Грегори Хьюз - Луна с неба

— Они сами пришли. Я там с ними встретился. И должен сказать, что Мари-Клэр просто звезда.

— Мы отлично сработаемся, Джоуи! — заверила Крыса. — Сегодня же продадим все часы!

Джоуи колебался, но Крысин энтузиазм вселил в него уверенность.

— Ладно, — сказал он с улыбкой. — Все равно у меня нет планов на вечер.

Дело было решенное. Мы с Томми убрали со стола, а Крыса с Джоуи нагрузили наши рюкзаки часами. Закончив, мы заперли трейлер и прыгнули в машину.

— А… чуть не забыл! — сказал Джоуи, заводя мотор. — Я поместил объявление о розыске Джерома Де Билье в «Нью-Йорк пост» и в «Виллидж войс». Оставил свой номер. Должны напечатать послезавтра, так что, кто знает, может, и повезет.

— Спасибо, Джоуи, — сказал я.

— Джоуи, ты лучше всех! — воскликнула Крыса.

— Я тоже думал помочь вам, — сообщил Томми. — Хотел спросить Айса, не хочет ли он и правда нанять частного детектива.

Джоуи посмотрел в зеркало заднего вида:

— То есть помощь для тебя завязана на возможность подработать?

— Какая разница? Главное — человека найти!

— Вообще-то, большая разница.

Я питал надежду на то, что у них не хватит пороху ругаться всю дорогу до центра. Но иногда человек может утешаться лишь надеждой.

Когда мы доехали до Таймс-сквер, было уже темно. Мы припарковали машину и пошли по многолюдной Сорок второй улице пешком. На перекрестке с Бродвеем мы с Томми остановились, чтобы подождать Крысу с Джоуи. Они перешучивались и хохотали, как пара ребятишек, идущих в парк развлечений. Таймс-сквер действительно напоминала луна-парк. Там гуляли моряки, холостяцкие компании и гламурные девицы. Многие были разодеты в пух и прах. Это было похоже на карнавал в Прощеный вторник.

Посреди многотысячной толпы, спешащей в бары, ночные клубы и театры, стоял на табуретке какой-то проповедник и вопил:

— Покайтесь! Покайтесь!

— Уже каяться? — спросил подвыпивший толстяк. — Да я сюда только приехал! — Он встал перед табуреткой и крикнул дружку: — Эй, Питер! Щелкни меня!

Подбежали какие-то девчонки, одетые под ангелов, и встали рядом с ним. К «ангелам» тут же пристроилась группа «полицейских», откуда-то выскочила группа «чертей», и в кадре собралось уже человек двадцать.

— А я?! — жалобно вопросил парень с фотоаппаратом.

— А ну вас, давай сюда! — крикнул проповедник.

Он слез с табуретки, сделал снимок, отдал фотоаппарат и хотел уже вернуться к своему занятию, но обнаружил, что его трибуна пропала.

— Где табуретка? Кто спер мою табуретку? Ах, ворюги вавилонские, гореть вам всем в аду!

Он вопил, пока копы не подошли его унять.

— Я смотрю, вечеринка в самом разгаре, — заметил Джоуи, поравнявшись с нами.

— Вы с Мари-Клэр будете работать на Бродвее, — распорядился Томми. — Мы с Бобом — на Сорок второй.

— Где именно? — уточнил Джоуи.

Томми повертел головой:

— У «Мадам Тюссо».

Джоуи увлек меня в сторонку и приобнял за плечи:

— Слушай, Боб. Тебе я доверяю. Ему — нет. Поэтому деньги будешь держать у себя, хорошо?

— Конечно.

— Ну, пошли, Мари-Клэр. Пора за работу.

— До скорого, Боб, — крикнула Крыса.

— Иди-ка сюда, — сказал я. — Держись поближе к Джоуи и никуда не уходи!

— Ладно.

— И не строй из себя телку из гетто!

— Чтобы я, да телку из гетто?! — возмутилась Крыса. — Немыслимо! Мисс Маунтшафт и Виннипегская балетная труппа были бы просто фраппированы!

— В общем, будь осторожна.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и вдруг сказала:

— Я помню, как ты нес меня через лужи, чтобы я не замочила ноги.

Крыса иногда выдает такие вещи, что хоть стой, хоть падай!

— Ты это вообще к чему?

— Ты всегда обо мне заботился, Боб. Даже когда мы были совсем маленькие.

Я ткнул ее в плечо:

— Ну, кто-то должен был следить, чтобы ты не влипла в беду.

— Эм-Си, ты идешь? — крикнул Джоуи, и Крыса побежала за ним.

— С ней все будет хорошо, — сказал мне Томми. — Этот Джоуи хоть и заносчивый макаронник, но он за ней присмотрит. — Он нацепил по двое часов на каждую руку, опустил рукава и отряхнул лацканы. — Идем, Боб. Впарим часики лопухам.

Я стоял в сторонке, прислонившись к стене, и наблюдал, как работает Томми. Это было весьма впечатляющее зрелище. Он начинал с вопроса типа: «Как настроение, сэр?» или «Простите, откуда вы родом?» И дальше, в зависимости от ответа, он вступал в беседу или отходил в сторонку, предоставляя человеку идти своей дорогой.

Лопухов интересовало одно и то же: «Откуда мне знать, что это не подделка?», «Откуда мне знать, что они не сломаются завтра же?», «А лицензия у вас есть?». Томми не мог продать ничего, пока не встретил компанию моряков.

— Эй, парни! У меня для вас кое-что интересное. — Томми огляделся и задрал рукава. — Первоклассные армейские швейцарские часы. В магазинах идут по шесть сотен. Эти продам по полтораста, причем в оригинальных упаковках.

— Ну, поглядим, — сказал моряк с квадратной челюстью.

Томми подвел их ко мне, и я раскрыл рюкзак. Томми вытащил несколько коробок и раздал парням.

— Небось еще горячие? — спросил один из моряков.

— Ну-у… — протянул Томми с заговорщическим видом. — Слегка тепленькие.

Моряк с квадратной челюстью пошушукался со своими товарищами и заявил:

— Ну что ж, выглядят они как настоящие. Я знаю, у меня подобные бывали, и не раз. Мы с парнями собирались сделать себе татуировки на память, но часы тоже сойдут. Мы берем шесть штук, так что ты сделаешь нам скидку. Платим по сто баксов за часы.

— Шутите? Да это меньше на треть!

— Проехали, парни. Наше предложение его не устраивает.

— Ладно, по рукам, — сказал Томми.

Они дали Томми шестьсот долларов и пошли дальше, поглядывая на запястья.

— Зачем вы сделали вид, что часы украдены? — спросил я.

— Люди охотно покупают краденое. Считают, что такой товар продается по бросовой цене. И это кое-что говорит о человеческой сущности, не находишь?

Как бы мне ни было неловко, пришлось попросить:

— Давайте деньги будут храниться у меня, Томми.

— Что, твой друг не доверяет мне? Вот, держи.

Я чувствовал себя довольно паршиво, забирая у него деньги, но обрадовался, что Томми отдал их сразу и без уверток.

После первого успеха Томми начало везти — он продавал одни часы за другими и после каждой сделки веселел на глазах. Меня беспокоил лишь вопрос денег. Иногда Томми совал выручку мне, а иногда опускал в карман. Я надеялся, что он все отдаст, когда придет время, но все же предвидел возможные осложнения.

А потом надо мной навис какой-то жуткий тип. Он был бледный, красноглазый, и белобрысые волосы у него висели грязными сосульками.

— Что в рюкзаке? — спросил он.

— Ничего.

— Дай сюда!

— Не могу!

— Не можешь или не хочешь? — процедил он сквозь зубы.