Тимоте де Фомбель - Глаза Элизы

Муравьям никак не удавалось перетащить неудобную ношу через колдобину, от нетерпения и недовольства они противно стучали лапками. Элиза не стала медлить и раздумывать: она выскочила из своего убежища, со всех ног бросилась к клетке и взобралась на нее так стремительно, что муравьи не успели понять, откуда она взялась. В руках у девушки была длинная тростинка, и она размахивала ею во все стороны.

Пленница не вскрикнула, не пошевелилась, только испуганно смотрела на Элизу.

— Я спасу тебя, — пообещала та.

Ее окружило с десяток муравьев, насекомые подбирались все ближе. Элиза с воплем огрела самого крупного по голове. Оглушенный, он рухнул на кору. Другого Элиза пнула изо всех сил, и тот, скатившись с ветки, увлек за собой еще двух.

Девочка даже не попыталась ей помочь, хотя прутья клетки защищали ее надежнее, чем жалкая тростинка отважную спасительницу, всерьез рисковавшую жизнью.

Элиза без устали размахивала копьем, однако врагов было слишком много, и они неумолимо надвигались со всех сторон. Она отбрасывала двух, а на их месте возникали еще четверо…

Бой затягивался, и девушка поняла, что муравьиного полчища ей не одолеть. В отчаянии она ткнула тростинкой в очередного муравья, но промахнулась, а ее копье переломилось о прочный прут ловушки. Усталая, обессилевшая Элиза оказалась безоружной среди безжалостных рыжих убийц.

С мольбой подняла она глаза к небу и подумала об отце. Никогда прежде Элиза не решалась представить себе его лицо, даже вспомнить имя, а тут вдруг впервые из глубин памяти всплыл его смех, ласковый, веселый…

Об отце она ничего не знала, мама никогда о нем не рассказывала.

Но сейчас Элиза отчетливо услышала радостный отцовский смех и решила, что умерла.

Девушка стояла, запрокинув голову и зажмурившись. Открыв глаза, она увидела, что на нее сверху падает что-то огромное, зеленое, жуткое… Послышался свист, будто воздух рассек удар клинка. Неведомое существо едва задело Элизу, а вот муравьям досталось: одного оно с треском перекусило пополам, другому оторвало голову. Спастись от могучего чудовища не удавалось никому, муравьи гибли, не успевая опомниться. Через мгновение рыжая армия обратилась в бегство.

Элиза поняла, что на муравьев напал богомол, самое невозмутимое и жестокое насекомое Дерева. Самка богомола способна одолеть любого противника, если тот, конечно, не намного больше ее. Сейчас огромной лапой она поймала убегающего муравья и вспорола ему брюхо. Пожирая добычу, случайно толкнула клетку, и та покатилась.

Элиза судорожно вцепилась в прутья.

Плетеный шар привлек внимание громадного насекомого. Самка резко повернула голову и выронила недоеденного муравья. Устрашающие сочленения ее тела разом пришли в движение. Она будто в клещах зажала клетку и поднесла ее к большим тусклым глазам. Маленькая пленница от страха потеряла сознание. Элиза, которая по-прежнему оставалась снаружи, замерла.

Самка богомола сломала несколько прутьев, и девушке удалось проскользнуть внутрь ловушки. Насекомое долго смотрело на обеих, затем опустило клетку на кору. Внезапно длинные зеленые лапы и усики судорожно задергались, самка вся сжалась, начала оседать… и секунду спустя упала замертво.

Некоторое время Элиза не решалась пошевелиться. Вопреки законам природы самка богомола долгие месяцы прожила под снегом, уцелела зимой, где-то пряталась, охотилась неведомо как. А теперь спасла жизнь двум девушкам и ни с того ни с сего умерла, не причинив им ни малейшего вреда.

Настоящее чудо! Оно укрепило в Элизе веру в благосклонность судьбы.

Девушка вытащила пленницу из клетки — та еще не пришла в себя — и укрыла ее пальто, которое прежде носил Пюре. Незнакомка была в грязи, длинные спутанные волосы закрывали ее лицо, но Элиза сразу догадалась, что перед ней Облезлая: от ступней девочки исходило неровное голубоватое свечение.

Кроме своей мамы, Изы, Элиза прежде никогда не встречала людей Травяного Племени. Она внимательно разглядывала пленницу. Наконец та открыла глаза. Элиза положила ей руку на лоб, проверяя, нет ли жара.

— Не бойся, я тебя не брошу.

Девочка укрылась пальто с головой.

Элиза отошла на несколько шагов, чтобы набрать воды.

Вернувшись, присела на корточки рядом с закутанной в пальто фигуркой и ласково спросила:

— Пить хочешь?

Незнакомка не отвечала. Элиза схватила пальто за воротник и приподняла: девочки под ним не было… Она исчезла!

Элиза оглянулась по сторонам: никого. Кругом неподвижный лишайник, зловещая тишина. Странная незнакомка возникла из пустоты и растворилась в воздухе, как привидение. Откуда она взялась?

— Вернись! — крикнула Элиза.

Позади нее в зарослях послышался шорох. Девушка поспешила туда и увидела сотни деловитых муравьев, растаскивающих по кускам останки самки богомола. Эти твари в конце концов всегда выходят победителями.

Элиза попятилась, подхватила пальто Пюре, надела его, пытаясь согреться, и поспешила прочь. На бегу она подумала: «Эта девочка снова попадет в беду. Непременно».

Так и случилось. На следующий день Илайю поймали дозорные Джо Мича.

Вскоре Элиза приблизилась к ферме Ассельдоров.

Еще не рассвело, лишь в небе появились первые розовые блики.

На границе с Нижними Ветвями Элиза впервые остановилась. Она почувствовала небывалое волнение и жадно вдохнула ледяной воздух, наполненный разными, знакомыми с детства ароматами. Пахло весенней утренней свежестью, травяным отваром, дымом над очагом, где огонь не гасили всю зиму.

Элиза все продумала. Она отлично знала, что план довольно рискованный, но ничего другого попросту не оставалось. Ферму так хорошо охраняли, что ей бы никогда не удалось пробраться туда незамеченной и вывести маму тайно.

Придется действовать напролом, поставив все на карту.

Изнутри пальто Пюре оказалось подбито желто-черным мехом. Элиза вывернула его наизнанку, собираясь предстать перед охраной великолепной дамой в мехах. Растрепанные волосы спрятала под капюшоном, подвела глаза.

Завидев часовых, сделала глубокий вдох и выступила вперед: была не была!

— Да я вас Фтицам скормлю, проклятые! — закричала она. — Негодяи! Где вас носит, остолопы-носильщики?

Часовые остолбенели от изумления: Элиза ругала на чем свет стоит туфли, у которых будто бы сломались каблуки, так что ей, бедняжке, пришлось их выбросить и плестись босой.

— Чижики безмозглые, скворцы ощипанные, трясогузки!

Птичьи ругательства далеко разносились над зарослями лишайника. Элиза сделала вид, что только что заметила оторопевших солдат.