Илья Туричин - Закон тридцатого. Люська

В бакалейном отделе — молодежь. Две Иры, Саша и Маруся. С ними Люська не сталкивалась по работе. Но девушки, видимо, симпатичные, веселые. Приходят на работу раньше других. Люська заметила, что и одеваются они как-то одинаково, будто сговариваются заранее.

Но близко в магазине Люська ни с кем не сходится. То ли ее сторонятся, то ли она сторонится. Да нет, вроде бы готова поближе познакомиться. Но как-то не получается все…

— Две недели прошло, — сказал Разгуляй и недовольно повел плечами. — Уж вы не ошиблись ли, Нина Львовна?

— Вы про что? — недоуменно спросила Нина Львовна.

— Про Телегину и ОБХСС.

— Своими глазами!..

— А Козьма Прутков сказал: «Не верь глазам своим».

— Василь Василич…

— Товар получаем, — веско сказал Разгуляй, — торговать некому.

— Я сама лучше встану.

— Вам и тут дел хватит. Только поворачивайся. Иван обещал подкинуть… — Разгуляй повертел ручку, стал чистить перышко. — Поставим Телегину.

— Василь Василич…

— Ничего, поставим. Пусть работает. Не одна, с Галей. Товар Галя получит. На нее и накладные выпишем. У нее и деньги снимем. А Телегина пусть торгует. Даже спокойней, и на глазах все время.

Люська снова расписалась в книге приказов.

«Ввиду окончания срока наказания подсобную рабочую Телегину перевести на должность младшего продавца рыбо-овощного отдела».

— Что это за наказание, которое окончилось? — спросила Люська Разгуляя.

— А вы что ж думаете, я вас просто так переводил из продавщиц в подсобные?

Так и вышло, что Люська все-таки в чем-то оказалась виновата, раз понесла наказание — две недели проходила в подсобницах.

Люська уже не удивлялась, когда по вечерам встречала ожидавшего ее Мишу. Скорее удивилась, если бы Миши не оказалось на его обычном месте, под фонарем. Он провожал ее до трамвайной остановки, а иногда они шли пешком до самого Люськиного дома. Миша оказался веселым парнем. Он с увлечением рассказывал о заводских делах. Иногда, стесняясь, очень осторожно брал Люську под руку. Люське нравилась эта Мишина робость. Она чуть краснела, чутьем угадывая, что, отними она локоть, Миша больше не попытается взять ее под руку, может быть, никогда.

— Ну, как здоровье мешков и ящиков? — пошутил Миша, шагнув навстречу Люське.

— Столб еще не падает? — в свою очередь, съязвила Люська.

И они рассмеялись. Медленно пошли рядом, почти касаясь друг друга плечами. Дул ветер. Мелкая водяная пыль носилась в воздухе, под ногами в рябых лужах тряслись огни фонарей.

— Меня обратно в продавщицы перевели.

— Что вдруг?

— Наказание кончилось.

Миша потянул ее в сторону сада.

— Зайдем.

— В такую погоду, — Люська зябко повела плечами.

— Нас ждут.

— Ждут?

— Идем-идем.

В саду было безлюдно. Пахло сыростью. Ветер раскачивал фонарь, бросал в полумрак вздрагивающие испуганные клочки тусклого света. На скамейке, устланной желтыми листьями, сидел, сгорбившись и подняв воротник плаща, мужчина. Люська узнала Валерия Сергеевича.

— Как ваша «подсобная» жизнь?

Люська удивилась, что Валерий Сергеевич все про нее знает. Хотела было спросить, откуда? Да только краем глаза посмотрела на Мишу.

— Сегодня в новом приказе расписалась. Поздравьте, опять продавщица.

— Так-та-а-к… 3-забавно! Бедный Разгуляй! Завал товару, а торговать некому… — Валерий Сергеевич помолчал, обдумывая что-то. — Вот что, ребята! От вас скрывать не буду. Есть сведения: на базе получили помидоры и яблоки — левый товар. В ближайшие дни они должны его быстренько и без лишнего шума реализовать. Вот почему Разгуляй вас опять в продавщицы перевел. Ему продавцы сейчас позарез нужны, а подсобником он сам готов стать, тем более что так ему удобно лишний товар принять и продавцам переправить. Вот тут-то мы его и должны, как говорится, схватить за руку…

Миша потер ладонь о ладонь. Люська заметила, как у него заблестели глаза.

— Только без шерлокхолмсщины, — сказал Валерий Сергеевич. — Поймать за руку жулика — это ювелирная работа. Тут все должно быть тонко продумано и точно выполнено, тем более что у нас сложилось впечатление, что кто-то вашего Разгуляй пугнул. Уж не вы ли, Телегина?

Люська удивилась. Чем она могла испугать Разгуляя? Тем, что заявление об уходе не стала писать? Чепуха!

— Что мы должны делать? — нетерпеливо спросил Миша.

— Тебе придется ребят собрать. Оперативную группу. Кого надо освободить от работы — освободят. Домино найдется?

— Вопрос!

— С утра устройтесь здесь, в садике, и организуйте игру в домино.

— Ясно!

— Ваша задача: вон видишь на той стороне лоток-тележку? Будете наблюдать за лотком. Необходимо зафиксировать, сколько подвезут ящиков за день. Сколько помидоров, сколько яблок.

— Есть!

— Только, чтобы все внимательно и точно. Потом составим официальный акт. И посмотрим, сойдутся ли наши цифры с теми, что будут в накладных.

— Ясно.

— За вашей палаткой, Телегина, тоже установим наблюдение. Наш человек будет стену заводского забора оштукатуривать. — Он повернулся к Мише. — Дашь ему в напарники паренька посмышленей из дружинников.

— Есть! — весело отозвался Миша.

— А вы, Телегина, в оба глаза следите за деньгами. Деньги они будут снимать по ходу торговли, а товар подбрасывать так, чтобы в случае внезапной ревизии в палатке не оказалось ни одного лишнего помидора и ни одной лишней копейки. Чтобы все у них, в случае чего, было в ажуре.

— Тонко работают! — понимающе воскликнул Миша.

— А ты думал так просто украсть, шаляй-валяй? Нет, они кражу возвели на высокую ступень. У них оперативность такая, что иной наш хозяйственник позавидует. Ну да и мы не лыком шиты, тем более что жуликов раз-два — и обчелся, а нас — во, против одного Разгуляя целый Механический да еще и Телегина в придачу. — Валерий Сергеевич улыбнулся. — Ты вот что, Кротов, ребят собери в штабе через часок. Только самых надежных.

— У нас других нет, — обиделся Миша.

— Ну-ну! Я пошел. Значит, через час в штабе… Валерий Сергеевич быстро пересек садик и скрылся за углом.

— И мы пойдем, — сказал Миша. — Ты извини, Люся, я не могу тебя проводить. На завод надо, в штаб. Ребят собирать.

Люська согласно кивнула.

Люськины родители разошлись, когда ей было семь лет. Первые два года Люська жила с матерью. Это была беспокойная, но удивительно интересная жизнь на колесах, в лесу, в степи. Люська и по сей день помнит синие горы, огромные деревья, подпирающие вершинами ослепительное небо, кипящую воду узкой, стиснутой крутыми берегами реки, такую холодную, что при одном воспоминании о глотке воды начинает ломить зубы.

Люська училась то в школе горного селения, прилепившегося к скалам, то в деревушке, затерянной в степных просторах, а то и просто в палатке геологов, складывая буквы в слова, слова — в коротенькие фразы: «Горы большие. Лес зеленый. Я пойду гулять». Мать Люськи была геологом, и Люська всюду ездила с нею, пока не случилось несчастье: мать попала в горный обвал… Ее откопали только на третьи сутки…