Виктор Кава - Трое и весна

Вмиг забыв про неловкость, я впился глазами в Тамарино лицо.

— Да ну?

— Конечно, — кивнула головой Тамара и, резко повернувшись, побежала в хату.

Да за эту новость я готов был завезти её… в бесконечность! Но, само собой разумеется, чтобы никто не видел этого.

Я тут же догнал её, взял за руку и повёл к велосипеду. Уже сидя на раме велосипеда, Тамара охотно согласилась купить мне динамку и передать её с кем-нибудь.

— Я уже все… почти все деньги собрал, — заверил я Тамару.

В парке начались непредвиденные осложнения.

Меня с дивчиной сразу заметили хлопцы и так многозначительно засвистели, что я вобрал голову в плечи, кажется, по самые уши…

Однако Тамару на танцплощадку не пустили. «Рановато тебе сюда. Когда подрастёшь, приходи!» — с улыбкой сказала билетёрша.

И Тамара потащила меня в кино.

— Старый фильм, сто раз уже показывали, — робко запротестовал я.

— Мне хочется ваш клуб посмотреть, — заявила Тамара, и я покорно повернул велосипед к ярко освещённому подъезду.

Я немного растерялся, потому что там хлопцев и девчат полно, всякое могут подумать. Это раз… А второе — билеты… Надо транжирить деньги, с таким трудом собранные.

— Билеты я беру.

— Нет! — внезапно проснулась во мне гордость, до сих пор беспробудно спавшая. — Только я!

Тамара удивлённо посмотрела на меня и ничего не сказала.

Я оставил её в темноте с велосипедом, а сам метнулся к кассе. И хотя стояла очередь, вернулся быстро. Как-то не привык стоять в очередях…

— Ну, пошли, — дёрнула меня за рукав Тамара.

— А велосипед?..

— Что велосипед? — непонимающе взглянула на меня Тамара. — Прислони к стене, и пусть стоит себе.

«Прислони к стене…» Тоже сказанула… Чтоб украли? А впрочем, разве у нас когда-нибудь воровали велосипеды? Ну, кроме того давнего случая с завклубом. Так это же была шутка.

А Тамара уже не дёргала — тащила за рукав.

— Ладно, — вздохнул я, — тогда ты иди, а я… немного погодя.

Тамара рассерженно прикусила губу, но пошла. А я, прислонив велосипед за дверью клуба, на всякий случай ещё и ремнём привязал его к ручке. И в клуб проскользнул, когда в зале погас свет, чтобы меня никто с девчонкой не увидел.

Что это был за фильм, я не разобрался. И глаза, и уши, и вся моя душа были возле велосипеда. И поэтому, когда вспыхнул свет и восторженная Тамара поинтересовалась:

— Ну, как тебе фильм?

Я промямлил:

— Да ничего, только уж больно много собак в нем.

Тамара схватилась за подлокотники кресла и залилась смехом. Сквозь её смех едва проскакивали слова:

— Ой, не могу! Так это же… не собаки… олени…

Пускай и олени, лишь бы велосипед был на месте.

Все обошлось благополучно. Только кто-то из хлопцев написал на моем ремне с насмешкой: «Жених и невеста, где вы — неизвестно!»

Написанное я быстро стер рукавом, а в голове, что ни делал, осталось.

В последующие дни стало ещё хуже.

Я никогда не думал, что девчата едят столько мороженого. И никогда не замечал, что его продают почти на каждом углу. Водил Тамару как можно дальше от киоска с мороженым, но они все-таки встречались на нашем пути, и… мне приходилось раскошеливаться на очередную порцию.

Правда, Тамара каждый раз вынимала свои деньги, но я не брал их. Разбуженная гордость уже не могла уснуть.

Вечерами я хмуро вытаскивал свои сбережения и боялся пересчитывать.

И пополнить их не было никакой возможности. Поскольку если мы не прогуливались с Тамарой по парку или возле речки, то играли в шашки, разгадывали кроссворды, срывали в саду первые жёлтые груши. Срывал, конечно, я, отбиваясь от въедливых ос.

Разве в таких условиях найдёшь время вырваться за металлоломом? Да у меня бы и язык не повернулся сказать Тамаре: «Ты посиди одна, а я побегу насобираю дырявых кастрюль на свалке и отнесу их дядьке Матвею…»

Сегодня, проходя с Тамарой по парку, мы сразу же увидели возле клуба небольшое объявление, написанное чернилами: «В воскресенье массовое гуляние».

Раньше я бы обрадовался такому гулянию, но теперь… Там же мороженое будет, конфеты, пряники… Всяких качелей понастроят…

И я направился к матери.

— Мама, — сами собой малодушно захлопали ресницы, — а тётка Маруся и… Тамара… ещё долго будут гостить у нас?

— О, — лукаво прищурилась мать, — надо, видно, за рушники браться!.. Свадьбу играть…

— Да ну тебя! — кинулся я к дверям и впервые не нашёл щеколду.

— До среды будут! — крикнула вдогонку мать.

Ещё красный после такого разговора, я спрятался под кустом смородины и задумался. Не о рушниках, конечно, а о динамке.

Как ни вертись, оставалось одно: потихоньку съездить в Тамарино село и самому купить динамку. Ну, а мои сбережения могут пополнить деньги, которые я выручу от продажи ручных часов.

Я разыскал их в выдвижном ящике стола, долго рассматривал. Это дядькин подарок. Здоровенные, «кировские». Зато на циферблате нарисовано синее море, на море коричневая яхта с розовым парусом.

Мой двоюродный дядька Степан из Днепропетровска, собираясь в отпуск в наши края, решил привезти мне в подарок свои, хотя и не новые, но хорошие, как твердила тётка, часы — «Победа».

— Да встретился один друг, — виновато сказал дядька, — ну, как пристал — поменяемся да поменяемся, так я и поменялся… Подумал: картинка нарисована, тебе интересно будет…

— Эге, если бы тот «друг» да не принёс пол-литру, — язвительно добавила тётка.

А я вовсе не сердился на дядьку. Большие часы лучше. И ясно видно — морские они. Наверное, какой-нибудь капитан все моря в них исходил.

Через три дня часы остановились, а через месяц пришлось положить их в стол.

Но все равно — красивые часы. На базаре не меньше трёх рублей дадут. За один рисунок дадут.

Вечером я до того придирчиво осматривал свой велосипед, что Тамара с улыбкой спросила:

— Не на Северный ли полюс собираешься?

Я серьёзно ответил:

— Профилактика.

Тамара не поняла слова, но солидно кивнула и отошла.

Однако вскоре вернулась.

— Юрко! Говорят, грибов в лесу! А цветов!..

— Какие сейчас грибы, какие цветы! — поморщился я, глянув на лес, выставивший синие верхушки из-за сизо-жёлтого поля пшеницы. — Одни комары… Тебе, — критически посмотрел на её короткое платье без рукавов, — и соваться туда нельзя.

И как бы не слыша Тамариных пылких заверений, что у неё есть в чемодане блузка с длинными рукавами и брюки, я покатил на улицу, словно проверяя велосипед.

А когда вернулся, Тамара, надув губы, бродила по саду и сердито отбрасывала носком туфли яблоки-падалицы.

«Ну и пусть, — храбро подумал я. — Пусть посердится…» А где-то в груди будто бы кошка царапнула острым коготком.

Утром надо было встать раньше матери. Иначе она, поскольку в доме гости, могла и не отпустить меня в столь далёкое путешествие за динамкой. Я понимал, что сделать это тяжело: люблю поспать, особенно перед рассветом.