Пётр Африкантов - Деревянное копытце

Павлику, конечно, не хотелось погибнуть. Он даже подумал о том, что если погибнет, то его будут все искать и, не найдя, подумают, что он утонул в реке. Ему очень хотелось жить, видеть маму, папу, дедушку, бабушку и Веру, хотя она к нему и незаслуженно придирается…

Но тут его мысли перешли на другое. Он подумал о том, что если не заменит рыцаря, то погибнет всё шахматное королевство. Ему стало жаль эти милые шахматные фигурки с их мудрыми и безобидными войнами. И тут он вспомнил о конном рыцаре, который погиб, возможно, спасая ему жизнь. Как же забыл о нем Павлуша?! Он вспомнил, как рыцарь, погибая, прошептал, что у него есть приказ короля пробиться в тыл неприятеля и выручить из плена пешечного рыцаря.

Как об этом можно было забыть? Ведь кроме него, Павлика, никто не знает о таком приказе. Пешечный рыцарь погибнет, если к нему не подоспеет помощь, а ведь конный рыцарь так надеялся на Павлика.

– Мы поскачем вместе! – сказал он коню.

Едва они прискакали в шахматное королевство и успели занять свои места на поле сражения, как пробили настенные часы и сражение продолжилось. Теперь Павлик постоянно думал о погибшем рыцаре и уже ничего не боялся. Он грозно размахивал копьём и видел, что соперник чувствует его силу. Павлик уже научился управлять Деревянным копытцем, и тот целиком доверился ему. Но как они ни старались, пробиться на седьмую горизонталь всё же не могли. Но зато сверху Павлик увидел, как чёрный воевода-ферзь приказал крепости-ладье раздавить на правом фланге упорно сопротивлявшуюся горсточку белых пешечных рыцарей.

Спереди на них нападали чёрные пешечные рыцари во главе со слоном, ладья, заехав сбоку, покатилась прямо на храбрецов, круша всё на своем пути. В ужасе разбегались белые рыцари, часть из которых гибла под её колесами и от разрыва пушечных ядер.

Павлик, как только увидел прорыв соперника, тут же пришпорил Деревянное копытце и во весь опор поскакал наперерез крепости-ладье. Конь под ним быстро скачет, да ведь ладья тоже не стоит на месте. И вот, чтобы догнать ладью, срезал Павлик угол. Перепрыгнул Деревянное копытце через двоих преградивших им путь черных пешечных рыцарей. Растерялись рыцари, даже пик не успели поднять, а Павлик с конём уже к крепости-ладье приближаются. Успела бы проскочить ладья, да изловчился Павлик и в последнюю секунду воткнул ей в колёсные спицы своё копьё. Древко затрещало, но не сломалось, намертво заклинив колесо. Крепость-ладья остановилась и, разозлившись, стала палить из всех своих пушек, затем, медленно, кое-как волоча заклиненное колесо, поползла назад. Павлик с Деревянным копытцем последовали за ней, стараясь держаться в слепом, не простреливаемом её пушками пространстве.

– Это и есть наш интуитивный ход, наш маневр, – проговорил Деревянное копытце. Это наша догадка, вот и всё.

– Что такое интуиция? – спросил Павлик. Что такое математические расчёты я понимаю.

– Интуиция в нашем деле – это предчувствие правильности хода или маневра, без доказательства его правильности математическими расчётами. Особенно интуиция помогает, когда положение критическое, рассчитывать нет времени, действовать же надо быстро и решительно.

Павлика ответ удовлетворил. Он вспомнил, как однажды в школе, решая пример на уроке математики, он не укладывался по времени. Прозвенел звонок, а последнее действие не сделано. Тогда Павлик тоже поставил ответ интуитивно и попал в точку. Правда это было последнее действие, ведь всего примера таким способом не решишь.

Ладья медленно отползла назад, изредка паля поверх голов Павлика и Деревянного копытца, больше для острастки, не понимая, куда они подевались? Да, ей, мощной и неповоротливой, было нелегко тягаться с лёгким, стремительно меняющим направления конём. Она медленно отступала на восьмую горизонталь в расположение чёрного войска, надеясь отремонтировать колесо и снова вступить в бой. Павлик и Деревянное копытце следовали за ней, только двигались немного в сторонке, чтобы не попасть под прицел её орудий. Но так случилось, что, когда Павлик и конь уже почти добрались до седьмой горизонтали, следуя за ладьёй, вдруг ударили часы, и они поспешили покинуть шахматное королевство.

Новые поиски шахматного рыцаря по-прежнему ничего не дали, кроме новых огорчений. А огорчения такие: Павлик нечаянно свалил с этажерки будильник и вазу. Ваза, любимая бабушкина ваза, конечно, разбилась. А будильник громко зазвенел, по-видимому, в последний раз.

На шум пришла Вера. Она строго посмотрела на брата и спросила, что он здесь делает. Павлик молчал. Это ещё пуще разгневало Веру.

– Ах ты, обманщик, – говорила она резко и, как казалось Павлику, беспощадно, – теперь я знаю, почему ты лег пораньше спать. Бабушка ещё удивлялась, а здесь нет ничего удивительного. Всё просто и ясно: вылез в окно, сделал со своим дружком набег на чей-нибудь сад, а когда возвращался, в темноте наткнулся на этажерку. Разве не так? Говори, разве это не так?! Ох, не зря этот Генка так не нравится бабушке. До добра он тебя не доведёт. Вот я скажу дедушке, он ваш первый заступник, пусть полюбуется на своего внука: а ещё напишу папе с мамой…

Она долго отчитывала Павлика и под конец ушла, сказав на прощание, что Павлик неслух и упрямец, что она возьмётся за его воспитание по-настоящему и, в конце концов, сделает из него человека, а если он и впредь будет себя так вести, то непременно отправит в город.

Вера ушла, запретив ему, в наказание, целый день выходить из дома. Такого поворота Павлик не ожидал. Он уткнулся головой в подушку и тихонько заплакал от обиды. Вера и раньше на правах старшей делала Павлику подобные внушения. Такой уж у неё был характер. Накричит, накричит, а потом простит. Но ведь тогда всё это было за дело, а сейчас? Конечно, он признавал свою вину – вот они – разбитая ваза и будильник, но виновником он себя считал только наполовину, ведь ваза и будильник упали, когда он искал шахматного рыцаря. Про сад Вера, конечно, придумала. И вообще во всей этой истории самым страшным было то, что Вера могла действительно увезти его из деревни в город. Как же тогда искать пропавшего рыцаря? Слезы горечи опять покатились по щекам Павлика. «Миленький дедушка, – повторял он, – выручи меня. Твой Павлик ни в чём не виноват, но я не могу перед Верой оправдаться, потому что ничего не могу рассказывать. Дедушка!.. Как тяжело знать настоящую тайну». Так, в слезах, он и уснул.

Когда Павлик проснулся, солнце стояло уже высоко, в доме никого не было.

В окно Павлику был слышен разговор бабушки и Веры.