Жан-Филипп Арру-Виньо - Вишенка на торте

Я показал Элен развалины шалаша, который мы построили с Жаном А., все наши любимые уголки, в которых мы устраивали засады, когда воевали с Касторами или проводили секретные совещания. Еще я показал ей обезьяний мост, который мы протянули между двумя деревьями, чтобы не обдирать ноги об натянутую там колючую проволоку.

— Можно мне туда подняться? — спросила Элен.

— Конечно. Подожди, я тебе помогу.

Впрочем, по деревьям она лазила не хуже меня. На ней были туфли на плоской подошве, светлые брюки и блузка без рукавов. Мы развлекались, перебираясь с одного дерева на другое и представляя себе, что мы неутомимые исследователи, переправляющиеся через головокружительную бездну по лианам, или пираты, которые взяли на абордаж корабль.

Потом мы собирали молодой миндаль и чистили его, сидя на поросших мхом камнях. Мы зашли далеко от дома, но до нас отчетливо доносилась музыка с вечеринки. Хорошо, что наша соседка мадам Шварценбаум глухая как пень. Будь у нее все в порядке со слухом, денек у нее выдался бы тот еще.

— Может, тебе хочется потанцевать с остальными? — спросил я.

Она мотнула головой.

— Мне больше нравится гулять, чем сидеть дома, — сказала она.

— Здорово, — обрадовался я. — Мне тоже!

Элен раскусила ядро миндаля. Видимо, оно было еще горькое, потому что она поморщилась. А потом спросила:

— Ты когда-нибудь дашь мне почитать свои рассказы?

Ее вопрос застиг меня врасплох. Я вдруг понял, что уже очень давно ничего не писал.

— Я их никогда никому не показывал, — сказал я. — Ты не станешь надо мной смеяться, если они дурацкие?

— Конечно, нет.

— Ну, тогда ладно.

Я указал ей в сторону заброшенного дома.

— Хочешь, я покажу тебе, где нашел Диаболо?

— Еще бы! — сказала она.

Мы прибежали домой как раз в тот момент, когда мама вынесла в сад именинный торт.

Друзья и подружки Жана А. толпились вокруг столика с угощениями, они все были ужасно красные и жадно тянули из стаканов сок и лимонад.

— Ну как, надлыгались? — спросил Жан Д. у какой-то девочки, и та посмотрела на него так, как будто увидела первого в своей жизни инопланетянина.

— Что? — переспросила она.

— Жан Д. не выговаривает половину букв, — объяснил Жан В.

Младших и средних выпустили на свободу, чтобы тоже попробовали угощение, но при условии, что они не станут приставать к гостям Жана А. — иначе их немедленно отправят обратно.

Жан Е. нацепил игрушечный шлем и бегал от одного гостя к другому, размахивая пластмассовым мечом и выкрикивая: «Аве Цезарь! Моритури те салютант!» [20] «Славься, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя» (лат). Говорят, так кричали римскому императору гладиаторы, отправляющиеся на арену.

Жан Г. тем временем пытался заново зажечь свечки на торте, которые то и дело гасли на ветру. Только вот руки у него кривые, поэтому скоро на глазури оказалось так много спичек и капель воска, что от надписи на торте осталось только что-то вроде: «С ЕМ ЕНИЯ Ж А».

Что до Жана В., то он ничего не делал. Он просто стоял с раскрытым ртом и смотрел на девчонок — казалось, у него вот-вот начнется интенсивный скачок роста.

— Это твои братья? — спросила у меня Элен.

— Да, — ответил я.

— Такие симпатичные, — заметила она.

— Ты так считаешь? Значит, ты еще не рассмотрела их как следует.

Она вздохнула.

— Просто ты никогда не жил с сестрами…

— Может быть, пора уже разрезать торт? — предложил папа, потрясая лопаткой для пирога.

— Какая прекрасная мысль! — поддержала его мама, которая тоже мечтала поскорее закончить праздник.

Лужайка перед домом была усыпана попкорном, серпантином и обрывками бумаги.

— Чего тебе надарили? — спросил я у Жана А.

Я пропустил момент, когда он открывал подарки от гостей.

— Подарки просто класс! — сказал он. — Последний альбом «Микеланджело энд зе Манкис» в шести экземплярах!

— Да что ж это такое! — вырвалось у меня.

— Да нет же, это здорово! — возразил он. — Теперь я смогу обменять их на новый альбом «Колд эппл пай», когда он выйдет!

Он указал подбородком на Элен, которая помогала Жану Е. поплотнее натянуть на голову гладиаторский шлем.

— А это кто такая, вон там? — спросил он как можно тише, чтобы она не услышала.

— Подружка одной из твоих подружек, — соврал я так же тихо.

— Эх! — воскликнул он. — Как жаль, что бум уже закончился!

— У тебя все равно ничего бы не вышло, — ухмыльнулся я. — Она с очкариками не танцует.

Жан А. не успел мне ответить, потому что его позвали задувать свечи. Точнее, после стараний Жана Г. зажженной осталась только одна, но, когда Жан А. ее задул, девчонки все равно так оглушительно ему аплодировали, как будто он с одного раза потушил извергающийся вулкан.

— Твой младший брат изучает латынь? — спросила Элен, вернувшись ко мне.

— Жан Е.? Нет. С чего ты взяла?

— Он мне сказал какую-то странную вещь про Юлия Цезаря…

— А, не обращай внимания, — сказал я. — Тебе принести торта?

Хоть папа и мастер на все руки, разрезать торт на равные части оказалось для него не такой уж и простой задачей, ведь вместе с гостями Жана А. нас оказалось семнадцать человек.

Всех обслуживал Жан Д.: раздавал тарелки, подбирая каждому кусок подходящего размера. Но гостьи Жана А. за время танцев так набили животы всякими сладостями, что есть больше не могли.

Конечно, мама огорчилась, что девочки не захотели оценить ее кондитерский талант. Но тут началось такое, что было уже не до торта: все девчонки вдруг принялись визжать и подпрыгивать, обнаружив, что это такое трогает их за ноги. Жан В. выпустил из клетки Бэтмена, и шиншилла принялся носиться по лужайке, страшно взбудораженный тем, что повсюду валяются разноцветные ленты серпантина и шарики попкорна.

— Крыса! — закричала одна девчонка.

— Крыса?! — повторили за ней остальные и побросали тарелки.

— Это не клыса! — попытался объяснить Жан Д.

Но никто его не слушал. Девчонки с визгом бросились бежать, а за ними следом несся до смерти перепуганный Бэтмен. Подставные страшные друзья Жана А. принялись хохотать как сумасшедшие и показывать на девчонок пальцами — наверное, потому что ни одна из них не захотела танцевать с ними «слоу». Мама и папа стояли посреди всего этого с тарелками в руках и, растерянно глядя на происходящее, старались сохранять спокойствие.

Паника во дворе стала уже совершенно невообразимой, когда из-за ворот вдруг раздался чей-то незнакомый голос:

— Добрый вечер! Не тут ли случайно…