Наталья Парыгина - Я вернусь! Неудачные каникулы

«Что же это такое? — подумала Юлька. — Почему я не с ними? Ирина Игнатьевна виновата? Или Чёрный? Или я сама? Так и пройдут мои каникулы дома? И ничего интересного не случится? И не хочу…»

— Я не хочу, — вслух сказала Юлька.

Юльке сделалось вдруг так завидно, так захотелось быть там, с ребятами, в этих неизвестных Петушках, что впору было кинуться на автобусе, на лыжах или хоть пешком догонять ребят. Не задумалась бы Юлька кинуться, если бы не обида. Не захотели взять. Недостойная. Недисциплинированная. Ну, ладно…

Ей захотелось немедленно сделать что-то такое, чтобы все удивились и поняли, как они были несправедливы к ней. Она вдруг поняла отчаянность Пашки, когда он собирался прыгнуть с плота. Она бы сейчас тоже прыгнула. Если бы только на неё смотрели. Ирина Игнатьевна, Олег Григорьевич, Марк, Марина… Для одного Пашки она бы не стала… А так… Пусть бы ахали: «Бедная Юлька! Вот до чего мы её довели. Она утонет. Спасайте! Она простудится в этой ледяной воде…»

Насладившись воображаемой паникой среди тех, кто её обидел, Юлька отступилась от этого плана мести как явно невыполнимого. Как-то иначе она должна была доказать им свою независимость. Например, поехать в деревню. Одной взять и поехать в деревню. Разыскать фронтовиков. Поговорить с ними. Может, она узнает о таком героизме, какой им и не снился.

Юлька единственный раз в своей жизни была в селе. Она окончила тогда пятый класс, а у матери с отцом летом выпал отпуск, и отец предложил поехать в Хмелёво к своей двоюродной сестре, которая Юльке, стало быть, приходилась тёткой.

В Хмелёве был огромный пруд, устроенный в давние времена по воле помещика. Огромный и совершенно круглый, как тарелка. Дугой вокруг пруда раскинулось село. Полуокружностью — село, а напротив села вплотную подступал к воде лес.

Помещичий дом стоял как раз на границе села и леса. В этом доме теперь была больница. Тётя работала в больнице санитаркой. Жила она в маленьком домике недалеко от больницы. А чуть в стороне, наполовину в лесу, был домик, в котором жила Мария Захаровна — старушка доктор.

Тётя принимала какое-то участие в войне. Не то была в партизанах, не то спасала раненых… Они с Юлькиной мамой часто сидели по вечерам на скамейке возле домика и разговаривали. Юлька не слушала о чём. Юлька играла с девчонками в классы или в лапту. Теперь она бы…

«Теперь я бы обо всём её расспросила. Теперь я обо всём её расспрошу. Да, вот что я сделаю: я поеду к тёте. Пусть они сидят в своих Петушках. Уж Хмелёво-то наверняка не хуже Петушков».

Юлька пришла от своего решения в бурный восторг. Она, пританцовывая, пробежалась по комнате и весело пропела:

— Поеду в Хмелёво! Поеду в Хмелёво!

Она готова была тут же помчаться на автобус, но… Ох, уж эти родители! В кино ушла — и то мать бегала по всему городу. Попробуй без разрешения уехать в Хмелёво. Тотчас кинутся догонять.

Нет, уехать без разрешения было невозможно. Ждать до вечера, когда мама (в таких делах главное слово, конечно, за мамой) вернётся, тоже казалось Юльке невозможным. Через проходную Юльку на электростанцию ни за что не пропустят. Что оставалось делать?

Поразмыслив, Юлька решила, что всё-таки придётся ждать маму. Хорошо, если отец сегодня не задержится на работе и они придут вместе. Отец как-то легче поддавался Юлькиным доводам. А маме всегда заранее казалось, что у Юльки на уме одни глупости, и она говорила «нет», ещё не разобравшись хорошенько с очередным Юлькиным проектом.

Чтобы не терять времени даром, Юлька принялась собирать вещи. Она укладывала их в рюкзак — в тот самый, который приготовила для лыжного похода. Одно будничное платье. Одно выходное — можно будет сбегать на танцы. Туфли, конечно. Капроновые чулки…

Покончив с рюкзаком, Юлька тщательно смазала лыжи. «Не отправиться ли в Хмелёво на лыжах?» — пришло ей в голову. Но одной так далеко идти на лыжах показалось неинтересно, и Юлька отвергла эту мысль.

Завершая одно дело, Юлька тут же придумала себе другое, чтобы быстрее проходило время. Она сбегала на автобусную станцию и узнала, что последний автобус уходит в семнадцать тридцать. Мама придёт часом раньше. Если проявить достаточную напористость, можно к этому вечернему автобусу поспеть.

Когда до конца смены оставалось полчаса, Юлька помчалась к проходной электростанции. Тут на просторной площади стоял огромный ледяной дед-мороз с шикарными, загнутыми книзу усами. Юлька остановилась рядом с ледяным старцем и стала ждать гудка.

Мимо неё к проходной шла вторая смена; мужчины, и женщины, и совсем молоденькие девчонки-хохотушки. Вон прошёл, прихрамывая, начальник цеха — инвалид войны, вон молодожёны из соседнего дома… Многих Юлька знала, небольшой город — Дубовск, родной Юлькин город, и не удивительно, что многие ей знакомы. Наконец людской поток поубавился, потом совсем иссяк, и тут коротко и не очень громко прогудел гудок. И тотчас из проходной пошла первая смена — густой толпой, как на демонстрации.

Матери долго не было, и Юлька уже начала беспокоиться, не пропустила ли она. Но тут как раз мать в своём сером пальтишке и в пуховом платке вынырнула из проходной, и следом за ней степенным, широким шагом вышел отец. Юлька кинулась к ним.

— Ты чего — аль соскучилась? — спросил отец.

— Конечно, — сказала Юлька.

— Без уроков-то за каникулы, гляди, с тоски сгинешь, — засмеялась мать.

Юлька тотчас воспользовалась хорошим настроением матери и заговорила о поездке в Хмелёво.

— То-то обрадуется тётка такой гостье! — насмешливо проговорила мать.

— А почему же? — возразил отец. — Обрадуется. Она людей любит. Нехорошо, что мы давно не были у неё. А Юля пусть поедет.

— Ну, глядите, — с неожиданной для Юльки лёгкостью согласилась мать.

С вечерним автобусом Юльке уехать не удалось.

— Не на пожар, — сказала мать, — в темень-то тащиться. И завтра успеешь.

— У меня, может, завтра настроение ехать пройдёт.

— Того лучше, — решила мать. — Дома посидишь.

Юлька надулась и молчала. «До каких же пор, — обиженно думала она, — до каких пор я буду во всём ей подчиняться? Скорей бы уж школу кончить…»

Мать сходила в магазин, купила для тётки гостинцев.

— Смотри, — сказала Юльке, — по вечерам допоздна не шатайся, как здесь.

— Когда это я шаталась? — возмутилась Юлька.

— Знаешь — когда, — обрезала мать.

— Ладно, Аня, не порть девчонке настроение, — вмешался отец.

Утром они рано ушли на работу, и Юльку никто не провожал. Народу на автобус собралось много. Стояли у дороги, приплясывали, и Юлька с рюкзаком за спиной и с лыжами в руках приплясывала, гулко постукивая подошвами ботинок об асфальт.

— Идёт, — сказал кто-то.