Франтишек Лангер - Братство Белого Ключа

Мячик моментально исчез, знамя взвилось, и все три группы вршовицких заняли прежние боевые позиции. Но тут вождь бросил какой-то клич, и все племя кайманов собралось вокруг него. Вскоре вождь махнул носовым платком, который совсем недавно был белым. Затем вождь начал свою речь:

— Эй вы, бледнолицые, слушайте меня! Я убедился, что вы настоящие джентльмены. Вы не позволили вмешаться в наше сражение нашим общим врагам. Но в груди кайманов тоже бьется благородное сердце. Поэтому я предлагаю окончить наше сражение честным поединком. Пусть любой из вас выйдет драться со мной один на один. Кто одолеет, тот и победит. Я сказал.

Это было поистине рыцарское предложение. Но все же для Братства такие условия были невыгодны. Другое дело, если бы здесь был Копейско! А так они все были намного ниже и слабее вождя кайманов.

— Драться с ним буду я, — вызвался Ярка.

— Ну, уж скорее я, — возразил Франтик. — Я знаю, как драться с подобными типами.

— Что за разговоры! — прервал их довольно решительно Колобок. — Выйду я! Хоть я и меньше его на две головы, но во мне шестьдесят кило. Он меня не сдвинет с места. И вообще, я спешу домой.

Штедрый взобрался на баррикаду и приступил к переговорам. Было решено, что во время поединка не разрешается: царапаться, кусаться, бить ногами и применять другие приемы вольного стиля. Каждый раунд должен продолжаться пять минут.

Ярка отказался дать свои часы, поэтому Синий Угорь сосчитает до трехсот и потом ударит в гонг — старый противень, найденный где-то на свалке. Бой кончится, когда один из противников сдастся на милость или немилость победителя.

Во время переговоров резерв кайманов и их сестры милосердия расчистили от кирпича и камня небольшую площадку и уселись полукругом лицом к калитке. Вождь кайманов поправил носки, стянул потуже кожаный пояс, содрал со своего плеча и отложил в сторону татуировку (она была просто прилеплена). Это был худощавый жилистый паренек, а когда движением головы он отбросил со лба рыжеватые волосы, то оказался даже симпатичным. Да, у Колобка было мало шансов на победу. Но все-таки, когда Ярка выпустил его за калитку, Колобок выглядел довольно беззаботно. Он только спросил у Ярки:

— Который час?

— Десять минут седьмого.

— Значит, я должен разделаться с ним до половины седьмого, иначе мне не успеть домой.

С этими словами он снял куртку и закатал рукава рубашки. Рядом с мускулистым Кайманом Колобок казался маленьким и круглым, как мячик. Поглядев на него, Франтик Иру вздохнул:

— Эх вы, нужно было послать меня! У меня мускулы покрепче.

Бой начался в каком-то непонятном стиле, причем Колобку доставалось гораздо больше, чем Кайману.

Во втором раунде, о котором возвестил удар в старый противень, бокс сменился совершенно вольным стилем. Противники царапали и кусали друг друга, пока оба не очутились на земле. В этот же миг проворный Кайман оседлал Колобка и стал осыпать его таким градом ударов, что другой на месте Колобка давно бы не выдержал. Но он только тяжело сопел. («Я не могу заставить так долго дожидаться маменьку»). Удары Колобка становились все слабее и слабее, а Кайман оставался по-прежнему подвижным, а его удары — сильными и резкими. На счастье, зазвенел противень.

— Ваш Голубой Лосось, или как его там зовут, плохо считает! — кричал со стены Ярка. — Этот раунд продолжался шесть минут.

— Я сбился со счета, — признался Синий Угорь.

— Тогда считайте сами, — предложил самоуверенный вождь кайманов.

Одна из сестер милосердия растирала ему в это время мышцы предплечья.

— Который теперь час? — снова спросил Колобок, повернувшись к ребятам на стене.

— Двадцать две минуты седьмого.

— Боже, — простонал Колобок, — когда же я теперь попаду домой?

Но тут снова загремел противень. Третий раунд!

Колобок начал бой первым. Если теперь он помчится домой что есть духу, то все равно попадет туда только без пятнадцати семь. А еще надо умыться и переодеться. Маменьке лучше не знать, что здесь сейчас происходит. («Я знаю, ты не хулиган», — говорила она.) В семь часов прозвучит звонок, и он встретит ее как ни в чем не бывало, словно ждал ее уже целый час. Проклятые кайманы с этой их осадой! Посмотрела бы маменька, как он дерется! Пожалуй, она была бы довольна. («Ты должен целый день обходиться без мамы. Думай обо всем сам. Ты уже большой. Будь мужчиной!») Да, его маменька не похожа на тех надоедливых мамаш, которые все время читают нотации. Наоборот, она очень довольна, что Колобок такой самостоятельный. («Будь упорным до конца, не останавливайся на полдороге, и тогда ты станешь настоящим мужчиной».)

Да, Колобок будет настоящим мужчиной и не допустит, чтобы из-за какого-то вождя кайманов маменька вошла в пустую комнату. Проклятые! Теперь она перепугается и побежит искать его на улице, по всем закоулкам Праги! И, конечно, не поужинав! А что может быть хуже! Нет, этого он не допустит!

И в это время раздался сладостный звук старого, треснутого противня… простите — гонга. Колобок сразу очнулся от своих мыслей и услышал, как со стены раздались веселые крики:

— Ура! Ура! Колобок! Колобок! Молодец! Молодец!

Колобок увидел распростертого у своих ног вождя кайманов. Победа! А вокруг стояли безмолвные, убитые горем вршовицкие кайманы.

Все, что думал Колобок о маменьке, как раз и решило судьбу третьего раунда. Когда Колобок подумал: «Я успею, если помчусь во весь дух», он обрушил на своего противника град стремительных ударов. Но получил их обратно, да еще с лихвой. Теперь надо взяться за ум (как говорит маменька: «Ты у меня умница»). Да, он сможет победить его только своим весом. И Колобок повис у противника на плече, стараясь повалить его на землю. Но упал сам. Ага, значит лучше повиснуть на шее. Он отскочил и через секунду повис на шее вождя. Сначала Кайман стоял на ногах крепко и старался сбросить с себя Колобка. Он равномерно, удар за ударом, бил его в скулу. Но, хотя Колобок еле сдерживался от боли, он все равно не отпускал Каймана. («Веди себя, как настоящий мужчина», — говорила маменька.) Он сжимал Каймана все сильнее и сильнее. Тогда худощавый Кайман, сгибаясь под тяжестью шестидесяти килограммов, стал лупить Колобка куда попало. Он молотил Колобка по носу, по глазам (как это говорит маменька? «Держись!») и Колобок еще сильнее прижал Каймана к себе, хотя руки у него совсем онемели. («Будь стойким до конца!» Только когда же конец?)

Колобок чувствовал, что Кайман уже задыхается и еле держится на ногах. Но и он, Колобок, едва дышал. И вот они оба на земле. Колобок лежит на Каймане и не выпускает его из своих объятий, хотя руки его ободраны о землю. Маменька осталась бы довольна — не дракой, нет, а тем, что он одержал верх. Стиснув зубы и забыв о боли, Колобок сжимает Каймана из последних сил…