Януш Домагалик - Принцесса и мальчишки

Дел на час, но вернулись мы поздно. И все потому, что на почте нам сначала никак не хотели выдавать деньги. Яцек стал базарить, а автобус тем временем уехал без нас. Деньги, правда, нам все-таки выдали…

Мы вышли на площадь. Огляделись. Городок был маленький, идти особенно некуда.

— Попить бы чего-нибудь, — сказал Яцек и увидел, что напротив, в подворотне, стоит какая-то тетка и продает мороженое. Мы пошли к ней.

— Погоди брать, вдруг оно отравленное, — начал я как бы между прочим, — может, кто купит, поглядим на последствия…

— Или, на худой конец, трупы оттащим, — подыграл мне Яцек, почуяв, что зреет очередной прикол.

И тут как раз подошла эта девушка, купила мороженого и встала неподалеку, не обращая на нас никакого внимания.

— Красивая барышня! — брякнул вдруг Павлицкий. — И что самое удивительное — до сих пор жива! А ведь съела уже больше половины. Из чего можно сделать вывод, что мы тоже можем себя порадовать… Ты куда?

Не знаю, откуда что взялось, но я вдруг подошел к девушке.

— Извини… — начал я, сбился и кончил совсем уж по-дурацки: — Извини, мой приятель хочет задать тебе один вопрос.

— Один? Всего-навсего? — усмехнулась она. — Наверно, хочет узнать, как пройти на рынок или сколько сейчас времени?

Павлицкий покатился со смеху:

— Здорово отшила! Вот тебе наука: не приставай к барышням. А начал — не вали на ближнего.

Он подошел к нам.

— Ну, как мороженое? — спросил он у девушки.

— В жизни не ела такой гадости.

— Чего ж мучаешься? Выбрось.

Она взглянула на него.

— Ты прав… — Кинула в урну недоеденное мороженое и пошла.

Она шла наискосок, через площадь, а мы смотрели ей вслед.

— Подожди здесь! — сказал вдруг Павлицкий и побежал за девушкой.

Я полчаса крутился по площади, убеждая себя, что ничего особенного не случилось, и плевать мне на них. А они стояли и трепались о чем-то, как старые знакомые.

Наконец прибежал запыхавшийся Яцек.

— Девчонка что надо! — выдохнул он. — Хотя ты в этом ничего не понимаешь. — Он взглянул на часы. — Ого! Бежим! А то и к ночи не доберемся.

— Я, что ли, виноват?

— В каком-то смысле… — засмеялся Яцек. — Ты же первый ее заметил… Ну что, идем?

Дня через два я услышал, как он просит командира отпустить его в город. Я подошел к нему и злорадно спросил, не нужны ли ему деньги — например, на мороженое. Я был уверен, что он смутится или хотя бы сделает вид, что не понял, куда я клоню. А он неожиданно обрадовался:

— Давай. У меня как раз кончились.

Деваться было некуда, и я дал ему пятерку. Вечером он доложил мне с довольным видом:

— В кафе были. Неплохо посидели, пригодились твои денежки.

И вот эта злосчастная пятерка снова лежит в моем кармане, а девушка, идущая через площадь, превратилась в другую; вот едет она на коне, склонившись к гриве, и волосы у нее красиво собраны на затылке…

— О чем размечтался? — услышал я голос Анджея. — Посмотри лучше, что внизу творится.

— Физзарядку, что ли, затеяли? — буркнул Павлицкий. — Поздновато…

В лагере действительно происходило что-то странное. Мы не сразу сообразили, что снизу нам подают какие-то знаки.

— Вроде машут нам, передают что-то, — сказал Анджей. — Попробуй разбери, чего им надо.

— Да они же без флажков! — скривился Павлицкий. — Не по уставу. Имеем полное право сделать вид, что не заметили.

— Ерунду порешь! — разозлился Анджей. — А мы что, по уставу загораем? Особенно вы — полдня тут торчите!

— Флажки же упакованы, — вспомнил я. — Придется так разбирать.

Это оказалось не просто. Мы с Анджеем взмокли, складывая буквы в слова, а Павлицкий сидел себе и посвистывал.

Вдруг внизу все разом перестали махать, и кто-то, похоже командир, вполне недвусмысленно дал знак нам спускаться.

— Кажется, влипли, — сказал Павлицкий. — Если сам командир взялся за дело, быть грозе. — Он встал и вытащил нож. Схожу за ветками. Анджей со мной, а ты, — сказал он мне, — просигналь, что возвращаемся.

— Почему это я? Сам, что ли, не можешь?

— Не могу, забыл, как сигналить «з».

— Я тоже не помню, — сказал я, что вполне соответствовало действительности.

— Тогда передай просто «идем», и все.

Я передал, и вроде без ошибки, во всяком случае, внизу разошлись, — значит, поняли. Но и я понял, что этот наш последний день кончится для нас не так хорошо, как начался.

— Мне этот лагерь вот где сидит, — ворчал Павлицкий, пока срезали и связывали ветки. — Слава богу, завтра конец… Паршиво здесь было…

— Ты ж говорил, еще б на пару дней остался, лучше здесь, чем дома.

— Это как кому. А я не создан для дисциплины, я человек свободный…

— Слушай, ты, свободный человек! Кончай работу! Хватит! — приказал Анджей. — Спускаемся.

Внизу встретили нас не очень ласково. Мы подошли к командирской палатке и сложили метлы у входа. Анджей раза два кашлянул.

Командир вышел не сразу, ничего нам не сказал и просвистел сигнал «становись». Командир наш служил во флоте и считал, что команда свистом лучший способ общения. По мне, так гораздо проще крикнуть: «Становись!» — и никому голову не нужно ломать, что это значит. Но командир думал иначе и настаивал на свисте, сигнализации флажками и разных прочих морских премудростях.

Все выстроились у флагштока. Павлицкий шепнул:

— Ну, сейчас начнется…

— Будет дело…

— Только уговор — держаться вместе, вместе не пропадем.

Я взглянул на Павлицкого: болван! Сам ведь виноват. Если б он не улегся загорать, я б, может, не заснул.

Ничего сверхъестественного, однако, не происходило. Командир сообщил, что работе конец и все свободны до ужина. Потом поверка и спуск флага. Первый отряд выкопает флагшток, второй ликвидирует кухню, а третий разрубит на дрова ворота. Затем прощальный костер. Утром подъем в четыре, в шесть — машина.

— Завтракать будем в городе, — добавил командир, — поезд в восемь. Все. Разойтись!

Но расходиться никто не думал.

— Я не понял, что будет делать четвертый отряд? Смотреть, как мы вкалываем? — спросил Юрек из третьего отряда.

— Товарищ командир! А с «метлами» как? — ляпнул вдруг Эдек Павлицкий, младший брат Яцека, и ткнул пальцем в нашу сторону.

Все посмотрели на нас, и надо сказать, любви в их взглядах не было.

— Слышь? — толкнул Павлицкого Анджей. — Повезло тебе с братиком.

— Я ему покажу метлы, — прошипел сквозь зубы Яцек.

Вопроса младшего Павлицкого командир как будто ждал.

— Старший отряд ночью в карауле. Последняя ночь — надо быть начеку. Да и гроза собирается. А с этими тремя… Не знаю… Какие будут предложения?

Тут Богдан из нашего отряда понял, что пробил его час.