Александр Пискунов - Волчий уголок

Славик все понимал, но гвоздь вскакивал из пальцев, раковину тоже трудно было удержать рукой. В довершение всех бед, когда отверстие было почти готово, он неосторожно наклонил гвоздь и отломал краешек раковины.

Он глубоко вздохнул, чтобы сосредоточиться, не позволить себе без всякой пользы злиться и бормотать ругательства. Выбрал новую заготовку и медленно начал сверлить…

Когда приловчишься, дело идет веселее. Разохотившись, он обработал две раковины. Заводные кольца вставлял дядя Петя. Он сразу испортил одну раковину: сломал узкую перемычку.

– Они такие хрупкие, – почти обрадовался Славик. Не один он не умел обращаться с непривычным материалом.

– Пресноводная потому что, – объяснил дядя Петя. – Трудно бедному моллюску в несоленой воде нацедить добротного вещества на прочный дом. Морские раковины намного крепче.

Для второй он выбрал не такие жесткие кольца и после осторожных манипуляций прицепил крючок и вертлюжок.

Славик схватил новую блесну и начал покачивать ее, ловя взглядом радужные перламутровые блики.

Дяде Пете что-то не понравилось.

– Знаешь. Слава, давай-ка мы оба заводных кольца соединим кусочком лески на всякий случай. Не жалко крючка и блесны – легко сделать снова. Но если попадется щука, начнет метаться и мигом сломает хрупкие перемычки. Жалко добычи будет…

Славика порадовало, что дядя Петя не считает блесну игрушкой, делает ее с учетом реальной добычи.

Так они и сделали. Славику связанная блесна понравилась меньше, но что поделаешь, ей не любоваться придется, а ловить.

– Играть он будет не хуже, – заверил дядя Петя.

Он сам подобрал грузило и прицепил блесну к леске.

Пробовал Славик. С грузилом блесна летела по-другому, и в первый раз он забросил недалеко.

– Не спеши у берега, посмотрим игру… – Дядя Петя зашел в воду, чтобы лучше видеть.

Самодельная блесна шла тяжело. Даже катушку было трудно крутить. В воде она не колебалась, как привычные металлические блесны. Некоторое время двигалась ровно, затем переваливалась на другой бок и тут же возвращалась обратно. Славик разочарованно глядел на раковину.

– Отлично, – сказал дядя Петя. – Совершенно непредсказуемая игра. Рыболовы изобретают специальные крылышки к блеснам, чтобы они играли нестандартно, а эта сама по себе кувыркается, когда захочет, как настоящая рыбка. И хорошо, что одна сторона не блестит. Эта блесна естественнее металлических смотрится…

Он помолчал и с неохотой добавил:

– С нашей человеческой точки зрения. Осталось попробовать в деле. Будешь ловить?

– Конечно, – ни секунды не сомневался Славик.

Рыбачил он недолго. Один раз насторожился, думал. поклевка, но крючки приволокли на себе длинную бороду тины. Больше ни зацепов, ни поклевок не было. Славик не унывал: днем даже дядя Петя не поймал ни одной щуки.

Он отложил испытания на следующее утро.

Наверное, впервые за время жизни в лесу Славик не знал, чем заняться. Рыбачить не хотелось, а собирать грибы и ягоды для дома еще было рано.

Он взял бинокль и решил пройти на другую сторону озера. Заодно на горушке возле речки нарвать лесных цветков-бессмертников. Он хорошо помнил заповедь, не раз повторяемую отцом, что гулять просто так можно в городском парке. В лес, на речку нужно идти всегда по делу, пусть и незначительному. Только тогда кое-как можно оправдать свое присутствие среди деревьев, травы и таящихся в них живых существ. Славик не совсем понимал, почему нельзя, но старался придерживаться негласного правила. Ему оно нравилось. Он не мог припомнить случая, чтобы шел куда-то совершенно без цели.

На травянистом открытом кусочке берега, который они постоянно видели со стоянки, он сел и стал рассматривать в бинокль, лес, их берег с шалашом, северо-западный лесной угол озера.

Интересно было видеть их шалаш, почти незаметный невооруженным глазом на фоне затененного леса. Если бы он не знал про стоянку, то мог не обнаружить ее даже в бинокль. Конечно, дым костра выдавал их днем, а огонь – ночью. Но если бы они жили в яркой разноцветной палатке, их видели бы за версту круглый день.

Дядя Петя стоял с удочкой в руках. Другая лежала на рогульках рядом. Он не ловил больше с плота. Объяснял, что с ним больше волокиты, чем удовольствия и результатов. Смешно было смотреть на человека, который не знает, что за ним наблюдают. Вот он вздрогнул, напрягся, начал сгибаться за лежащей удочкой, но тревога оказалась ложной, и он выпрямился, стал вольно. Он напоминал неподвижную цаплю, которая тоже ждет рыбку в камышах. Славик не дождался, когда он поймает, опустил бинокль.

Он пошел обратно. На этот раз сел на бугре, отделявшем поле от болотистого приречного луга. Осмотрел болото, кусты, лес за ними. Далеко над речкой кругами парила хищная птица. Больше ничего интересного не попало в окуляры.

Крупная птица быстро пролетела вдоль кустов и села на сухой сучок ольхи. Славик схватил бинокль. На сучке сидел голубь сочного стального цвета с желтым клювом и белым кольцом на шее. Он настороженно посматривал в сторону Славика. Дядя Петя показывал ему летящих вяхирей, но разглядеть вблизи неподвижного ему раньше не удавалось. Вяхирь сидел недолго. Понял, что выбрал неудачное место для отдыха – на виду у посторонних. Бросился вниз, чтобы на подъеме не лопотать крыльями и беззвучно помчался вдоль кустов. Похоже. он осторожничал, не хотел без нужды вылетать в открытое поле.

Славик хотел встать и идти дальше, но заметил, как крупная толстенькая пчела молча приземлилась и исчезла в траве. Он приметил место посадки. Там ничего не увидел. Он ковырнул ножиком подобие маленькой кочки из сухих травинок, свитой среди стебельков и корней и ничем не отличавшихся от других. Тонкое звенящее жужжанье послышалось из глубины. Славик отодвинулся немного и стал потрошить свитую в комок травяную ветошь.

Когда-то в деревне они с другом нашли похожее гнездо диких пчел и в нем несколько восковых чашечек, склеенных вместе. Правда. меда в них не обнаружили.

Две пчелы, похожие на мохнатые шарики, вылетели из гнезда и с негромким знакомым гулом стали кружить над Славиком. Он замер на минуту. Пчелы как будто не замечали его. Он смелее ковырнул ножом и увидел бочок желто-бурых сот…

И в это время в плечо словно воткнули с размаху раскаленную иглу, смоченную в кислоте…

Он вскочил, захлопал ладонью по укушенному месту. Пчела звеняще зажужжала над самым ухом. Он кинулся бежать, хныкая от обжигающей боли в плече. Вообще он не боялся боли, но на этот раз жгло так сильно, что изо рта сам по себе вырывался то ли стон, то ли крик, превращающийся на бегу в заурядное хныканье.

Остановился возле речки. Долго прислушивался, смотрел вверх, тер укушенное место. Он снял рубашку. На плече вздулся бугорок с красной меткой укуса. Болело уже не так сильно.