Андрей Дугинец - Ксанкина бригантинка

Но вскоре и замки, и стихи, и розовая бумажка с непонятными «С. 3.» отошли куда-то в сторону, забылись. На первом месте стояла эта добротно сработанная дверь, порядок в доме и кто-то невидимый, но добрый, заботливый и даже родной.

«С. 3.»!

Кто же это такой? Ну хотя бы узнать, мальчишки или девчонки? Или и те и другие, судя по умелым рукам, которые здесь потрудились?..

Кошки, как только хозяйка села, устроились у нее на коленях и замурлыкали. Поглаживая то одну, то другую, Евгения Карповна глубоко задумалась, не замечая, что все сильнее и протяжнее кашляет.

Раздумья Евгении Карповны прервал особенно сильный приступ кашля, который кончился болью в груди. Прижимая руку к груди, она прошла к вешалке, надела телогрейку, но кашель уже не оставлял ее в покое ни на минуту.

Выпив кодеину, Евгения Карповна легла в постель. Долго не могла согреться. Ворочалась с боку на бок, пытаясь избавиться от кашля.

К рассвету ей стало жарко, словно в горячо натопленной комнате. Посмотрела даже, не включен ли, случайно, рефлектор.

Заснула только под утро, да и то некрепко. Перед глазами все время, то увеличиваясь, то уменьшаясь, белела свежевыстроганная дверь из душистых сосновых досок.

Утром, проснувшись, она сразу глянула на дверь и тотчас почувствовала, что с этой таинственной заменой двери в ее жизни, в ее взаимоотношениях с ребятами произошло что-то новое, согревающее душу. Теперь она уже не сомневалась, что «С. 3.» — это ребячья добрая затея. И ей хотелось улыбнуться этой проказе. Но тут она закашлялась тяжело, надрывно. И опять потянулась за лекарством.

Однако лекарство ей в это утро больше не помогло…

Нахохлившись, как воробьи в непогоду, Атнер, Ванько и Ксанка сидели на куче дров и смотрели на дверь одинокого жилища Евгении Карповны. Утром ее увезли в больницу. И уже вся школа говорила, что ей грозит туберкулез.

— Это все из-за нас, — вздохнул Ванько. — Она дни и ночи думала про нашу затею, переживала.

— Туберкулез всегда начинается от переживаний. Это правда, — согласилась Ксанка. — Не надо было трогать ее дверь. Пусть плотник сделал бы, а если мы сами, то без всяких «С. 3.». Ее эта тайна совсем доконала.

— Понимаете вы! — насупившись, возразил Атнер. — Раз у нее такое плохое здоровье, ей нельзя было жить в этой сырой «хижине дяди Тома». Вот что!

— Ей сто раз предлагали переселиться в новую квартиру! — ответила Ксанка, сердясь на Евгению Карповну.

— Так чего же она?

— Не знаешь — чего! В новом доме кошкам будет плохо!

— Так и там можно было сделать для них лаз под домом, — ответил Ванько.

Атнер посмотрел на друга, в душе завидуя умной мысли. И вдруг тоже придумал не худшее:

— Ребята, а давайте директора просить, чтоб он переселил Евгению Карповну, пока она в больнице!

— Правильно! — обрадовалась Ксанка, и на глазах у нее даже слезы проступили. В оправдание она тихо добавила, глотая слова: — Мне ее жалко. Ведь больная… — И вдруг спросила: — А где Валерка?

— В столярке, — ответил Атнер. — Он, конечно, жалеет ее. Больных всегда жалко. Но и обида еще не прошла…

— Да мы, если что надо, так и сами справимся, — кивнула Ксанка. — Валерку не надо, конечно, трогать. Придет время, он все обиды забудет. По-моему, он, как и я, долго не обижается…

Учительская была полна народу, собрались все: и учителя, и воспитатели, и технический персонал школы-интерната. Вопрос был важный — надо срочно выяснить, что такое «С. 3.», из-за которого вот слегла в больницу воспитательница.

Не было здесь только Виктора Семеновича. А директор без него не хотел начинать собрания.

Некоторые уже начали нервничать, спрашивали, знает ли он вообще, что тут ждет его весь коллектив. Директор успокаивал, уверенный, что тот с минуты на минуту явится.

Наконец Виктор Семенович шумно вошел, раскрасневшийся, запыхавшийся, словно бежал.

— Что случилось? — удивленно спросил Сергей Георгиевич. — Почему задерживаешь?

Опоздавший виновато развел руками и ответил только одним словом:

— Дела!

Директор встал и, сообщив, зачем так экстренно все здесь собрались, попросил Виктора Семеновича рассказать о своих догадках насчет пресловутого «С. 3.».

Тревожно посмотрев в открытое окно, Виктор Семенович попросил дать ему немножко отдышаться.

Многие нетерпеливо зашаркали, зашевелились. У всех из-за этого внезапного собрания остановилась работа.

Понимая нетерпение товарищей, Виктор Семенович встал. Непривычно ему было выступать на собрании. Поэтому он долго молчал в установившейся тишине.

И вдруг в эту тишину ворвались резкие, заливистые звуки горна, барабанный бой и лязг железа.

Все всполошенно бросились к окну. На месте остался только Виктор Семенович. Он блаженно улыбался и поглаживал свои усы.

Мимо школы шел весь седьмой класс. Сгибаясь под тяжестью, ребята несли железный лом. Впереди всего отряда шли Валерий Рыбаков и Ксанка. Они высоко поднимали натянутое на древке красное полотнище, на котором, как эмблема, красивыми огромными буквами было написано: «С. 3.».

Следом за этими «знаменосцами» шли Атнер и Ванько. Эти несли длинную ржавую трубу, на которой один за другим были нанизаны замки самых разных форм и размеров.

— Валентина Андреевна, — обратился, директор к старшей воспитательнице, — что все это значит?

— Я ничего не понимаю, — бледнея, ответила та.

К окну неторопливо подошел Виктор Семенович и коротко пояснил:

— Вишь ты, Егорыч, «С. 3.»? Это сокращенное, значит: «Смерть замкам».

— Черт возьми! — воскликнул директор, шире распахнув окно. — Чего ж ты мне раньше этого не сказал? Это же здорово! А многие ведь думали об этом не очень хорошо…

— Я партизанил в отряде «Смерть фашизму!». А теперь с удовольствием вступил бы и в этот отряд, — добавил Висеныч, задумчиво покручивая ус.

— Я сам не прочь снять хотя бы один замок! — задорно заявил Сергей Георгиевич.

— На вашу долю еще один остался, — не глядя на директора, ответил Висеныч.

— Где?

— На вашей квартире. К нему невозможно подобрать ключи, фасон допотопный.

— Ну уж это я сам подберу! — засмеялся директор и повернулся к улыбавшимся сотрудникам: — Может, на этом наше собрание и закончим?

— Кто все это придумал? — как протест, раздался голос старшей пионервожатой.

— Ксанка, — ответил Виктор Семенович.

— Самая дисциплинированная девочка в классе! — с ужасом воскликнула вожатая.

— Плохому ученику такая идея в голову не придет, дорогая Вера Павловна, — заметил директор. — Одно неладно, что все это втихую, тайно.

— А какая жизнь ребятам без тайны! — удивленно посмотрела на него все время молчавшая Валентина Андреевна. — Я бы хотела, чтоб за этой у них появилась новая тайна, еще более интересная!