Бобби Пайрон - Мой верный друг Тэм

— Привыкай, подруга. Мой папа иногда уезжает на несколько месяцев.

Я уже не была уверена, что хочу, чтобы мой папа стал богатым певцом кантри.

— Харли тоже любит рисовать карты, — сказала Чейен. — Правда, он рисует их на компьютере.

Я подняла глаза.

— Да? — Я еще не встречала никого, кто бы, как и я, любил рисовать карты.

— Да, — кивнула она. — Он хочет стать картографом, когда вырастет.

Это мне ни о чем не говорило.

— Он хочет играть в карты?

Чейен фыркнула.

— Ну ты и деревенщина. Картограф — это специалист, который рисует географические карты. У Харли есть дорогостоящие программы, с помощью которых можно создавать карты на компьютере. Ты можешь дать ему начальную точку А, назвать промежуточные пункты Б и В и Г и сообщить, где ты хочешь закончить свое путешествие, и он начертит тебе карту. Харли даже сможет сказать тебе, сколько понадобится времени, чтобы добраться туда… ну и всякое такое.

Она выдернула альбом из моих рук и начала его изучать.

— Хм, — сказала Чейен, склонив голову набок. — Классно. Это больше похоже на историю, чем на настоящую карту, не так ли?

— Да, — ответила я. Я показала на картинку, где был нарисован снег, а папа, сидя в фургоне, смотрит через лобовое стекло на дорогу. Вверху была надпись: «Виргиния». — Это Гэлакс, здесь папе пришлось чинить свой фургон и он попал в ужасную бурю. А тут, — сказала я, показывая на папу, сидящего в кукурузном поле у дороги и играющего на гитаре, — у него сломался фургон при выезде из Лексингтона, в Кентукки, и папе пришлось долго ждать помощи. Поэтому он решил поиграть.

— У тебя нет рисунков, где он выступает на сцене, — заметила Чейен.

Я закрыла альбом.

— Нет, — согласилась я. — Мы не разговариваем об этом, когда он звонит. Хотя мой папа выступает в больших городах. Ричмонд в Виргинии, Колумбия в Огайо, Бренсон в Миссури. Я думаю, сейчас он на пути в Канзас-Сити… — Я замолчала. — Кажется, ему там очень весело, но я просто устала думать обо всех этих городах. Я вижу, что мама тоже устала. Она почти все время спит, с тех пор как он уехал. — Я покрутила в руках свою косу. — Ей тоже очень плохо. Она не знает этого, но я слышу, как иногда ее тошнит по утрам в ванной.

Чейен подняла одну бровь. У меня так не получалось. Мои брови почему-то поднимались вверх только вместе.

— А знаешь что? — спросила я.

Чейен покачала головой.

— Что?

— Мы ездили вчера в прачечную «Свиши воши» и слышали выступление папы и его группы по радио!

— Уверена, что твоей маме стало лучше. А?

Я фыркнула, вспоминая, как у мамы в мгновение ока испортилось настроение.

— Не совсем, — сказала я. — Мне показалось, что ей стало еще хуже.

Прозвенел звонок.

— Я думаю, что ей очень плохо без папы и без лам, — добавила я.

Чейен повесила сумку с книгами на плечо.

— Во всяком случае, у нее есть ты.

Я пожала плечами. Мама сказала, что мы втроем без бабушки, как собака на трех лапах. Но без папы мы были как собака на двух лапах. А я никогда в своей жизни не видела собак на двух лапах.

В ту ночь мне приснился кошмар. Тэм оказался в ледяной ловушке, и вокруг все было в снегу. Он изо всех сил старался выбраться наружу, но не мог, и я абсолютно ничем не могла ему помочь. Я проснулась. Мое сердце бешено колотилось.

Я встала и пошла в кухню попить воды. Свет был включен.

— Мама? — позвала я.

Никто не ответил.

Я заглянула в их с папой комнату. Ее там не было.

Что-то подсказало мне выйти на крыльцо. Мама была именно там, сидела на стуле, подогнув под себя ноги, и смотрела на полную луну.

— Привет, мама, — сказала я.

— Привет, солнышко, — ответила она. — Что ты здесь делаешь так поздно?

— Мне приснился плохой сон. О Тэме.

Мама поняла, что я вот-вот расплачусь. Она протянула ко мне руки.

— Иди сюда, Эбби.

Я залезла к ней на колени, как делала, когда была маленькой. Проблема была в том, что я стала больше, а мама нет. Но нам было все равно. Она обняла меня и положила подбородок мне на плечо.

— Разве луна не прекрасна? — спросила мама, вздыхая.

Конечно, она была прекрасна. Луна была полной и желтой, как большая золотая монета.

— Бабушка сказала, что дедушка Билл называл ее «Луна Каролина».

— Хм… — пробормотала мама. — Красивое имя. Это на него похоже.

Она вздохнула.

— Я бы очень хотела, чтобы твой папа был здесь и смотрел на луну вместе с нами.

Я выпрямилась и взглянула на нее.

— Но он с нами, мама. — И я рассказала ей, что папа тоже смотрит на луну. — Просто он идет за своей путеводной звездой.

Мама улыбнулась мне немного грустно.

— Правда?

— Он сам мне так сказал. Папа сказал, что у всех есть своя путеводная звезда, что-то, что наполняет жизнь смыслом и дает силы двигаться вперед. Быть профессиональным музыкантом — его путеводная звезда, как Тэм был — есть — для меня.

Мы с мамой еще долго смотрели на эту огромную луну. Я думала о том времени, когда я смотрела на луну вместе с Тэмом. Смотрит ли он сейчас на луну? Я задрожала от холода.

— Пойдем в дом, пока ты не простудилась, — сказала мама. — Может, весна и пришла, но еще не настолько тепло.

В моей комнате она подоткнула одеяло и поцеловала меня в лоб.

— Я люблю тебя, Эбби Уистлер, — сказала мама.

— Я тебя тоже люблю, мама.

И когда она уже собиралась закрыть дверь в мою комнату, я села прямо и спросила:

— Мама, а какая у тебя путеводная звезда?

Я думала, что она ответит — ламы. Или папа.

Вместо этого мама улыбнулась и сказала:

— Ты, Эбби. Ты.

Запахи и звуки, которых Тэм не встречал уже несколько недель, поднимались к вершине холма и витали в вечернем воздухе. Пахло древесным дымом, бензином и свежевскопанной землей. Хлопнула автомобильная дверца. Тэм понюхал лошадей, стоящих в конюшне, и яблони в цвету.

Он проскользнул обратно через ограду из колючей проволоки и побежал в лес.

Следующие полмили он мчался вдоль дороги, пока шум текущей воды не заставил его свернуть с пути к маленькому ручью. Ручей был покрыт тонким, как кружево, слоем льда. Ледяная корка треснула под весом Тэма, и его передние лапы оказались в холодной воде. Но он все равно продолжал пить, пока не перестал чувствовать свои лапы. Тэм слишком устал, чтобы беспокоиться из-за этого.

Он захромал к покрытым лишайником валунам и понюхал влажный мох. Пахло скунсом, но запах был старый и нечеткий. Тяжело вздохнув, Тэм лег и начал лизать свои лапы, чтобы отогреть их, потом повытаскивал листья и веточки из хвоста. Его бедро все еще болело после схватки с орлом.

Тэм посмотрел на луну, поднимающуюся над далеким горным хребтом. Она висела, полная и золотая, между двумя пиками. Всю ночь вокруг него копошились какие-то существа, устанавливая идеальный баланс между хищниками и добычей. Лисица тявкнула в ложбине у дороги.