Дзидра Ринкуле-Земзаре - Вот мы какие!

— Значит, будем ставить пьесу, а остальное все побоку? — проворчал Дидзис. — Столько еще всяких интересных дел!

— Так что же вас все-таки интересует по-настоящему? Я ведь как раз этого и добиваюсь! — Комарик сразу раскрыла свой блокнот и приготовилась записывать наши предложения.

— Техника! — объявил Дирт и расплылся в кривой ухмылке.

Хитрец! Ведь совершенно ясно, что Комарик в технике ничего не смыслит.

— Наука и техника, — уточнил Лаймдот и, скрестив руки на груди, прищурился. Видно, он тоже придерживался мнения, что в этих вопросах Комарик ни бум-бум.

— Спорт! — Олаф взмахнул рукой.

— И корабли! — перекрикнул всех Томинь.

— Да, корабли! — поддержала его Югита.

Когда все высказались, Комарик захлопнула свой блокнот и произнесла задумчиво:

— А что, если пригласить в ваш отряд комсомольца с завода?

Такого хода мы от Комарика не ждали. Все сразу притихли.

— В самом деле! — продолжала между тем Комарик. — Я как раз знаю одного парня. Отлично разбирается в технике. К тому же спортсмен. Посоветуюсь-ка я с директором школы…

Когда Комарик вышла из класса, я повернулся к ребятам.

— Ну, что скажете?

— С этим комсомольцем — совсем неплохо. Но сама она пусть пасет своих октябрят — и баста! К нам пусть не суется.

Агрис сказал, как отрезал. Он у нас всегда такой решительный.

— Да, командовать ей не дадим! — хором поддержали его другие ребята.

— А мне она нравится! — заявила Иголочка. — Забыли, что ли, как Комарик шефствовала над нашей звездочкой?

— А помнишь, как ты сосала пустышку? — насмешливый Мадис зачмокал губами.

— Мне она тоже нравится, — сказала Сармита, энергично тряхнув головой. — Нисколечки не воображает.

— А с чего ей воображать, спрашивается? Подумаешь, артистка! Провалилась с треском!

Иголочка смерила Индулиса взглядом:

— Смотри сам не провались на выпускных экзаменах!

— И еще Комарик помогла Индулису отыскать пропавшую галошу, когда он разнылся в раздевалке, — вспомнила наша староста Карина давно забытый случай.

Индулис вспыхнул:

— Сколько мне тогда было лет? Нет, ты скажи! Скажи — сколько?

— Добро не должно забываться никогда! — стала поучать Карина.

И даже наша Сильвия, известный тугодум, всем на удивление тут же подхватила:

— Да, добро нельзя забывать!

Долго еще шли споры и пересуды.

Что там ни говори, а появление Комарика равнодушными нас не оставило. Впрочем, Комариком называть ее больше нельзя — классный руководитель запретила. Теперь остается одно из двух: либо по ее птичьему имени, либо, еще лучше, «товарищ старший пионервожатый».

Сармита — лучшая ученица в классе. Круглая отличница третий год подряд. Но мы, ребята, Сармиту не очень жалуем. Слишком уж нахваливают ее учителя.

Не попотел как следует над домашним заданием, сразу напоминают о Сармите: «Посмотрите ее тетради! Как все аккуратно! А почерк какой!» И перед нашими глазами плывут чистейшие листы с ровнейшими строчками. «Берите с нее пример!»

Не обернул аккуратно учебники — опять в руках учительницы учебник Сармиты: «Смотрите, какая обертка!»

Читаешь вслух без особого старания — опять Сармита. Стоит у учительского столика и декламирует, как на сцене.

Да, Сармита… Всегда и во всем впереди. Вот это и вызывает раздражение — кому, интересно, понравится, когда тычут в нос. А недавно она меня так разозлила, что я даже решил отомстить.

Вот как все произошло.

Ояр, расшалившись, треснул Мадиса по затылку. Мадис не остался в долгу и вцепился ему в космы. Но ведь Ояр — мой друг. Разумеется, я кинулся к нему на помощь — как тут вытерпеть?

Когда учительница вошла в класс, потасовка была в самом разгаре.

— Что здесь происходит?

Мы разлетелись по своим местам. Сидим тихо-мирно, молчим. Мадису неловко жаловаться, Ояру тоже никакого резона признавать свою вину. Сидит, голову втянул в плечи. Ну а если главные виновники словно в рот воды набрали, то мне вылезать и вовсе ни к чему.

Тут поднялась Сармита и все подробненько растолковала:

— Ояр первый полез к Мадису. Мадис стал отбиваться. А Гунар решил, что Ояр без его помощи не обойдется.

Тут уж я не выдержал:

— Но ведь Ояр только пошутил!

— Гунар! Гунар! — учительница покачала головой. — И ты тоже полез в драку!

И хотя слова «сын директора» произнесены не были, я невольно поежился, впервые ощутив неудобства своего нового положения.

Как обычно, классная руководительница не стала зря тратить слова. Мы с Ояром заработали каждый по записи в дневник и по двойке за нарушение дисциплины.

«И все из-за этой Сармиты! — злился я. — Ребята ни за что бы не выдали».

Как же ей отомстить? Думал-думал, и наконец мелькнула идея. Я ведь сегодня дежурю по классу. А дежурный обязан записывать фамилии учеников, которые плохо ведут себя на переменах.

Я стал следить за каждым шагом Сармиты. И — о счастье! — перед последним уроком, уже после звонка, она не села на свое место, а пошла к Сильвии болтать о чем-то. Сказать правду, другие шумели побольше, но я, разумеется, записал одну только Сармиту.

Только учительница вошла в класс, как я положил на ее стол записку.

Ребята торжествовали, и больше всех я. Вот так! Пусть знают теперь, какая Сармита хорошая и примерная!

По дороге домой она подошла ко мне и довольно ехидно поддела:

— Надо же, пожаловался учительнице! И на кого — на девочку! Всю свою храбрость израсходовал, или еще кое-что осталось?

— Будь спокойна! — обозлился я. — Понадобится — могу еще и стукнуть как следует.

Сармита сделала большие глаза.

— Ну тогда ты просто герой! — и рассмеялась.

Нам с ней по пути, живем по соседству. Но на сей раз каждый пошел по своей стороне улицы.

После школы я решил сбегать к приятелю обменяться марками. Но мать распорядилась по-другому:

— Если уж хочешь прогуляться, сходи заодно к Валейням за домовой книгой.

— К Валейням? — переспросил я без особой радости. Почему именно мать Сармиты избрали председателем нашего уличного комитета? Не могли кого-нибудь другого!

— Иди, иди, нечего раздумывать, — поторопила мать.

Ей лучше не возражать — это по опыту известно.

Я молча надел пальто и вышел на улицу. Минуту постоял, подумал. Почему же мне так не хочется идти к матери Сармиты? Или с Сармитой встречаться стыдно? А чего мне ее, собственно, стыдиться?

Собрался с духом, перешел улицу, распахнул калитку. Бодро протопал до двери, постучал.

Открыли. Сармита!

— A-а, ты! — с ехидной радостью воскликнула она и пригласила в комнату. Я шел сзади, громко топая, — пусть не воображает, что мне неловко.

Очутился в большой светлой комнате. Сармита уселась за стол и давай перекладывать школьные учебники, тетради. На меня — ноль внимания.