Додо Вадачкориа - Вишнёвое дерево при свете луны

На балконе послышался шум. Дядя перестал есть и с удивлением оглядел всех.

— Что происходит? — спросил он.

Я вскочила и что вижу! Олень привстал и со страхом смотрел вокруг своими красивыми глазами.

— Котэ! Дядя Григоли! — крикнула я, но было уже поздно.

Что-то блеснуло в глазах у оленя, он молниеносно перепрыгнул через перила балкона. И через забор перепрыгнул. И тут же исчез из виду. Мы встали, и все смотрели в ту сторону, куда умчался олень. Дядя успел грозно приказать собакам остановиться…

— Ушёл наш олень!.. Ушёл!..

Он смеялся, он был рад, что олень ожил и умчался к себе, в свою оленью жизнь, живым и невредимым.

— В добрый путь! — крикнул вдогонку оленю Котэ.

А я радовалась тому, что всё сегодня так хорошо кончилось и для Найды, и для щенят, и для оленя, и для всех нас. Теперь я уже жалела, что с неба к нам во двор не свалился орёл, сегодня и для него тоже бы всё хорошо кончилось!..

Собаки лаяли. Двор и балкон наполнило солнце. Отец привёз домашних кроликов и рассаживал их по клеткам, которые стояли вокруг изгороди.

— Они наши, папа? — Я внимательно обошла клетки.

Отец был занят делом и на мои вопросы только кивнул головой.

— А чем их кормить, папа? — спросила я.

— Свежей кожурой, травой, капустой… — ответил он.

— Дай подержать, а? — попросила я отца и указала на чёрного, удивительно симпатичного кролика, сидевшего у самой решётки.

Глаза кролика были красные, он шевелил губами и быстро-быстро дёргал носиком вверх-вниз, вверх-вниз, словно дразнил меня.

— Дай мне его, папа, — снова попросила я, стараясь смешно дёргать носом точно так же, как и он.

— Нельзя, помнёшь, — сказал папа, но всё же поймал и посадил мне кролика в руки.

Крольчонок был пушистый и тёплый.

— Можно его унести домой? — спросила я.

— Всё перепачкаете, — сказал отец, взял его и спокойно посадил в клетку к крольчихе.

Крольчонок стал бить об пол клетки задними лапками, потом отскочил в сторону.

— Что с ним? — удивилась я.

— Пугает нас, — засмеялся отец.

Скоро мне надоело смотреть на кроликов, и я стала слоняться без толку по двору. Под деревом заметила свой четырёхцветный мяч. Я взяла его и, стукая о землю, обегала весь двор. Вдруг мяч отскочил в сторону и перепрыгнул через забор. Я побежала за ним, просунула голову в колючую изгородь, потом осторожно пролезла и очутилась с мячом в руках за забором.

За нашим домом, у опушки леса, стояли дачи. В доме с перилами временно занимались первые и вторые классы. Солнце испестрило тенями балкон, из настежь открытых дверей классных комнат доносились голоса учителя и учеников. Невольно я остановилась у балкона, приподнялась на носки и заглянула в дверь. Кто-то воскликнул:

— Джанико! Посмотрите, Джанико!

Учительница подошла к двери и позвала меня:

— Иди, Джанико!

Молча поднялась я по лестнице. Моё появление вызвало в классе переполох. Мяч я крепко прижимала к груди. Мне вообще-то хотелось уйти, но учительница завела меня в класс и посадила за парту.

— Дай мне мяч, — сказала мне моя голубоглазая соседка.

Я протянула ей мяч, но кто-то сзади ударил по мячу, и он стал перепрыгивать с парты на парту. Дети зашумели, каждый хотел дотронуться до мяча, он выскальзывал из рук, как живой, пока одному из учеников не удалось всё-таки поймать его. Теперь уже и другие вскочили и началась настоящая потасовка.

Учительница стояла спокойно и с улыбкой смотрела на всё это, затем ловко поймала летевший в её сторону мяч и положила на свой стол.

— А теперь снова займёмся делом, — обратилась она к детям.

Класс нестройно и разноголосо загудел.

— Будем заниматься, — согласились, но не в один голос и не все.

— Кто скажет, сколько будет, если к пятнадцати прибавить десять? — спросила учительница.

— Двадцать пять! — громче всех крикнула я и застеснялась так, что щёки покраснели.

— Молодец! — похвалила меня учительница.

В это время зазвонил звонок. Я выбежала вместе со всеми во двор и увидела мою встревоженную маму.

— Мама! Мамочка! Я здесь… Я в школе, — крикнула я с балкона.

— Ты в школе? — удивилась мама. — И кто же тебя привёл в неё?

— Это меня мячик привёл! Мячик!

— Мячик? — переспросила мама. — И кто же мог подумать, что он у нас такой умный, а ты такая послушная?

…Большой снег бывает в нашей деревне. Такой большой, что даже больше и выше всей нашей деревни. Всё заваливает. И в том году снег шёл так обильно, что люди не могли выйти на улицу, не расчистив прежде дорожки.

Наш класс перевели в нижнее село, заниматься с нами стала новая учительница, звали её Тамарой. Она была такой красивой, что даже мы — дети — обратили внимание на её красоту. Но был в её красоте один недостаток: разноцветные глаза — один серый, другой — карий. На каждом уроке я думала о том, какой же глаз больше к лицу нашей учительнице…

В то утро белизна снега, освещавшего окно, даже резала глаза, а на дворе снег так будоражил, что все старались перекричать друг друга. Взрослые мальчики катались на длинных санях, от дома дедушки Тома спускались они до нижнего села. Собаки с лаем сопровождали их. Старшие братья катали своих младших кто на санях, а кто посадив к себе на закорки. Казалось, будто небо опустилось на землю вместе со всеми своими запасами снега.

У нас дома в передней комнате горела печка. Чайник кипел, пар поднимался вверх. На столе стоял завтрак. И поэтому было как-то особенно уютно.

— Шакро́! — крикнул папа со двора.

— Шакро и Котэ на санках катаются! — ответила мама.

Папа ничего не сказал. Вернулся в свою аптеку.

Я быстро оделась и села за стол.

— Ты готовишься в школу, детка? — спросила бабушка.

— Готовлюсь, — деловито ответила я.

— Дорога не расчищена, детка, можешь увязнуть в снегу.

На лестнице послышались голоса мальчишек и шум очищаемого с одежды и обуви снега. Затем в комнате появились разрумяненные Котэ и Шакро.

— Убьют нас, парень, что ты наделал? — скалил зубы Шакро.

— Не бойся, мы скажем, что на повороте упали и не смогли догнать.

— Разве они смогут одни поднять столько саней, — смеялся Шакро.

— После уроков поможем, — сказал Котэ и сел за стол.

Шакро рос с нами. Учёба ему не давалась, и мой отец определил его к ремесленнику в ученики. Его мать, Машо́, была уборщицей в аптеке. Мы очень привыкли друг к другу. Сёстры Шакро — Нина и Мано́ — учились со мной, и мы всегда вместе. Я и Котэ очень любим Шакро, и он не представляет себе жизни без нас, он то сердит меня, то радует.

— Котэ, возьми меня в школу, пожалуйста! — попросила я.

— Ой, что же делать, — забеспокоился Котэ, — до твоей школы один километр, а у меня контрольная? Опоздаю. — Он посмотрел на Шакро, подмигнул: выручай, мол.