Анастасия Перфильева - Во что бы то ни стало
- Название:Во что бы то ни стало
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1987
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анастасия Перфильева - Во что бы то ни стало краткое содержание
Повесть о судьбе беспризорных ребят воспитанниках детского дома, потерявших родителей в гражданскую войну, о начале их самостоятельной трудовой жизни. В повести хорошо передана атмосфера первых лет становления советского государства.
Во что бы то ни стало - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты мне эту свою лопатку сегодня же вечером дай! — на бегу говорила Дина, попыхивая и раздувая ноздри.
— Лопатку? — Лена бежала рядом, теплые капли не охлаждали горящих щек.
— Ну, как ее… ракету!
— Хорошо. А зачем?

Не о том, не о том думала она сейчас, другой вопрос был на языке. Почему Алешка так вызывающе враждебно вел себя только что на теннисе? И она все-таки спросила его, когда домчались до стахеевской дачи и дождь так же внезапно кончился, только с сирени, шурша, скатывалась вода.
— Алеша, ну зачем ты так? Там, на площадке?
— А зачем ты повела нас на этот дурацкий теннис? Себя показать? — Он весь ощетинился, как ерш.
— Алеша, не надо, Алешечка! — жалобно сказала Лена. — Ой, смотри, у тебя все плечи мокрые…
А на рассвете следующего дня — мальчики действительно сговорились ночевать на хозяйском сеновале и уехать с первым поездом, только против сеновала Ольга Веньяминовна восстала категорически — Лена проснулась, как от толчка. Дины на кушетке в комнате не было, окно нараспашку, солнце горит за сиренью.
На цыпочках Лена подкралась к стеклянной двери на террасу, где Найле устроила ребят спать на сдвинутых креслах. За ночь кресла, конечно, разъехались, и Васька спал богатырским сном на полу. Один. Алешки тоже не было.
Лена прикусила губу. Накинув халат, перелезла через подоконник, спрыгнула в сад. Алешка и Динка, неужели же вы предатели?
На улице мычала корова, стукал колодец. И недалеко, кажется за хозяйским сеновалом, часто ударяли во что-то. Жмурясь от встающего солнца, Лена отворила калитку и понеслась к сеновалу. Обогнула его и попятилась…
Распаренная, как малина, Дина яростно махала над головой Лениной ракеткой и лупила по теннисному мячу. Мяч с гулким стуком отлетал от стены сеновала, Дина зверем бросалась на него и лупила снова. Лена уже хотела закричать, броситься к ней… И вдруг увидела то, чего уж совсем не ожидала.
Откуда-то из-за чужой дачи, озираясь, пробирался Алешка. В руках у него что-то белело. Лена отпрянула за сеновал. Не дыша, перебежала обратно к своему забору — она знала в нем лазейку, — нырнула и притаилась под сиренью.
Щелкнула калитка. Алешка показался на дорожке. Он был босой, в трусах, как тогда на теннисе. Неуклюже, головками вниз, держал охапку крупных белых лилий с золотыми сердцевинами. С изогнутых светло-зеленых стеблей на дорожку капала вода.
Алешка подкрался к раскрытому окну Лениной комнаты и положил лилии на подоконник.
После расформирования детского дома Марья Антоновна с Дарьей Кузьминишной поселились в большом доме на улице Остоженке, у Крымского моста. Здесь размещался тот самый рабфак, на котором преподавала теперь Марья Антоновна.
Кузьминишна тщетно пыталась постичь, что значит это загадочное слово. Никак не укладывалось в ее голове, зачем на рабочем факультете учатся вместе бородатые отцы семейств и безусые, точь-в-точь мальчишки из их детдома, юнцы.
— У молодых мозги свежие, проворные, — говаривала она. — Тем, лохматым, за ними и не угнаться. У них же небось свои ребятишки, хозяйство, заботы…
— Мама, мама, — смеясь, отвечала Марья Антоновна. — Я вот вчера одному такому бородачу у доски диктую: «Зайчик скачет по полю». Он и пишет «зайчек». А потом как на меня вдруг закричит: «Идите вы знаете куда с вашим зайчиком!» Дверью хлопнул и ушел. Талантливый изобретатель, а ведь пропадет без учебы.
— Так уж и пропадет! — качала головой Кузьминишна. — Что ж ему, без твоего зайчика и с машиной не совладать?
— Не совладать.
Сама Кузьминишна к этому времени частично ликвидировала неграмотность: выучилась довольно бойко читать по букварю «Мы не рабы, рабы не мы» и подписываться, только перекладину на «Ц» ставила сверху, так что получалось не Лицкалова, а Липкалова…
Андрей Николаевич жил с Кузьминишной и Марьей Антоновной в том же коридоре. Одинокий и неизбалованный лаской, он давно уже прочно вошел в их маленькую семью, видимо, до конца своих дней. Работал он на том же рабфаке, столовались они вместе, Кузьминишна готовила и стирала его скромные одежки, а когда он однажды попытался сделать это сам, так раскричалась, прямо беда.
С новой жизнью и домом Кузьминишна примирилась скрепя сердце. Могло ли быть иначе после хозяйствования в детдоме на широкую ногу? Постепенно она привыкла к тому, что кругом пропасть народа, а с нижних этажей слышен то и дело грохот отодвигаемых стульев, гул голосов. И только мысли о тех, с кем расстались уже третий месяц, в первую очередь о Лене, Динушке и Алешеньке с Васей, не давали покоя. Как они живут? Не нуждаются ли в чем? Здоровы ли? Проведают, покажутся, и опять ни слуху ни духу. А у нее сердце болит…
И так доболелось, что в один прекрасный день, нарядившись в неизменную шаль и приготовив Марье Антоновне поесть после занятий, Кузьминишна наложила в кошелку ржаных лепешек на сметане, маковок, сунула за ворот увязанные в платок адреса (не Ленин, за нее-то она была пока спокойна), села в трамвай и отправилась на разведку.
Свет не без добрых людей, язык и до Киева доведет. Через час Кузьминишна бодро шла вдоль высокого забора, за которым гремел, сотрясался и пускал дым огромный завод.
Потом ребятишки, игравшие у ворот, проводили Кузьминишну к «общему житию», длинному одноэтажному бараку.
Кузьминишна обтерла ноги о металлическую сетку — молодцы, положили, нечего грязь носить, — вошла в коридор и обомлела. С разных сторон неслись дикие звуки. За одной дверью кто-то выл, за другой бил в барабан, третья ходила ходуном от топота.
— Милок, это ж у вас тут что? — спросила Кузьминишна пробегавшую по коридору босоногую девчушку.
— Чего — что?
— А ревет?
— Это, бабуся, в красном уголке. Живая газета.
— Живая? Матушка, сделай милость, мне бы двух парнишек, Лопухова с Федосеевым. Учениками здесь проживают!
«Матушка» зашлепала по коридору. Шла-шла, подвела Кузьминишну к двери, толкнула, пропищала:
— Только они в заводе! Эна их коечки!.. — и пропала.
Сперва Кузьминишна заглянула в дверь. Коек было штук десять. Комнату разделяла ситцевая занавеска, она колыхалась, что-то шевелилось за ней. Между койками висел ярчайший плакат с зовущим во весь рот энергическим мужчиной; под ним громкоговоритель и второй плакат — по ярко-красному небу самолеты…
Так как в комнате никого не было, Кузьминишна вошла. Оказалось, что есть: молоденькая уборщица, пятясь, вылезала из-под занавески, домывая пол. Домыв, разогнулась и сказала:
— Я бы этих парней… Им бы этими окурками в морду! — и потом совершенно другим тоном: — Труд уборщицы следует уважать.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: