Николай Чебаевский - Рассказы

Рассерженный мальчик вылетел на улицу и, ни слова не говоря, налетел на приятеля с кулаками.

— Ты что, с ума сошел! — закричал Костя, обороняясь. — Я тебе доброе дело сделал, а ты драться…

— Добро! Это чтоб продавец-то не останавливался?

— Ну да, чтоб не останавливался под липками.

— Так это добро?! — выкрикнул Алеша, вновь накидываясь на товарища.

— Но ведь сохнут же липки! — тоже выкрикнул Костя.

Алеша опешил.

— Какие липки? Почему сохнут?

— А потому и сохнут, что из мороженого вода соленая течет, а для деревьев она вредна, — ответил Костя. — Я сегодня от папы услышал и сразу о твоих липках подумал. Прибежал, посмотрел — верно, вянут вершинки…

Алеша посмотрел на липки. Костя был прав — листки одной из липок стали заметно желтеть.

— Как же это так… — растерянно пробормотал мальчик.

— А так, не надо продавцу давать останавливаться под ними.

Алеша согласился и с этого дня никогда уже не хвастался перед Костей своими липками.

Утром впервые вылетели из своих скворешен серенькие, желторотые еще скворчики. Скворечник висел у нас на тополе под окном, и я видел, как скворец и скворчиха выманивали своих птенцов, — сидят с кормом на соседнем дереве и призывно покрикивают. Скворчики то один, то другой выглядывают в дырку скворешни, но лететь не решаются. Потом один из них, наверное, самый смелый из выводка, вывалился в дырку, часто-часто замахал крылышками и перелетел к своим родителям, получив в награду червяка.

За ним вылетели и все остальные. Остался в гнезде лишь один, самый слабенький. Он долго не мог набраться смелости и сидел в дырке, жалобно попискивая. Но в конце концов, и он выпрыгнул, отчаянно замахал крылышками, но до соседнего дерева не смог долететь — свалился на землю.

И тут оказалось, что за скворечником наблюдал не только я. Тотчас же к упавшему птенцу устремилась рыжая собака. Однако не успела она добежать до него, как наперерез ей откуда-то выскочили соседские ребятишки. Громкими криками они отогнали собаку, несмотря на то, что была она злая, что купил я ее недавно и ребятишки еще не успели приучить ее к себе.

— А вы, оказывается, смелые ребятки! — сказал я, выйдя к ним.

— Так ведь она скворчика съела бы! — ответили мне мальчики, поймав птенца и посадив его на ветку дерева. — А знаете, сколько пользы приносит, сколько гусениц, личинок и букашек разных вредных уничтожает один скворец?..

— Знаю, — улыбнулся я. — Знаю и то, что вы хорошие ребята.

Ваня и Гена бегали за мячом по улице. Мяч улетел к забору. Ваня осторожно полез за ним, чтобы не обжечься крапивой. Там-то, на широком листе лопуха, он и увидел таинственную телеграмму. Мальчик поднял ее, прочитал. Кому она была адресована — разобрать не удалось, буквы смыло недавним дождем. Но зато совершено ясно можно было прочесть такие слова: «обязательно приезжайте воскресенье».

Ваню, страшного любителя всего необыкновенного и загадочного, очень заинтересовали эти слова.

— Генка, Генка! — закричал он возбужденно. — Смотри-ка, телеграмма!..

— Какая там еще телеграмма, — недоверчиво отозвался Генка, — откуда она возьмется в лопухах?..

— А вот и взялась! Гляди-ка…

Гена подошел и тоже прочитал телеграмму.

— Ну и что ж, — сказал он равнодушно, — может, бросил кто-нибудь…

— А если не бросил, — возразил Ваня, — если телеграмма потерялась?.. Тут написано «обязательно приезжайте воскресенье», а воскресенье завтра, значит, кого-то просят обязательно завтра приехать… Кто же такую телеграмму бросит?

— Может, ее давно бросили…

— А может, старушка какая заболела и просит к ней приехать… — не унимался Ваня, — тут же, видишь, подпись: «Петровна»…

— И вовсе не Петровна, а Петрович… — сказал Гена.

— Пусть и Петрович. Может, и Петрович этот заболел, а может, и еще что-нибудь важное… Нет, надо обязательно отыскать — кому эта телеграмма послана!

— Как же ты отыщешь — адреса-то нет…

Ваня задумался. Как же быть? Еще раз внимательно осмотрел телеграмму. Но как он ее ни рассматривал, адреса разобрать было невозможно. Слабо различалась лишь одна заглавная буква «Г».

— Гришину, наверно, эта телеграмма, — неуверенно заключил Ваня.

— А может Горлову или Глинкову… — И Гена стал перечислять всех, кто на их улице имел фамилию, начинавшуюся с буквы «Г».

— Ну что ж, обойдем их всех и узнаем, кому телеграмма, — решил Ваня и так горячо стал убеждать Гену в необходимости это сделать, что Гена пошел вместе с ним.

Телеграмма оказалась Горлову. Но, прочитав ее, он разочаровал ребятишек.

— Это мой знакомый рыбак из колхоза «Заря» звал меня в прошлое воскресенье на рыбалку. На остров мы с ним ездили, на Сосновый…

Остров Сосновый, что лежал посреди большого озера, славился в степном районе, где жили ребята, необычным богатством рыбы. Мечтой любого мальчишки из всех сел района было — попасть на этот остров. В другое время, узнав о том, что дядя Горлов ездил на Сосновый, ребята закидали бы его вопросами об этом острове. Но сейчас они только растеряно переглянулись — телеграмма оказалась никому не нужной.

Генка, правда, тотчас же справился с этой растерянностью и посмотрел на Ваню уже насмешливо: «Что, мол, не правду ли я тебе говорил, что пустяковая телеграмма!» А Ваня покраснел и потупился…

И тут произошло совсем неожиданное. Дядя Горлов вдруг прищурил один глаз и сказал:

— Телеграмма, конечно, ни к чему. Важно другое, — что вы оказались наблюдательны и к людям внимательны. Стоит, пожалуй, взять вас за это и на остров. Я ведь завтра снова туда еду. Хотите со мной?

— Ясно, хотим! — разом воскликнули ребята.

И Ваня посмотрел на Гену уже торжествующе.

Три девочки-подружки шли по улице села в библиотеку. В огороде возле одного дома они увидели бабушку Устиновну. Она полола грядки моркови.

Бабушку девочки знали давно: была она мастерица рассказывать сказки. Месяца два назад на школьном вечере слушали ее.

— Здравствуйте, бабушка! — звонко поздоровались с ней девочки.

Устиновна поглядела на девочек из-под темной ладони, потом закивала головой в клетчатом платочке:

— Здравствуйте, здравствуйте, касаточки мои!

Часа через три возвращались девочки домой. Побывали они за это время в библиотеке и в школьном саду, полили цветы, взрыхлили под яблоньками в приствольных кругах землю. А бабушка Устиновна, оказывается, не прополола за это время и четвертой части грядки.

— Бабушка, вы все еще морковку полете? — удивились девочки.

Устиновна тяжело распрямилась.

— Все полю, голубоньки сизокрылые. Стара стала, глаза-то худо видят, где морковка, где просто травка… Тихо дело идет. — Бабушка грустно вздохнула: — Да и то, пора уж и отдохнуть: жарко больно стало… Хоть старые косточки и любят тепло, да как шибко-то солнышко припечет, работать тяжело.