Анастасия Перфильева - Далеко ли до Сайгатки?

— Сенники в сарае набивали!

— Вам же велели таскать воду.

— А Валентина Ивановна из бани выгнала!

— За что? Видно, не зря тебя Мамаем зовут.

Мальчишка довольно хмыкнул.

— Я Лёшку Красильникова ведром огрел…

— Ну, за это и будешь мыться после всех, один. А за то, что не носишь воду, притащишь пять вёдер лишних и сольёшь в бочку у ворот. Теперь покажи, где и какие вы сенники набивали!

Мамай охотно шмыгнул к сеновалу. Там на земляном полу и правда стояли в ряд большие холщовые мешки. Он подхватил один, тряхнул так, что сено посыпалось из незашитого края.

— Во, видали?

— Видала. Только это не ты набивал. Ты же только что прибежал из огорода.

— А я тоже могу!

— Вот и отлично. Набьёшь как следует все оставшиеся пустые мешки. Понял?

— Вы же велели воду, пять вёдер?.. — растерянно протянул Мамай.

— Да, и воду, и мешки. Мало того: когда сделаешь всё, сходишь с моим поручением в сельпо, по записке возьмёшь мыла и принесёшь мне.

— Уй ты, в сельпо, я мигом! Мне мать на дорогу полсотни отвалила… Давайте записку!

— Нет, сперва натаскай воду и набей мешки. А полсотни сегодня же сдашь мне на хранение, копейка в копейку. Понятно?

Лицо у Мамая сразу вытянулось.

Ольга Васильевна хотела уже повернуться и уйти, как в воротах сеновала появилась вихрастая голова и восторженный мальчишеский голос сообщил:

— Мамай, там дядёк верхом приехал, ух мировой! Сапожищи до колен, сумка на ремне, молоток длиннющий…

Голова скрылась, Мамай ринулся было к воротам. Но Ольга Васильевна проворно загородила ему дорогу.

— Будь любезен, сначала потрудись выполнить назначенное, — сказала не без ехидства.

— А я… и не любезен вовсе! — выпалил ошарашенный Мамай, не найдя более подходящих слов.

— Всего доброго, желаю успеха!

И Ольга Васильевна быстро вышла из сеновала, плотно притворив за собой ворота. Мамай тотчас демонстративно уселся на поваленный пинком ноги сенник. А Ольга Васильевна повернула обратно к школе, на вытоптанной площадке перед которой — она увидела издали — стоял Борис Матвеевич; он держал за поводья Пегого и говорил что-то сбившимся вокруг с полотенцами и узелками девочкам.

— Приехал? — сказала Ольга Васильевна, подходя. — Ну, здравствуй! Как видишь, мы все к вам, на Каму… И вероятно, надолго. Ничего не поделаешь, время такое… — Она сердито и притворно закашляла. — Здоров? Вера Аркадьевна, Варвара?.. Девочки, ступайте мыться, вас там ждут…

Она взяла Бориса Матвеевича за руку и сильно тряхнула её.

— Вера Аркадьевна сейчас в Сарапуле. А Варвара… Вы-то как тут устроились? Не надо ли помочь?

— Пойдём поговорим.

Из бани за школой выскочила распаренная женщина и отчаянно закричала:

— Вода кипит! Чурки кончились! Малыши отмыты! Прикажете приглашать?

— Девочки, мыться! — повторила Ольга Васильевна. — Так вот, дела обстоят так…

Борис Матвеевич привязал Пегого к ограде, и они с Ольгой Васильевной медленно зашагали вдоль улицы.

— Положение под Москвой тяжёлое, знаешь сам из сводок. Часть заводов и учреждений уже эвакуированы. У нас дома пока без перемен. Маруся остаётся в Москве, её институт на месте. Наташа с матерью. Старшеклассники, возможно, всё-таки будут учиться…

— А здесь как, в интернате?

— Поселились в школе. У тебя просим: пришли из Сайгатки всё, что можешь, из хозяйственного инвентаря. Кухню, столовую налаживаем. Начнём занятия, думаю, с пятнадцатого октября, до этого будем помогать колхозу убирать картофель. Теперь дальше. Варваре передашь от матери два письма… Она здорова, надеюсь?

— Мама, видишь ли, Варвара…

— Борис, что с ней?

— Её… Мама, её нет здесь, в Сайгатке!

— Как — нет? — Ольга Васильевна остановилась, побледнев. — Борис, в чём дело?

— Видишь ли, мы решили пока не извещать Марусю. Тебе писать было уже поздно. Пять дней назад Варвара убежала из Сайгатки.

— Убежала?

— Да. Меры все принял. Думаю, что её уже задержали в пути. Вообразила, будто её место в Москве, с Наташей, и сбежала. Ты же её знаешь!

— Знаю. Приятный сюрприз. Весело.

Ольга Васильевна зашагала опять.

— У Сергея Никаноровича тоже… Вадим в Горьком отстал, — помедлив, тихо сказала она. — Весело! Как только что-нибудь узнаешь, немедленно сообщи. Значит, Варвара… Этого ещё нам недоставало! — Ольга Васильевна сгорбилась, но тотчас вскинула плечи. — Ну, Борис, я спешу. Надо ещё в сельсовете побывать, на огородах… Ступай! — Она снова тряхнула ему руку и стремительно пошла вперёд. Седые непокрытые её волосы упрямо разлетались в стороны.

— Мама, спокойнее, я убеждён, Варвара скоро найдётся! — крикнул Борис Матвеевич.

— А ты меня не утешай.

Сарапульский банк, сберкасса и почтовое отделение помещались в одном каменном здании недалеко от базарной площади.

Вера Аркадьевна подошла к окошку, подождала, пока телеграфистка допишет квитанцию.

— Будьте так добры, я опять из Сайгатки… Всё ещё не поступало никаких сведений о пропавшей девочке Бурнаевой? — спросила, сдерживая волнение.

— Нету пока ничего. Как сообщат, сразу в сельсовет вам позвоню! — сочувственно ответила телеграфистка.

Вера Аркадьевна устало повернулась, вышла на площадь. Возвращаться в Сайгатку было тяжело. Неужели Варя успела добраться до Москвы? Или случилось что-нибудь?

Вера Аркадьевна стегнула себя кнутом по голенищам грязных, мокрых сапог.

Боярыня стояла у привязи, опустив шею, жевала из торбы овёс. Сыпался мелкий дождь. По пустым базарным лоткам прогуливались вороны. Чей-то громкий голос заставил Веру Аркадьевну поднять голову.

Через площадь, хромая и не разбирая дороги, шагал высокий мужчина в кожаном пальто. Он яростно жевал бороду. За ним по лужам подпрыгивал толстый человечек.

— Хоть зарежьте! — крикнул бородатый и выплюнул бороду. — Хоть зарежьте, не могу. Без аккордеониста — невозможно. А у него тридцать девять и восемь! В госпиталь везти впору. Пианиста бы какого-нибудь достать…

— Товарищ! Дорогой! — лепетал толстяк. — У нас же фронтовики! Концерт — лучшее лекарство!

— Хоть зарежьте!

Оба прошли мимо Веры Аркадьевны, и бородатый, оступившись, окатил её брызгами.

— Поосторожнее, знаете ли… — сказала она, отряхиваясь.

— Гражданочка, извиняемся. — И толстяк снова заскулил: — Для раненых же концерт, поймите вы наконец!

— Хоть зарежьте! — крикнул бородатый и вдруг ударил себя по лбу: — Впрочем, идея! Ваш госпиталь в районе? О деревне Сайгатке что-нибудь слышали? С нами девчушка одна туда пробирается. У неё в Сайгатке дядя, геолог, что ли, и, главное, му-зы-кант! Вот если её к нему доставить и если его упросить… Идея!

Вера Аркадьевна замерла на месте.

— Доставим, — обрадовался толстяк. — И дядю выкопаем! Из-под земли! Украдём! Если надо дедушку, прабабку!.. Говорите, в Сайгатке? Геолог Бурнаев? Так я ж его знаю!