Грегори Хьюз - Луна с неба

— Только не надо их сейчас будить, — грустно сказал Айс. — Пусть поспят, они устали. Утром я первым делом позвоню в полицию.

— Имей в виду, Айс, если не позвонишь, это сделаю я.

— Да позвоню я. Идем спать.

Я закрыл дверь. Крыса включила ночник и села на постель. Вид у нее был такой же печальный, как у Айса.

— Надо собираться, Боб. Они отправят нас в приют. Мне нельзя в приют.

Уходить из квартиры на улицу было страшно, но другого выхода не оставалось. Без лишних слов мы начали собирать пожитки. Крыса собрала наши вещи из ванной, я убрал телефоны, а потом мы побросали одежду в рюкзаки, стараясь не шуметь.

Крыса написала Айсу прощальную записку и шепотом прочла ее мне:

— «Дорогой Айс. Спасибо тебе за гостеприимство. Нам было у тебя очень хорошо. Мы заглянем к тебе, когда отыщем дядю. С любовью, Боб и Мари-Клэр Де Билье». Что скажешь?

— Нормально. Пошли отсюда.

Мы надели рюкзаки, открыли дверь спальни и прислушались. Было тихо.

— Стоило написать про эту Миа все, что думаю, — пробурчала Крыса. — Мне она никогда не нравилась. И она вовсе не такая красотка, как привыкла о себе думать!

— Тихо ты! Пошли.

Мы пытались как можно тише прокрасться через гостиную, но одежда, как назло, предательски шуршала. Удивительное дело, сколько шороха и скрипа могут издавать вещи, когда изо всех сил пытаешься не шуметь. Крыса отперла входную дверь, и мы выскользнули в ярко освещенный коридор. Мы прикрыли за собой дверь, прошмыгнули к лифту и нажали на кнопку. Я все время оглядывался, не выйдет ли за нами Айс. К счастью, он не заметил нашего ухода. Потом пришел лифт, и мы поехали вниз, и тут Крыса воскликнула:

— Швейцар!

— Черт…

Когда лифт открылся, мы потихоньку выглянули из-за угла. Швейцар сидел за столом у двери.

— Заснул, — прошептала Крыса. — Даже слышно, как похрапывает.

Мы прокрались мимо швейцара и потянули стеклянную дверь, но она не сдвинулась с места.

— Вот засада, — выдохнул я и тут заметил кнопку на стене.

Крыса нажала на нее, и дверь открылась. Мы выбежали на улицу и направились в этот жуткий парк.

— В логово теперь нельзя, — заметил я. — Айс будет искать нас именно там.

Мы перебежали через парковую дорожку, перелезли через невысокую ограду и пошли к большому дереву. Я сел на землю, прислонившись к стволу, и Крыса села рядышком.

— Из парка в пентхаус и обратно в парк, — сказала она, глядя на квартиру Айса. — Ну не пипец?!

Прогремел гром, и с неба опять полило.

— В этом городе вообще когда-нибудь прекращается дождь?! — не выдержал я.

Мы надели дождевики и бейсболки, завернулись в спальные мешки и съежились под деревом. Дождь стекал по веткам и барабанил по листьям, но у самого ствола было относительно сухо. Уже за это стоило поблагодарить судьбу. Вдруг мы заметили ярко сверкающие фары полицейской машины, медленно едущей по парковой дорожке. Мы настороженно следили за ней, готовясь в любую минуту кинуться наутек, но машина проехала стороной и скрылась из виду.

— Лучше посидеть здесь, пока не рассветет, — сказал я. — С дороги нас не видно, и никакой психопат не станет тут разгуливать в такую погоду.

— А все эта Миа, тупая звезда! — бурчала Крыса, трясясь от холода. — Вот бы он ее бросил!

Она с жалким видом ругалась себе под нос по-французски. Я тоже чувствовал себя брошенным и несчастным. Вокруг было темно и мокро, в воздухе висела мелкая водяная пыль, ореолом окружающая уличные фонари. После квартиры Айса парк казался особенно неуютным. А еще мне было страшно. Терпеть не могу, когда мне страшно!

— А я как раз видела такой чудесный сон! — не унималась Крыса.

— Вот и попробуй его досмотреть. А я посторожу. Вдруг тот жуткий придурок опять явится.

— Да пип с ним! Он наверняка уже сидит в уютной камере!

Она положила голову мне на плечо, закрыла глаза и вскоре заснула. Мне сделалось совсем уж страшно и одиноко. Я глядел в темноту и молча молился о том, чтобы с нами ничего не случилось.

— Все будет хорошо, — шептал я себе.

Но страх сделал свое дело — я начал себя жалеть. Мне так отчаянно хотелось, чтобы скорее взошло солнце! Я полез за телефоном, узнать который час, и обнаружил сообщение от Малыша Джо: «Мисс Габриэла Фелипе Мендес видела вас с Мари-Клэр по телевизору с Айсменом! Весь город только об этом и говорит!»

До утра оставалось еще долго. Дождь по-прежнему лил, и мне по-прежнему было страшно. Но мысль о том, что Габриэла и все наши друзья видели нас по телевизору, так согрела меня. Я отчего-то почувствовал, что не одинок.

Я открыл глаза, щурясь от солнца. Крыса стояла ко мне спиной.

— Сколько времени? — спросил я.

Она не ответила.

— Эй, я к тебе обращаюсь! Ладно, как хочешь. У меня есть кое-какие новости, а тебе я их не скажу.

Ее вдруг повело в сторону, ноги у нее подкосились, и она упала затылком прямо на землю. Я вскочил и сгреб ее в охапку. Ее начало сильно трясти.

— Не бойся, я с тобой!

Она стиснула зубы, изо рта у нее текла слюна.

— Ты должна быть храброй!

Руки у нее сжались в кулаки, ноги молотили по земле. Спазмы становились сильнее. Она закатила глаза и застонала от боли.

— Помогите! — закричал я.

Но вокруг никого не было. Ее лицо сначала побелело, потом посинело.

— Дыши! Дыши! — кричал я.

Но она не могла дышать, и ее трясло не переставая. Я крепче прижал ее к груди:

— Давай, надо дышать! А как же папарацци и прерии? Мисс Маунтшафт и балет? Как же Айс и драматическая карьера?

Подумай о Томми, о Гарольде, о Бегущей Лосихе, которую ты терпеть не можешь! Подумай о нашем потерянном дяде! О папе, о том, какой он был хороший! И как он нас любил! И как было бы здорово, если бы он сейчас был рядом!

Конвульсии чуть ослабели. Крыса перестала стонать, и с ее лица сошла жуткая мертвенная синева. Наконец спазмы перешли в небольшую дрожь, а потом и вовсе стихли.

Я держал Крысу в объятиях до тех пор, пока она не смогла разжать зубы, а потом еще немного. Дыхание еще вырывалось из ее груди со свистом, но припадок был уже позади. Я вытер сестренке слюну с подбородка и слезы со щек, погладил ладонью по лицу, а когда она открыла глаза, прижался лбом к ее виску:

— Если хочешь моккочино, мой мелкий грызун, просто скажи, и я тебе его куплю. Не надо больше устраивать таких представлений.

Я подложил свою куртку ей под голову и огляделся. Вокруг не было ни души. Несколько минут Крыса лежала тихо, а потом забормотала что-то. Сначала я ничего не мог разобрать, но потом она сумела выговорить: