёл домой.

Зоология была третьим уроком, и Сергей с тоской думал, что ещё целых два часа будет продолжаться эта пытка школой. Он многое отдал бы, чтобы оказаться сейчас далеко отсюда, среди незнакомых людей, лишь бы не видеть чужое лицо Нарыковой и, главное, не натыкаться то и дело взглядом на розовую, фальшивую физиономию Ефимова.

Вчера Антонина Петровна оставила Сергея в классе после уроков. Он понял, что предстоит задушевный разговор, потому что даже Вальтера «классная мама» настоятельно выпроводила в коридор, несмотря на бурное Валькино сопротивление.

Некоторое время Антонина Петровна ходила по классу молча, придерживая двумя руками на груди серый пушистый платок, точно за долгий школьный день она страшно промёрзла и теперь никак не могла согреться. А Сергей сидел, опустив голову, и разглядывал изрезанную перочинным ножом крышку стола. Он слышал, как Антонина Петровна несколько раз тяжело вздохнула, видимо, мучилась, не зная, как приступить к разговору.

Ребята любили свою «классную маму» за незлобивость. Она никогда и никому не жаловалась на них, в том числе и родителям. Избегала публичных разносов. Сергей не помнил, чтобы она кого-нибудь стыдила или отчитывала при всех. Только с глазу на глаз. Да и то, ругая заслуженно, больше всего боялась обидеть.

Наконец Антонина Петровна перестала ходить и села рядом с Сергеем, с трудом втиснув грузное тело в узкое пространство между столом и скамейкой.

— Серёжа, мы с тобой всегда доверяли друг другу, верно?

Сергей кивнул.

— Я вижу, что с тобой стряслась беда, и хочу тебе помочь, только не знаю как… Помоги и ты мне, пожалуйста.

Сергей снова промолчал. Конечно, откуда ей знать, если её в тот день даже в школе не было.

— Расскажи мне про тачку и про всё, что случилось.

В эту минуту в класс вошла пионервожатая Светлана.

— Антонина Петровна, а я вас везде ищу.

— Нельзя ли попозже, Светочка? У нас с Серёжей важный разговор.

Светлана холодно взглянула на Сергея.

— Это как раз его касается. Говорят, что он опять грозит Ефимову расправой.

Сергей уставился на пионервожатую. Ничего себе финт! Когда это он грозил Вадиму?

— Это неправда! Он всё врёт.

— Зачем?

— Да потому, что он подлый трус, вот зачем.

— Нет, вы слышите, Антонина Петровна? — изумилась Светлана. — Как тебе только не стыдно, Димитриев? Как у тебя язык повернулся говорить такое о своём товарище?!

— Он мне не товарищ, понятно?

Антонина Петровна встала, нервно стянула на груди платок.

— Подождите, Светочка. Здесь какое-то недоразумение. Я знаю своих ребят, знаю Серёжу… Мы сейчас с ним поговорим и всё выясним.

«Классная мама» смотрела на Сергея с надеждой. Она была расстроена Светланиным вмешательством и ждала, что Сергей поможет ей доверием, но Сергей чувствовал себя униженным и не желал теперь никаких задушевных бесед.

Он вскочил.

— Можете не верить! Вы только Ефимову своему верите!

Светлана вспыхнула, но тут же взяла себя в руки, уверенная, что главная задача пионервожатой не потакать, а обличать зло, и гневно сказала:

— Ефимов — настоящий пионер, и не смей говорить о нём гадости. Это ты всех опозорил! Это из-за тебя Нарыкова отказывается быть звеньевой. Принципиально!

— Ну и целуйся со своей Нарыковой! Принципиально!

И выбежал из класса.

Возле деревянного барьера раздевалки на низкой скамеечке сидела Маруся, уперев локти в колени и положив подбородок на сплетённые пальцы. Поза её выражала печаль и терпение. Увидев Сергея, она встала и шагнула ему навстречу.

— Димитриев, я ждала тебя. Ты обязан мне сказать.

— Что я обязан тебе сказать?

— Правду.

— Ах, правду?! А зачем она тебе понадобилась? Ты же с самого начала мне не поверила… Эх ты, донна Маня!

На парту перед Серёжкиным носом упал комок розовой промокашки.

— Можете прочесть, Димитриев. Я подожду, — сказал учитель, — а то Воробьёва погибнет от нетерпения.

— Я для дела! — пискнула Интерпол.

Под взглядами всего класса Сергей развернул катышек. «Во вторник тебя на пружине разбирать бупут», — буква «д» у Интерпола, как всегда, была похожа на «п». Та-ак, понятно.

— Всё будет гут, сказал Робин Гуд, — шепнул Вальтер, прочтя записку.

— Что-нибудь сложное? — спросил зоолог.

— Сложное, — дерзко ответил Сергей.