Анастасия Перфильева - Во что бы то ни стало

— Что же, пожалуй. Сколько надо за труды, я, разумеется, оплачу. Договорились?

— Нет. — Алешка мгновенно и мучительно покраснел. — За деньги не будем.

— О, вот как? — Николай Николаевич поднял брови. — Что же, похвально, хоть и непонятно. Впрочем, дело ваше.

— Детальки, если понадобится, у себя в заводе выточим, будьте покойнички! — заверил Васька, потирая ручищи.

— Кто, кто? — тотчас заинтересовался Николай Николаевич.

— Это ж так говорится. Словом, будьте спок!

— Как, как?

— В общем, будьте спокойны, — сухо пояснил Алешка.

Ольга Веньяминовна казалась довольной, в душе же была напугана вольностью в обращении Дины с мальчиками и их словечками.

— Может быть, вам приятнее посидеть в саду? Устали? — притворно-заботливо спрашивала она, когда все, толкаясь, полезли наконец из-за стола.

— Нет, мы уж лучше на этот… как его… теннис. Ленка, веди!

Поблагодарить хозяйку, конечно, забыли, один Васька буркнул что-то вроде «спасибо, наелся» и то не Ольге Веньяминовне, а Найле. И спросил громко:

— А вы чего же? Разве с нами не пойдете?

— Я? — Найле вскинула на него испуганные засветившиеся глаза. — Нельзя. Некогда.

— Чепуха, успеется! Пошли?

Но Ольга Веньяминовна позвала решительно:

— Нелли, ты мне нужна!

И, прогрохотав по ступенькам террасы, четверо с шумом потянулись в сад.

— Прямо какое-то нашествие варваров! — нервно обмахиваясь, говорила Ольга Веньяминовна, когда все исчезли за калиткой. — У меня голова разболелась от крика.

— Но, Оленька, варвары сделали доброе дело, оздоровив римлян эпохи упадка! — пошутил Николай Николаевич.

— Меня беспокоит, что к Лене сразу вернулся развязный тон. И потом, ты слышал, эти славные грязные мальчики шептались, что собираются ночевать где-то на сеновале и чтобы девочки приходили к ним. Нет, уж этого я не допущу ни в коем случае!

— А, стоит ли тратить нервы.

— Но, Коля, что скажут соседи? Кстати, ты уезжаешь с вечера? Завтра опять эта комиссия в главке?

— Да. И за ней последует солидный куш, будешь довольна. Ораторствовать бесплатно — пусть ищут дураков.

— Коля, что за выражения!

— А я не привык трудиться из чистого энтузиазма и хочу жить «по потребностям», не стесняя себя.

— Ну хорошо, хорошо, только, пожалуйста, тише.

И Ольга Веньяминовна стала озабоченно отмывать в полоскательнице фарфоровые чашки, вытирая их поданным Найле полотенцем.

Теннисная площадка в Боровихе считалась негласно чем-то вроде ярмарки невест. Помещалась она за безвкусной, с дешевой роскошью дачей разбогатевшего во время нэпа дельца. Обнесенная ржавой сеткой, с длинными скамьями для зрителей, площадка была полна томных, разряженных дачниц и откормленных, в бантах и панамках, детей.

Лена с ракеткой в клетчатом футляре какой-то неестественной сжатой походкой («Взрослую строит!» — догадался чуткий Алешка) прошла в калитку, пропустила ребят. Уселись тесно друг к дружке. Алешка заметил и то, что Лена смущена: многие дачницы и юноши окликали ее, кивали, как своей, а их с Динкой встретили явно недружелюбно.

Играли двое — толстый и красный, как помидор, дачник с мокрыми подмышками и юноша в шелковой рубашке, отутюженных белых брюках и лосевых туфлях. Юноша играл хорошо, зная это и рисуясь. Прыщавые подростки, сгрудившиеся за скамьями, шептали подобострастно:

— Всеволод подает!

— Всеволод принимает!

— Сейчас он его хаволяем!

— Сам ты хаволяй! Это смэш!..

Увидев Лену, юноша улыбнулся, помахал ракеткой. Она порозовела, Алешка немедленно отметил и это.

— Плэ! — картинно изгибаясь, посылал юноша сильные мячи и принимал ответные. — Рэди!

Считали игру по-непонятному: дьюс, адвенч… Васька морщил нос, громко, так что рядом прыскали, спрашивал:

— Кто, белый толстого или толстый белого?.. Дьюс — это по-нашему сколько? Белый парень что, иностранец? А зачем он ногу, как петух, задирает?

Динка фыркнула презрительно:

— Фасон давит. Неужели не видишь? Ленку и прочих барышень покоряет.

Алешка сидел молча, следил настороженными сузившимися глазами за юношей и незаметно за Леной. А она… Как будто забыв про них, она так откровенно болела за боровихинского кумира, что Алешка мрачнел с каждой минутой.

— Леночка, становитесь теперь вы! — любезно предложил тот, обыграв толстяка, отработанным движением перепрыгивая через сетку, подходя и глядя мимо Дины, точно она была пустым местом.

Лена растерянно оглянулась. Всеволод — он умел быть галантным — протянул взятую у толстяка ракетку Дине.

— Мерси, не танцую, — вызывающе отрезала та.

— Тогда, может быть, вы? Или вы? — ничуть не теряясь, насмешливо обратился он к Ваське, к Алешке.

— А что, сыграю! — переглянувшись с Диной, громко ответил Алешка и взял ракетку.

— Алеша, ты же не умеешь… — смутилась Лена.

— Давайте с вами? Один на один.

— Со мной? — Всеволод, казалось, не ожидал такой дерзости. — Простите, но здесь есть желающие. — Он подчеркнуто вежливо передал Лене три мяча.

— Ладно. Ленка, валяй ты.

И Алешка решительно вышел на площадку. Чего здесь было больше? Мальчишеского ухарства, задора или желания высмеять Ленку за то, что она таяла перед этим белоногим франтом? А она? Она послушно пошла на другую сторону! Дина, Васька, дачницы уже с интересом следили за обоими.

Явно передразнивая Всеволода, Алешка с места перемахнул сетку, присев по-спортивному, с выброшенной рукой. Положил на землю ракетку… Лена смутилась вконец. Повернувшись спиной к зрителям, сказав громко: «Извиняюсь», — Алешка мигом скинул брюки, рубашку, разулся, подхватил ракетку и рысцой отбежал к задней линии в одних трусах. Легкий, проворный, босой… На скамейках захихикали. Алешке и дела было мало.

— Давай бей! — скомандовал он.

— Леночка, начинайте же! — крикнул и Всеволод. — Вы же моя ученица.

— Плэ! — еле слышно пискнула она, подбрасывая мяч.

— Редька! — ответил Алешка звонко и так ловко наподдал его ракеткой, что мяч со свистом перелетел через большую сетку и упал где-то в кустах.

Васька с веселым гоготом побежал за ним.

— Давай еще! Кого ждешь?

И со вторым и с последним мячом Алешка расправился так же. А затем, прислонив ракетку к сетке, перекувырнувшись и мастерски пройдясь на руках по площадке под откровенно восторженные возгласы подростков, стал одеваться.

Лена, кумачовая от стыда, готова была разреветься. Но… веселый молодой гром неожиданно ахнул и раскатился над головами. Сильные редкие капли застегали площадку, пестря ее. С визгом, прикрывая завитые головы, побежали к домам дачницы.

…Мрачен, недоволен был собственной выходкой Алешка, хоть и делал вид, что ему очень весело. Было жаль посрамленную Лену, больно за нее… Восхищалась этой выходкой Дина. Васька неумелыми шутками старался успокоить всех — подумаешь, событие!