Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей

— Гарри, Гарри! Подожди!

Гарри остановился. И Родика, не раздумывая, выпрыгнула в окно.

В несколько секунд у Родики возник целый план — пожалуй, даже чудовищный план, равнозначный обману, однако в основе его лежало истинное чувство товарищества, и родиться он мог только у человека с отважным сердцем.

— Чего тебе? — спросил Шульце-младший.

— Надо поговорить. Срочно. Здесь нельзя. Пойдем вон туда за забор, там нас никто не увидит. — Решительно схватив Гарри за руку, она потащила его за собой.

— Ты давай скорей выкладывай, мне в Бирнбаум надо.

— Успеется! — отрезала она.

— Может, ты лучше меня это знаешь?

— Знаю. Завтра поедешь — тоже не поздно будет! — Это прозвучало нагловато, но ее глаза при этом смотрели на него с мольбой.

Вздохнув, Гарри смирился. Родика, вертя ручку его велосипеда, вдруг спросила:

— Скажи, что ты думаешь об Альберте?

— Чего это ты? Ничего хорошего я о нем не думаю.

— А вот ты и ошибаешься. Он все равно хороший!

— Да?

— Да!

— Чего же ты тогда спрашиваешь?

— А спрашиваю потому, что мне очень обидно из-за этой истории с садом. И ему, я знаю, тоже обидно и жалко.

Гарри внимательно посмотрел на нее.

— Нет, такие вещи, не обдумав, не делают, — проговорил он. Шульце-младшему всегда все было очень ясно. Для него существовали только прямой и кривой пути. И ничего больше. Так его воспитали, и, должно быть, ему было очень трудно понять Альберта. — Что же, — сказал он наконец, — если Альберт раскаивается, он сам знает, что ему делать.

— Если бы ты хоть раз поговорил по-другому! — произнесла Родика, глубоко вздохнув. Она явно начинала терять надежду.

— Ты это о чем? Разве я что неправильно сказал?

— Да нет, говоришь, как учитель какой-то, а не как парень. Да и вообще!..

Гарри покраснел до ушей. Родика сейчас походила на кошку, готовую вцепиться в него когтями.

— Вот Альберту куда тяжелей приходится, чем тебе, Гарри. Да он и другой совсем. И ничего-то нет хорошего в том, что ты, как упрямый козел, ничего ни справа, ни слева не видишь.

— Это я-то козел?

— Ты.

— Ну, знаешь ли! — Гарри не на шутку разозлился. — Кто сад спилил: я или Альберт?

— Если так рассуждать, ты, конечно, прав. Да не об этом я говорю. Плохо он поступил, очень плохо! Но ведь он признал, что плохо. Мне это уж лучше известно, чем кому-либо. Но вот посадить новые деревья в саду, как того хочет Линднер, — этого Альберт никогда не сделает. Ему же стыдно. Это же унижение для него!

Голос Родики звучал очень ласково, она буквально умоляла о чем-то Гарри.

Некоторое время он чертил ногой по песку, а когда вновь поднял голову, то заметил, что у Родики вот-вот брызнут слезы из глаз.

— Ничего, как-нибудь обойдется, — попытался он сразу утешить ее.

— Ничего не обойдется! Боюсь я очень! — всхлипывая, проговорила она.

— Чего?

— Потом все станут думать, как и ты, что он плохой. А я его не оставлю, потому что он хороший!

Отчаяние, прозвучавшее в ее словах, пробудило в нем желание помочь. Честное слово, он готов был помочь ей!

— Но что делать-то? — спросил Гарри.

Родика подошла поближе и внимательно посмотрела ему в глаза. И сразу же на щеках ее появились маленькие веселые морщинки.

— Ты и вправду поможешь?

Гарри кивнул.

— А молчать ты умеешь? — Родика опять стала той девчонкой из Союза мстителей, которая умеет сразу оценить, с кем она имеет дело.

— Хорошо, буду молчать, — ответил Гарри. Но сказал он это без всякого удовольствия.

— Слушай… Нет, лучше ты отвернись, а то у меня ничего не получится… Ну вот. Знаешь, надо сделать так, чтобы все подумали, будто это Альберт посадил новые деревья в саду. А на самом деле мы сами их посадим. Ты, я и еще кого-нибудь возьмем. И сегодня же ночью…

Судя по выражению лица Гарри, он вовсе не был согласен с Родикой и, должно быть, сожалел о том, что обещал ей помочь.

— Ерунда какая! — сказал он наконец. — Это ему только на руку… В конце концов он еще вообразит, будто ему все позволено — всегда, мол, идиоты найдутся за него все исправлять.

В каком-то порыве Родика схватила его за руку и заглянула в глаза. С ресниц скатилась слезинка.

— Нет, Гарри, не подумает он так, нет, нет! Ему стыдно, понимаешь, стыдно!.. Ну, помоги же мне!

Гарри был сражен. Не выносил он, когда девчонки плачут! И потом: вдруг Родика права, и Альберту будет стыдно, когда он узнает, что за него кто-то другой все поправил в саду.

— Хорошо, — согласился он. — Но только потому, что я тебе обещал. В следующий раз ты мне говори сначала, чего тебе надо.

— Ты поможешь? По-настоящему?

— По-настоящему.

— Спасибо! — Родика потянулась, схватила его за руку и стала порывисто трясти ее.

Гарри сконфузился.

— Сегодня ночью, значит? — спросил он.

— Да, но тебе надо захватить кого-нибудь из синих и чтобы все — молчок… Только девчонок нельзя, Гарри! Они обязательно все провалят.

Гарри засмеялся.

— А ты-то разве не девчонка?

— Я совсем другое дело! — ответила она очень серьезно. — Это вообще нельзя сравнивать.

Гарри все еще смеялся.

— Или девчонки тоже пойдут, или никто не пойдет!

Некоторое время Родика колебалась.

— Ладно, — сказала она. — Но отвечать за них будешь ты.

Луна висела на небе ярко-желтая, как лимон. Время от времени на нее набегали рваные клочья облаков, и она просвечивала желтыми бликами, как будто кто-то разбросал леденцы. И все же ночь была темная. Мерцание звезд походило на подмигивание усталых глаз: сон смежал их все крепче и крепче…

Во главе отряда топал Шульце-младший, рядом с ним Родика. Гарри совсем нетрудно было набрать ребят для ночного похода. Напротив, с кем бы он ни заговаривал, все без колебаний сразу же соглашались принять участие в ночной вылазке. Это же было настоящее приключение, такое таинственное, интересное…

Было уже за полночь. Они немного запоздали со сборами. Ведь дома никто не должен был знать, куда они собираются и зачем, а на это потребовалось время. Родители иногда очень поздно ложатся спать.

Но теперь все уже позади. Метрах в двухстах виднеется лес, у каждого в руках лопата, а у маленького Вейделя даже топор.

Обе дочки фрау Граф не отходили от него ни на шаг. А маленький Вейдель рассказывал им о том, какой у него верный глаз и крепкая рука: вот выскочит из зарослей огромный секач — не миновать ему топора. Своим рассказом он нагнал такого страху на девочек, что они дрожали, хотя было тепло, как летом.

Время от времени Родика поглядывала на девочек: она никак не могла примириться с их присутствием. И в семье и в школе Родика привыкла к обществу мальчишек, порой она даже забывала, что она тоже девчонка.

— Тише! Да говорят вам, тише! — послышался ее несколько приглушенный голос.