Карен Арутюнянц - Иванушка Первый, или Время чародея

По дороге мы забрали Настю из дома и заверили маму Горбунькова, что всё с её дочкой будет в порядке, мы с неё глаз не спустим. Мама Горбунькова дала нам в дорогу пирожков с яблочным повидлом и хотела ещё положить в пакет куриных котлет, но мы сказали, что пирожков хватит.

Нельке мы позвонили с мобильника Горбунькова, у него оказался классный мобильник с фотоаппаратом, и договорились, что будем ждать её у выставочного зала. Я и не знал, что у Горбунькова есть мобильник, да ещё с фотиком, и тут же вспомнил про «Оку».

– А чего ты его с собой не носишь? – спросил я.

– Т-так мне его т-только вчера п-подарил мой д-дядя, – сказал Горбуньков. – Он в г-гости п-приезжал, из М-москвы. Н-но я пока н-не знаю, к-куда нажимать.

– Ничего, – успокоил я его. – Я тебе покажу.

– С-спасибо, – сказал Горбуньков.

– А откуда у тебя телефон Нельки? – Кощей схватил меня за локоть.

– Вчера сказала, – спокойно ответил я. Вот и запомнил. У меня память на числа.

Весело мы шли. Лёха по дороге решил продемонстрировать на Горбунькове несколько боксёрских ударов. Всё-таки Кощей без царя в голове. Но я сказал, что лучше бы он продолжал тренироваться на своей боксёрской груше и вообще не мешало бы ему перед Горбуньковым извиниться, а не оттачивать на нём свои приёмчики.

После этих слов Кощей неожиданно исчез.

– Об-биделся, – заволновался Горбуньков. – Теперь снова с-станет злым как чёрт.

– Не станет, – сказал я. – Не дадим.

Тут Лёха снова появился.

В руках у него было шесть вафельных стаканчиков с лимонным мороженым. Он и Нельке купил, только, пока мы до неё добрались, стаканчик подтаял. Лёха бросил его пробегавшему псу. Тот, обалдев от неожиданности, радостно загавкал, не веря привалившему счастью, и одним махом проглотил мороженое.

Нелька нас увидела издалека и побежала навстречу. Красиво она бежала. Так бегают профессиональные бегуны.

– А я занимаюсь лёгкой атлетикой, – объяснила Нелька и засмеялась. – Кто меня сможет догнать?

И она снова побежала, и мы помчались за ней, но потом вспомнили про Горбунькова с его младшей сестрой Настей. Им за нами не угнаться, вот мы и остановились.

– Может, на речку? – предложил Лёха. – А потом по городу прошвырнёмся?

– Нет, сначала в церковь, – сказал я, и Лёша послушно согласился.

У нашей церкви три синих купола, которые видны издалека. Сама она белая и стоит на пригорке. Чтобы подойти к ней, надо пройти по длинной светлой берёзовой аллее.

Я взял на себя роль экскурсовода.

– Когда-то церковь была деревянной, рассказывал я. – Но во время сильного пожара тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года она сгорела. Её возвели снова. На благотворительные пожертвования синеградских крестьян. Поэтому до сих пор церковь в народе называют Крестьянской. А ещё у неё очень нарядная колокольня. В звоннице семь колоколов.

– Они здорово на Пасху звонят, – сказал Лёха.

– Да, – кивнул я. – Мне тоже очень нравится. Звонарям дозволяется звонить вдоволь, в любое время, на радость всему миру! Но такая неделя в году единственная…

– Почему? – спросила Нелька.

– Такие правила. Церковные каноны, – объяснил я. – Звонят в определённый час, определённым образом. А вот на Пасхальную Светлую Седмицу – хоть всю неделю! Праздник.

Я замолчал.

Вспомнил, как красиво звонили колокола и звон их наполнял мою душу покоем. Оказывается, учёные выяснили, что такие недуги, как беспричинное беспокойство, страхи, нервозность, бессонница и депрессии прекрасно исцеляются колокольным звоном. Особенно малиновым. Между прочим, это научно доказанный факт.

– Но малиновый звон, – продолжал я вслух, – никакого отношения к малине не имеет.

– Чего? – не понял Лёха.

– Да нет… ничего… – пробормотал я, – вспомнил просто…

– А ты расскажи, – попросила Василиса. – Ты очень интересно рассказываешь.

– П-правда, – кивнул Горбуньков, а его младшая сестра Настя спросила:

– А малиновый звон, потому что, как малина, сладкий?

– Может, и поэтому, – улыбнулся я. – А вообще, первые колокола с таким звоном начали лить в Западной Европе, в бельгийском городе Малине. У этих колоколов звон благолепный, то есть очень красивый, мягкий, переливающийся…

В это время зазвонили колокола нашей Крестьянской церкви.

– Такой? – спросила Настя. – Это малиновый звон?

– Да, – ответил я.

Мы стояли и слушали, а небо было чистое, как звон, разносившийся над нами, и над берёзовой аллеей, и над белой церковью с тремя синими куполами.

– А теперь – на речку! – вспомнил Лёха. – Последние денёчки остались!

– Почему – последние? – засмеялась Нелька. – Я не хочу последние! Я хочу первые!

– Потому что сентябрь! – крикнул Лёха. – Бабье лето! В октябре не поныряешь!

И мы побежали на речку. Мы ныряли, плавали наперегонки, и вообще было здорово!

А потом мы грелись на песочке и жевали вкусные пирожки с яблочным повидлом.

А потом стали играть в города, фоткать-ся на мобильник Горбунькова, но скоро нам и это надоело, и мы начали носиться по берегу, вопить разные глупости и играть в ловитки, прямо как в детском саду…

И тут Лёха крикнул:

– А малявка где?!

Насти нигде не было. Горбуньков запаниковал и не смог вымолвить ни единого слова. Мы тоже заволновались, заглянули за все кусты – может, она устала, прилегла и уснула. С детьми такое бывает. Да чего там с детьми? Если я устану, усну там, где сяду, – пушкой не разбудишь.

Горбуньков испугался так сильно, что в ужасе произнёс страшным шёпотом:

– Она утонула…

– Глупости! – крикнула Нелька. – Я её только что видела, минуты три назад. Вон у той берёзки.

Мы невольно взглянули на высокую берёзу, которая росла почти у самого берега.

Настя преспокойно сидела себе на толстой ветке и довольно улыбалась. К ветке была привязана тарзанка – верёвка с перекладиной, чтобы раскачиваться и прыгать в воду. И как мы про эту тарзанку забыли? Можно было попрыгать-понырять.

– Как ты туда влезла? – удивился Лёха.

– Очень просто! – засмеялась Настя. – По лесенке!

К берёзе с обратной стороны и правда была приставлена деревянная лестница. Видно, для того, чтобы было удобней добираться до тарзанки. Предусмотрительный у нас народ.

– П-почему ты м-молчала? – рассердился Горбуньков и забегал вокруг берёзы. – М-мы тебя з-звали! Н-ну-ка сейчас же слезай!

– Не слезу! – засмеялась Настя. – И всё маме расскажу! Как вы про меня забыли! Все пирожки съели, а мне не дали! Жадины-говядины!

– Да вот твой пирожок! – возмутился Горбуньков. – С-слезай, иначе я его сам съем!

– Мы про тебя не забыли, – крикнули мы хором. – Извини нас!

– Я тебе куклу подарю, – пообещал Лёха. – Шикарная кукла! Говорит «мама».

– А я подарю перламутровый гребешок! – засмеялась Нелька.