Оскар Ремез - Четверка в четверти

Все прямо-таки заслушались. И Александр Петрович перестал сердиться и, совершенно не сердясь, поставил в журнал, а потом в дневник Пенкина аккуратненькую пятерку.

Весь шестой «В» торжествовал!

Все пришли в хорошее настроение. Даже Оля Замошина.

И ободренный Миронов снова поднял руку.

— А кино будет?

— Иди к доске, вот тебе и будет кино, — снова рассердился Александр Петрович.

И началось кино.

Миронов ничего не мог ответить ни про Генеральные штаты, ни про мир с англичанами. И получил двойку. И сел на место.

И тогда погасили свет. И стали показывать Жанну д’Арк.

Но сначала никто не смотрел, а все в темноте набросились на Миронова — за эту его двойку, которая подвела всех, и тут же в темноте договорились, что Пенкин подтянет его по истории.

А уж дальше стали внимательно рассматривать Жанну д’Арк, которую так хорошо обрисовал Пенкин.

В общем, день сложился для Пенкина удачно.

А в конце дня Толя Зайцев спросил:

— Ты домой?

Пенкин подумал и сказал:

— Да.

— Если не возражаешь, я к тебе сегодня наведаюсь.

Пенкин вернулся домой из военно-спортивного похода в понедельник, двадцать третьего декабря ровно в пятнадцать ноль-ноль по московскому времени.

Мама, которая очень обрадовалась, отчего-то заплакала, а потом, осмотрев Пенкина, сказала, что он вырос и возмужал — вот что значит две недели провести на свежем воздухе.

Гена согласился с этим. Спорить не стал.

Наскоро пообедав, он сел за уроки. Это было очень здорово — после блуждания по городу, кинофильмов, винных бутылок, чужого дома — сесть за обыкновенные уроки в своей комнате.

Но уроков накопилось тьма. И завтра был трудный день. И сосредоточиться было очень трудно. Куда-то далеко, в средневековье, уходила прошлая неделя. Как будто и не было ее на самом деле, как будто бежал из дома, бродил по морозным улицам, грелся в подворотнях, знакомился с Мышканом не сам Пенкин, а кто-то другой, на него только похожий. На тех же местах на том же столе лежали любимые пенкинские книги, было тепло и даже солнечно, и рядом ходила в домашних туфлях мама.

Воспоминания задергивались туманом и сквозь этот туман прозвенел звонок. Это шел на выручку Толя Зайцев.

— Что же это у вас звонок такой хилый? — недовольно поморщился Толя.

И первым делом наладил звонок. Потом он осмотрел всю квартиру и остался недоволен ее устройством. Он предложил установить в комнате Пенкина небольшой пульт управления для включения и выключения газа на кухне, горячей воды в ванной комнате, телефона в коридоре и телевизора в столовой.

— Можно сделать разноцветные кнопки или клавиши. Как хочешь.

Но Пенкин резонно считал, что это — не такое уж срочное дело. И Зайцев, согласившись с ним, засел вместе с Пенкиным за уроки.

Зайцев знал все на свете. Особенно по арифметике, геометрии и физике. Он отвечал на все вопросы, какие бы ни задавал ему Гена.

Но как только Пенкин попытался выяснить, что произошло в классе за эти дни, — Зайцев становился рассеянным и переводил разговор обратно на физику.

Зайцев ушел в одиннадцать вечера, перед уходом устроив Пенкину жестокий опрос. Мама заглядывала несколько раз, но так и не решилась помешать им заниматься.

Пенкин боялся, что придется долго объяснять, почему его мама, погибшая при пожаре, ходит как ни в чем не бывало по квартире в домашних туфлях — но объяснять ничего не пришлось. Впрочем, в цепи удивительных событий дня это было явлением ничуть не более удивительным, чем пятерки в дневнике, контурная карта Европы или приход Зайцева.

На следующий день Пенкин получил по физике четверку. Никогда еще он так хорошо не отвечал физику — но странное дело! — Юлия Львовна не была поражена его ответом, наоборот, сказала, что ждала от него большего, рада, что он перестал хрипеть, а ребята на переменке чуть не избили за что-то Зайцева.

Каждый день к Пенкину кто-нибудь являлся.

— Шел мимо, дай, думаю, загляну, — сказал во вторник Прудков.

— А у нас погас свет. А у вас не погас? А можно, у тебя уроки сделаю? — напросилась в среду Шамрочка.

В четверг, ни слова не говоря, заявился Корягин.

Все вели себя по-разному, готовили с Пенкиным разные уроки и только в одном обнаруживали сходство — как только Гена заводил разговор о статье — они замолкали.

Целых два раза за неделю удалось Пенкину побеседовать с папой. И обе беседы были на редкость содержательны!

Илья Иванович, узнав от сослуживцев об успехах сына, познакомился в библиотеке со статьей и в первую же встречу искренно поздравил Геннадия. Надо сказать, что мама, присутствовавшая при этом и ничего до того не знавшая о статье, была сильно смущена и даже перепугана.

Вторая беседа состоялась в тот самый день, когда у Гены находился Корягин.

Илья Иванович любил беседовать со школьниками!

— Мне совершенно чужд догматизм, — говаривал он у себя в институте. — Я не понимаю людей, которые за томами ученых трудов не видят жизни! Каждая беседа с живым школьником! — для меня всегда источник новых впечатлений и свежих мыслей!

— Трудитесь? — поинтересовался Илья Иванович, заглянув в комнату сына.

Корягин встал и познакомился.

— Это хорошо, — продолжал Илья Иванович. — Хорошо, что вы трудитесь. Если понаблюдать — сколько времени молодежь расходует зря. Главное, не допускать самообмана. Бывает — особено часто по статистике встречается это у школьников пятых — седьмых классов, — учащийся решает отложить дело на завтра. Обман! Маленькая ложь! А маленькая влечет за собой большую. Человек должен быть честен! Кстати, теоретически вопрос этот недостаточно освещен! А между тем — это проблема! Посудите сами — некогда ложь скрашивала жизнь скучную, обывательскую. А ныне? Произошли огромные социальные сдвиги, и ложь исчезает из нашего обихода. Если понаблюдать за собой… Ну вот ты, Коля…

— Федя, — извинился Корягин.

— Ответь, Федя, много ли тебе в последнее время приходилось говорить неправду?

— Это… по обстоятельствам, — пробормотал растерявшийся Корягин.

Пенкин пытался замять этот разговор, но не тут-то было.

— Вот видишь, — обрадовался Илья Иванович. — Хорошо! Я сошлюсь на личный пример. Не потому, что он чем-нибудь замечателен и не из хвастовства, мне чуждого, а просто потому, что я лучше его знаю и он, если угодно, мною лучше изучен. Геннадий с детских лет был правдив и честен. Он никогда не лжет. Отсюда — повышенная требовательность к себе. И — налицо результаты. Ты читал, Саша, в газете статью «Всем ребятам пример»?

— Просматривал, — ответил Федя.