Владимир Добряков - Всё про наш класс. Наташины рассказы

Я поздоровалась и объяснила, что пришла к Саше за книжкой.

Бабушка открыла дверь со стеклом и громко сказала в комнату:

— Лександр! — Я сразу и не поняла, что это она к Саше обращается. — Ты что же, хозяин нелюбезный, не предложишь девочке раздеться, в комнату не приглашаешь?

Саша что-то буркнул в ответ, а я поспешила сказать, что пришла всего на одну-одну минуточку.

— И одна минуточка — время, — сказала бабушка и ласково добавила: — Снимай шубейку, а валенки не надо снимать. Отряхни веничком…

Она сама обмела на моих валенках снег и повесила на гвоздь шубу.

Мне было так неудобно, и больше всего за Сашу. Не то что «нелюбезный», как сказала бабушка, а просто нахал он.

Ну ладно, разделась я и вошла в комнату. Саша всё возле этажерки, в книжках копается.

— Недавно видел, стояла здесь, — ворчал он. — Теперь куда-то пропала…

Конечно, разве тут быстро найдёшь — такой беспорядок на полках! Одни книжки стоят корешками наружу, другие — внутрь, да ещё сверху навалено.

— Почему же у тебя такой беспорядок? — спросила я.

— У меня! Это Вовкины книжки. Его хозяйство.

Я знала, что Вова — Сашин брат, в шестом классе учится.

— Разве брат на тебя рассердится, если ты наведёшь на полках порядок?

— Очень нужно! — сказал Саша. — Пусть сам наводит!

Затерявшихся «Семь подземных королей» мы всё же наконец разыскали. Книжка стояла сверху, на видном месте, только корешком к стенке.

Саша приподнял на ладони книгу, будто взвесил её, и с недоверием спросил:

— Неужели прочтёшь такую толстую?

— А ты сам попробуй, — сказала я. — Осилишь.

— Нет, — безнадёжно вздохнул Саша и посмотрел во двор, где мальчишки продолжали гонять хоккейную шайбу. — Это целый месяц надо сидеть… Нет уж, бери. — И он протянул мне «Королей».

Только я хотела спросить, не найдётся ли у него газеты — завернуть книгу, как открылась дверь со стеклом и бабушка недовольно сказала с порога:

— Лександр! Сызнова сантиметр утащил!

Саша даже головы к ней не повернул.

— Какой ещё сантиметр? Ничего я не брал.

— Куда ж он подевался? Ведь не с ногами сантиметр. Вчера на месте был, сама положила в машинку…

И вдруг Саша как закричит:

— Отстань ты! Пристала как муха. Никакого я твоего сантиметра не видел!

Я не верила своим ушам. И ещё меня поразило то, что бабушка не рассердилась на Сашу. Качнула своим горбиком и закрыла дверь.

Зато я на него рассердилась страшно. Просто и не знаю, когда ещё так сердилась.

— Хорошо, — говорю ему шёпотом, — разговариваешь ты с бабушкой! И не стыдно?

— А твоё-то какое дело? — покривился Саша. — Подумаешь, что я такого сказал! Вовка старой каргой её называет, и то ничего. Во как!

Я не люблю драться, но Саше я бы влепила пощёчину. Как мне хотелось крикнуть ему в лицо всякие обидные слова! Но они почему-то застряли в горле. Я вдруг почувствовала, что сейчас зареву.

Я бросила на стол его книжку и выбежала в переднюю. Схватила с гвоздя шубу, шапку и скорей — за дверь, на лестницу.

Там мне стало немного легче. К первому этажу застегнула все пуговицы, натянула варежку. На левую руку. А правой варежки нет. Обшарила карманы — нет. Видно, у них в передней варежка выскочила. Ну и пусть! Не пойду за ней. Пусть даже пропадёт. И книжка от них мне не нужна!

Я уже прошла через арку, иду по улице — слышу: кто-то догоняет меня. Неужели Саша? Он. Я зубы стиснула и молчу.

— Вот, варежку ты у нас обронила… Возьми, замерзнет рука.

Хотя голос у Саши был совсем другой, но смотреть на него мне всё равно не хотелось. Взяла варежку и продолжаю молчать. А он в лицо мне заглядывает.

— Почему же ты книжку оставила?.. Вот, возьми. Сама прошла, просила…

— Обойдусь без твоей книжки!

Не обиделся. Идёт не отстаёт. Только голову опустил.

— Ну, чего ты рассердилась? Из-за бабушки, да?

Я наконец не выдержала:

— Никогда не видела таких грубых и бессовестных мальчишек! Я не знаю… Я просто отколотила бы тебя!

Саша и это стерпел. До самой аптеки смотрел себе под ноги. Даже по ледяной дорожке не захотел прокатиться. А может, и не заметил её? Потом он улыбнулся и сказал:

— А ты поколоти меня.

— Бессовестный! Тебе ещё смешно!

— Правда, поколоти, — Саша так посмотрел на меня, будто и в самом деле очень хотел, чтобы я отдубасила его.

— А разве не стоит? — сказала я.

— Стоит. — И Саша покорно вздохнул.

И тогда я вспомнила о нашей бабушке Нюше и почему-то стала рассказывать о ней.

— У неё, — говорю, — пятеро детей было. И был в то время голод. После революции. Тогда же война шла. А самое плохое, что не было соли. И вот пошла бабушка Нюша — она тогда ещё никакая не бабушка была, а молодая — за солью в Ярославль. За двести километров. Несколько дней шла. Наменяла там соли и пошла обратно. По дороге в лесу её чуть не загрызли волки, но она всё-таки убежала от них. Идёт дальше. День, второй, третий идёт. Совсем из сил выбилась. Но вот уже немного осталось, рядом её деревня. Только речку перейти. А перед этим ударил мороз, и речка покрылась льдом. Что делать? Лодки не ходят, к мосту идти — ещё полдня потеряешь. Попробовала она лёд — крепкий. И пошла потихонечку. Уже почти всю речку перешла. А у самого берега лёд вдруг затрещал и стал лопаться. Тётя Нюша закричала, да кто поможет? Никого кругом. И провалилась она под лёд. Сама-то кое-как выбралась, а мешочек с солью утопила.

Рассказала я про бабушку Нюшу и чуть сама не заплакала. А Саша брови нахмурил и спросил:

— Так и утонула соль?

— Конечно. Как же подо льдом найдёшь её?

— А где сейчас твоя бабушка?

— Умерла два года назад.

Саша помолчал немного, а потом сказал:

— Наша бабушка тоже героическая. Не веришь? Ты не смотри, что она с горбом. Она всю блокаду в Ленинграде перенесла. На заводе работала. Мины там вытачивала. Я её спрашивал, как вытачиваются мины. Резец такой твёрдый на станок прикручивается, и мины им вытачивают. У бабушки даже медаль есть «За оборону Ленинграда».

— Вот видишь, — сказала я, — у тебя такая замечательная бабушка, а как ты с ней разговариваешь? Эх ты!

— Ну, поколоти меня! — опять сказал Саша.

— И поможет?

— Ага.

— И больше не станешь так грубо разговаривать с бабушкой?

— Ага.

Я покачала головой.

— Ты только обещаешь, а не выполнишь.

— Это почему же? — спросил Саша.

— Потому. Будет, как с книжкой. Обещал, обещал, а толку-то?

— А я говорю — будет толк.

Я хотя и видела, что Саша сейчас говорит очень серьёзно и даже обиделся, что не хочу верить, но я решила его помучать.

— Всё равно не верю.

— Ах, так! — Саша сбил ботинком кусок льда под водосточной трубой и сунул его в рот. Кусок был большой, и щека у Саши раздулась, будто от флюса. Я испугалась: так и ангину можно подхватить. Я летом поспорила с Надей, кто быстрее съест мороженое, и заболела ангиной.