Нил Шустерман - Энси - Хозяин Времени

— Ага! Вот почему ты чистил зубы сегодня утром!

Наконец приехало такси и загудело клаксоном, словно пожарная тревога. Мы с Гуннаром принялись носить к машине багаж. Водитель укладывал чемоданы в багажник с тем же видом, с каким это проделывают все нью-йоркские таксисты — будто это оскорбление его профессиональной чести.

Услышав завывания клаксона, соседи высыпали на крылечки посмотреть на отъезд Умляутов. И тут мама Гуннара и Кирстен всплеснула руками: «Ах! Вспомнила!» Она поспешила обратно в дом и выбежала оттуда, держа какой-то предмет.

— Это тебе, — сказала она мне. — Его хотели купить в прошлую субботу, но я сказала, что не продается.

Она вручила мне стальной молоточек для отбивания мяса.

— На память о нас, — подмигнула она.

Ух ты! Первый намек на то, что миссис Умляут обладает чувством юмора, которое к тому же еще и с вывертом. Я был в восхищении.

— Это будет одна из моих драгоценностей наряду с собранием редких скрепок. — (Миссис Умляут бросила на меня озадаченный взгляд.) — Я абсолютно серьезно.

— Ты должен приехать к нам в Швецию! — сказала она, и я подумал, что это все равно что отправиться на международную космическую станцию, однако вежливо кивнул головой и заверил:

— Обязательно приеду.

Но тут наше нежное прощание нарушил чей-то грубый голос:

— Как насчет наших растений, а?

Я повернулся и увидел того самого толстяка с поросячьими глазками, который отпускал раньше гаденькие комментарии — он свешивался с балкона второго этажа своего дома. С этого ракурса мужик выглядел как помесь человека с вислопузой свиньей.

— Может, пришлете нам ваших чертовых тюльпанов в счет погашения убытков? — издевательски осведомился он.

Миссис Умляут вздохнула, а Кирстен, садясь в такси, покачала головой:

— И почему нас вечно все путают с голландцами?

— А я знаю этого мужика, — сказала Кристина. — Его сын учится в моем классе. Ест карандашные очистки.

— Давайте, давайте, — не унимался свиномужик. — Валите отсюда! Скатертью дорога!

Я только было собрался отбрить его, но тут послышалось «бум!» — это Гуннар запрыгнул на багажник такси. К великому негодованию таксиста, он на этом не остановился и залез на крышу машины.

— Вам от меня не избавиться! — крикнул он вислопузому. А потом обернулся к остальным соседям и отчеканил: — « Я везде буду — куда ни глянешь. Поднимутся голодные на борьбу за кусок хлеба, я буду с ними. Где полисмен замахнется дубинкой, там буду и я. Я буду с теми, кто не стерпит и закричит. Ребятишки проголодаются, прибегут домой, и я буду смеяться вместе с ними — радоваться, что ужин готов. И когда наш народ будет есть хлеб, который сам же посеял, будет жить в домах, которые сам выстроил, — там буду и я» [22] Цитата из романа Дж. Стейнбека «Гроздья гнева» приводится в переводе Н. Волжиной. .

Я не удержался от улыбки. Даже зааплодировал, потому что наконец-то Гуннар привел настоящую цитату. И пусть меня простит почтенный Джон Стейнбек, но, по-моему, эта цитата теперь в равной мере принадлежит и Гуннару.

Гуннар раскланялся, спрыгнул с крыши, а потом сделал кое-что совсем не гуннаровское. Он неожиданно сгреб меня в объятия и сжал так, что у меня кости хрустнули. А когда отпустил, мы некоторое время стояли не двигаясь. Ну и глупо же мы себя чувствовали!

— Дьюи Лопес не сфоткал это, правда? — шепнул я.

— Если и сфоткал, то это теперь твоя проблема. — Гуннар забрался в такси. — Чао!

Кирстен протянула руки из окна для самого распоследнего объятия, но тут таксист вжал педаль газа в пол, и машина рванула с места. Я смотрел, как такси, наращивая скорость, несется по улице и исчезает за углом.

— Когда-нибудь, — мечтательно проговорила Кристина, — и у меня будут такие же проблемные друзья, как у тебя.

Мыслями я все еще был с Кирстен. И почему у меня не нашлось подходящей цитаты, как у Гуннара, — чего-нибудь глубокомысленного и прекрасного, чтобы навсегда осталось в памяти Кирстен?

Но что можно сказать скандинавской красавице, которая скоро сядет в самолет и унесется прочь из твоей жизни?

Как и предсказывал Старикашка Кроули, знаменитости дрались зубами и когтями за возможность пролезть в двери «Париж-капиша». В конце концов нам пришлось завести расписание — одна знаменитость за вечер, чтобы они случайно не ввалились к нам все скопом. Папа, по-прежнему набиравшийся сил дома, принимал звонки, разговаривал с агентами и самими звездами лично. Это было потрясающе! За короткое время встретил больше разных светил, чем предполагал встретить за всю жизнь. И всем лил воду на голову.

Привлеченные явлениями звезд, посетители валили к нам валом, ресторан каждый вечер был забит под завязку — люди рассчитывали вкусно откушать, узреть какую-нибудь известную личность и стать свидетелями того, как эту личность обливают водой. Последнюю задачу выполнял либо я, либо мой двойник, парень, до того похожий на меня и внешностью, и голосом, что жуть брала. Не хочу говорить об этом.

Даже Кристине нашлось место во всем этом деле: она продавала наши графины на eBay по таким ценам, что выручки хватит на финансирование в будущем ее учебы в колледже.

Короче, к тому времени как папа поправился и вернулся на работу, «Париж-капиш» стал самым модным рестораном в Бруклине. Мы люди реалистичные, знаем, что мода приходит и уходит, что хорошие времена не длятся вечно, но на нашу долю выпало столько испытаний, что мы решили радоваться, пока есть чему.

— Теперь все пойдет по-другому, — объявил нам папа. — В ресторане яблоку негде упасть, а значит, работать придется больше.

Поэтому папа увеличил персонал вдвое, а собственное рабочее время сократил наполовину. Правильно, пусть от стресса загибается кто-то другой. Теперь у него даже появилось время снова готовить дома с мамой и иногда смотреть со мной спорт по выходным.

— Когда мне и правда настанет конец, наверняка это произойдет из-за инфаркта, — сказал мне папа. — Но давай надеяться, что я уйду, как ваш дедушка.

А часы нашего дедушки перестали тикать, когда ему исполнилось восемьдесят восемь.

«Раскрутка — великое дело», — сказал Старикашка Кроули. И впрямь — любое явление надо крутить и рассматривать с разных сторон. Так, например, мой папа едва не умер, но если посмотреть с другой стороны, то это было предупреждение свыше. Папа извлек урок — научился ценить действительно важные вещи. Или Умляуты — они потеряли практически все, что имели, но колесо жизни провернулось — и теперь у них появилась блистательная возможность начать все с чистого листа.

Несколько месяцев спустя я наведался в их квартал — больше из любопытства, чем почему-либо еще. Дом по-прежнему пустовал, окруженный пыльным котлом. Банк, нынешний владелец собственности, пытался найти покупателя, но моя сестренка, стремящаяся сохранить прах Икабода в неприкосновенности, пустила слух, что на заднем дворе лежит не один только кот — там целое кладбище домашних животных, на котором нашли приют сотни соседских хомяков, причем души многих еще не упокоились.