Григорий Медынский - Повесть о юности

Борис не знал, что нужно было сделать, но решать вопрос так просто, как Игорь, не мог.

А тут еще отец подлил масла в огонь.

— Как так? Два года учится с вами человек, и вы с ним ничего не могли сделать?

— А что с ним сделаешь?.. Уж сколько мы с ним возились!..

— Значит, плохо, мало возились! А как же так, чтобы с человеком ничего нельзя было сделать? Вы — организация! Вы — сила! И чтобы силу эту мог пересилить какой-то один негодник, — никогда я этому не поверю!

— Да ведь как родители! — заметила мать.

— Родители — само собой.

— Как это так «само собой»? Без родителей что ж эта самая твоя сила может сделать? Родители — тоже сила.

— Об этом спору нет.

— А нет спору, так нечего и спорить! А надо взять эту силу, как следует быть, да повернуть, куда нужно!

Спорить с женой Федор Петрович не стал, хотя стоило бы! Горяча, напориста, а широко глянуть не может и линии его в этом разговоре с Борисом не поняла! Родители — родителями, а ребята — ребятами. Пусть сами воюют, сами своего добиваются! А что родителей нужно как следует взять и повернуть — с этим Федор Петрович был согласен и как раз собирался это делать.

Не очень хотелось идти Федору Петровичу на такое непривычное дело, как работа в родительском комитете. Но его уговаривали Полина Антоновна, директор, да и сам он в конце концов понял, что нельзя не помочь школе, раз в ней учится сын. В родительском комитете он оказался единственным мужчиной и, несмотря на все самоотводы, под общие аплодисменты был избран его председателем. Федор Петрович привык добросовестно и аккуратно выполнять возлагаемые на него обязанности. Так же добросовестно и аккуратно взялся он и за работу в родительском комитете.

Вот почему не мог он остаться в стороне и от обострявшейся с каждым днем борьбы за Сухоручко, которую вела Полина Антоновна и родительский актив ее класса. Отец Феликса, полковник Крылов, вошедший теперь в этот актив в качестве его деятельного члена, предложил вызвать мать Сухоручко и поговорить с нею начистоту.

— Как может быть, — говорил он, — чтобы с человеком нельзя было договориться?

Но Лариса Павловна договариваться не пожелала — она не явилась. Тогда Клавдии Петровне Вороновой, матери Игоря, было поручено сходить к ней на дом. Клавдия Петровна вернулась возмущенная.

— Вы понимаете? Она меня даже в комнату не пригласила, в передней разговаривала! Да она и не разговаривала, а ругалась: «Это еще что за обследователи? У вас тут одна компания!» Нет, к ней если уж идти, то целой делегацией, а один на один ее не переспоришь. Вздорная женщина!

Заседание педсовета было назначено в кабинете истории. На скамьи, поднимавшиеся амфитеатром, рассаживались учителя, одни — внизу, ближе к столу президиума, другие — на самом верху, «монтаньяры», как их в шутку назвал Владимир Семенович. Это были те, кто хотел воспользоваться заседанием, чтобы проверить тетради или просмотреть книжку к предстоящему занятию политкружка.

Полина Антоновна сидела внизу, во втором ряду, справа от нее — Владимир Семенович, впереди — Федор Петрович и Александр Михайлович.

Педсовет должен был рассмотреть несколько схожих дел о поведении учеников, срывающих работу школы. Директор потребовал, чтобы на это заседание пришел отец Сухоручко. Тот согласился, но предупредил, что у него может затянуться одно совещание и он несколько запоздает. Поэтому начали с других.

Как сложна и многостороння жизнь! И одно и то же явление может означать совершенно различное. Ученик срывает уроки. Но одно дело — Сухоручко, к предстоящему обсуждению которого Полина Антоновна готовилась, как к бою, а другое дело вот этот приземистый мальчуган, пятиклассник, с большими оттопыренными ушами на круглой, гладко остриженной голове. Он вымогал у Варвары Павловны, учительницы географии, тройку в четверти, а когда она поставила ему два, он объявил ей войну: «Ну ладно ж! Я тебе покажу! Я тебе все уроки срывать буду!»

И вот он стоит перед педсоветом. Варвара Павловна изо всех сил старается обрисовать его как самого заядлого злодея из злодеев, а он стоит под взглядом десятков направленных на него глаз и не знает, куда и как смотреть.

— Как затравленный волчонок! — замечает Владимир Семенович.

Выяснилось: дома мальчик совсем не такой, как в школе, тихий, смирный, очень боится матери, работницы сапожной артели, которая держит его с сестренкой в большой строгости и даже бьет. Из-за нее-то он и вымогал повышенную оценку, из-за нее объявил войну учительнице, которая ему не уступила, из-за нее, как объяснил классный руководитель, он так вольно и ведет себя в школе, — после приниженного положения дома здесь он ищет разрядки.

Мать, молодая еще, но издерганная женщина, выслушала все это с вызывающим выражением лица и сказала:

— Буду я на них нервы тратить! Мужа нет, а одной, без мужа, знаете, как их воспитывать? Понимать должны!

Полина Антоновна смотрит на нее, и ей становится ее по-человечески жалко. Одинокая, брошенная скрывшимся мужем женщина воспитывает двух детей, заработка не хватает, она ходит стирать, помогает людям в уборке, жить трудно. И что с нее можно требовать? Ну, дал ей директор хорошую отповедь, пригрозил сообщить о ее отношении к детям по месту работы, а она зло взглянула на него и так же зло ответила:

— Ну и что?.. Сообщайте!

И ничего здесь формальным решением не сделаешь, нужно помогать по существу.

А вот другой — семиклассник, тоненький, худенький, с синяками под глазами, разболтанный и развинченный («Как Акулинка на пружинках», — сказал о нем Федор Петрович).

Отец, не старый еще, интеллигентный человек, инженер, начальник цеха на очень крупном заводе, только растерянно разводит руками:

— Как это получается — не могу понять. Одно только скажу: я много работаю, мать много работает. Прихожу поздно, сын уже спит, на столе лежит записка: «Папа, я сделал все уроки». А что он сделал, как сделал?..

Да! Этот за делами может упустить сына!

Итак — все по-разному, и так же по-разному нужно, очевидно, подходить к каждому случаю.

Во время обсуждения последнего вопроса вошел отец Сухоручко.

— С благоговением нос свой носит! — шепнул Владимир Семенович.

— Следующим обсуждается вопрос об ученике девятого класса «В» Эдуарде Сухоручко, — объявил директор.

— А помните, — шепнул Владимир Семенович, — в каком-то выпуске был Роберт Похлебкин? — но Полина Антоновна только слегка кивнула ему, уже волнуясь и нервничая.

— Вопрос этот, — продолжал директор, — я считаю, нужно начать с разговора с отцом, поэтому ученика пригласим позже. Слово имеет классный руководитель Полина Антоновна.

Полина Антоновна обрисовала поведение Сухоручко, свою работу с ним, с родителями, работу класса и призналась в своей неудаче.