Дзидра Ринкуле-Земзаре - Вот мы какие!

Но, подойдя вплотную к церковке, мы обнаружили, что оконце почти полностью прикрыто большим камнем, который, вероятно, вывалился из кладки незадолго до нашего прихода: в церковной стене над оконцем зияла большая дыра, а сам камень был весь обрызган свежей грязью.

Значит, Томинь и Эгил находятся в подвале, в погребальном склепе, и не могут оттуда выбраться. Какой ужас!

С трудом мы отвалили камень и один за другим протиснулись в оконце.

В подвале было сыро и мрачно. Почти ничего не видно. Лишь Томинь и Эгил вырисовывались в глубине шевелящимися тенями.

— Ой, ой, ребята, как хорошо, что вы пришли! — Томинь весь дрожал. — Мы бы тут умерли с голоду.

— Скажи спасибо своему карманному фонарику, — сказал Валдис. — Это он тебя спас.

Томинь словно сделался еще меньше ростом. Сгорбившись в три погибели, он молча потирал озябшие руки.

Внезапно в углу склепа выросла фигура в белом. Плавно взмахивая руками, словно аист крыльями, странное существо медленно направилось в нашу сторону. Оно как будто парило в воздухе, не касаясь пола.

— Привидение! — вскрикнул Томинь. Карманный фонарик в тот же миг выпал у него из рук и звучно ударился о каменный пол.

В склепе стало совсем темно.

Мы больше не видели ни привидения, ни друг друга. Не знали, в какую сторону податься, куда поставить ногу. Даже шевелиться не решались.

Первым пришел в себя Гвидо.

— Что же это такое было? Никаких привидений нет и быть не может.

— Значит, все-таки может, — голос Эгила дрожал. — Сейчас еще что-нибудь произойдет, вот увидите.

— Чепуха! — оборвал его Робис. — У тебя богатое воображение. Но меня глаза никогда еще не обманывали. Белая простыня есть белая простыня. Обычный трюк, когда хотят сделаться привидением. Придумал бы что-нибудь пооригинальнее, Мадис!

Только теперь я сообразил, что было у Мадиса под мышкой.

Стали думать, как выбраться из склепа. Ничего путного на ум не приходило. Надо подойти к оконцу, а как в темноте определить, куда шагнуть? Того гляди, угодишь ногой невесть во что — бр-р!

Так и стояли, не двигаясь с места и осыпая упреками друг друга. Больше всего доставалось Мадису за его дурацкую выходку. Но Томиню и Эгилу тоже влетело. С чего это им взбрело в голову среди ночи, в дождь и холод забираться в склеп?

— Если уж так не терпелось взглянуть на все это, можно было днем.

— Днем убирали картошку, — оправдывался Томинь.

— А завтра утром какие-то соревнования придумали, — поддержал его другой виновник происшествия — Эгил. — А там и домой. Когда же еще выбраться?

— Хватит вам спорить! Словами делу не поможешь.

Валдис у нас такой практичный и рассудительный. Но на этот раз и он ничего подходящего предложить не мог. Оставалось только блуждать в темноте. Или стоять неподвижно и ждать. Чего ждать? Утра? Или чуда?

На чудо, во всяком случае, надежд никаких не было.

И все-таки оно произошло.

Мы услышали, как у остановки, которая находилась неподалеку от церквушки, притормозил поздний автобус. Кажется, кто-то сошел. Потом мотор взревел снова, и опять установилась тишина.

— Слышите? Шаги! — Гвидо обрадовался. — Вот уже возле самой церкви. А ну, давайте! Кто умеет, тот свистит. Остальным кричать: «Помогите!» Ну!

Повторять не пришлось. Мы подняли такой шум, что у самих чуть не заложило уши. Хотя Томинь был первоклассный свистун, он орал громче и жалобнее всех:

— Помогите! Спасите! Мы тут, в склепе-е-е! На помощь! Мы в склепе-е-е!

Невозможно было нас не услышать. Но ни одна живая душа не отозвалась. Никто не подошел к оконцу, никто не протянул нам спичек, не зажег фонарика.

И вот мы снова томимся в темноте. Идут долгие минуты. Или часы — мы не знали. Помню только, что было очень мучительно ждать. Выдержим ли мы? Сумеем ли простоять на сыром полу до утра, когда дневной свет наконец появится в подвальном оконце?

И вдруг мы услышали снаружи голоса. Комарик! Иголочка! Еще какой-то мужской голос!

— На помощь! Мы в склепе-е-е! — снова завопил Томинь.

Но, видимо, наши спасители уже и без того знали, где нас искать.

Через минуту-другую в оконце скользнул яркий луч света, и тот самый незнакомый мужской голос скомандовал:

— А ну-ка, вылезайте! И побыстрей!

— Тренер! — констатировал Гвидо и первым поспешил к люку. За ним Томинь, Мадис, я и все остальные, Последним из склепа выкарабкался Робис — он подсаживал тех, кто поменьше ростом.

Всю обратную дорогу наши спасители выясняли, как вдруг такая орава оказалась среди ночи в церковном склепе.

Тренер никак не мог понять, почему Томинь и Эгил вздумали знакомиться со склепом в ночной темноте, да к тому же еще на свой страх и риск забираться туда через оконце. Ведь экскурсовод водит в склеп всех желающих и рассказывает им подробности о строительстве церкви, стиле алтаря и церковной кафедры, о статуях святых, всяких резных украшениях. И про баронов, которые угнетали латышских крестьян. Все можно узнать и увидеть. Причем школьникам даже билетов покупать не надо.

Заведующий интернатом не стал нас ругать. Заметил только сухо, что подобные проказы могут плохо кончиться: тот самый злосчастный камень из стены мог свалиться на голову, можно было споткнуться в темноте и сломать ногу — да мало ли что! Ладно, хорошо все то, что хорошо кончается. А подрожали немного в сыром подвале — ничего, впредь будет наука.

А вот Иголочку, к удивлению, занимало совсем другое:

— Никак не могу понять: если эти бароны при жизни причинили столько зла, зачем же теперь все это беречь?

— Экспонаты, — поспешил разъяснить Эгил, искоса поглядывая на тренера.

— Экспонаты, — пробормотал Томинь. — Если бы я раньше знал, не полез бы вообще.

Комарик спросила:

— А что ты надеялся там увидеть?

— Да все этот Гвидо! Натрепал всякого. Королевская корона, золотая карета!

— Я же не утверждал, что это правда, — защищался Гвидо. — Легенда — мало ли что!

Я не участвовал в споре. Все кончилось благополучно. Чего еще спорить?

Горностаиха угостила нас горячим чаем.

— Согрейтесь, согрейтесь, ребятки!

Теперь она нисколько не походила на разъяренного льва. Скорее, на заботливую бабулю.

— Долго ли простыть? Как тогда обратно в Ригу доберетесь? — Она озабоченно ерошила мокрые волосы Томиня. — Такой маленький, и — гляди-ка! — вслед за большими подался. Кто ж тебя, бедного, погнал на село в такую непогодь?

— Никакой я не маленький, а такой же, как все, — отстаивал Томинь свое мужское достоинство. — И никто меня не гнал — сам поехал!

Напившись горячего чая, мы почувствовали страшную усталость и сразу отправились на боковую.

До самого утра спали как убитые.

Воскресенье началось с лихорадочной подготовки к празднику урожая. Ребята без конца носились от хозяйственных построек к кухне с ведрами, полными овощами; девочки, надев белые фартуки, колдовали у плит. Там варилось, парилось, жарилось.