Жаклин Келли - Удивительный мир Кэлпурнии Тейт

Наше с дедушкой следующее занятие было как раз об этом. Он позвал меня в библиотеку и сказал, что настало время для первого препарирования.

Начинаем с большого дождевого червя, которого я приберегала как раз на такой случай.

— Гален и древние естествоиспытатели считали, что анатомию и физиологию можно изучать, просто наблюдая за животными. Чушь, конечно, но это заблуждение просуществовало сотни лет, пока в шестнадцатом веке Андреас Везалий не доказал, что внутреннее строение не менее важно и интересно, чем внешний вид. Его первые вскрытия — настоящее чудо Искусства и Науки. Ты приготовила образец для работы?

В консервной банке во влажной земле копошится огромный червяк. Несмотря на все усилия сохранять беспристрастность и объективность, мне жалко убивать такого отличного червяка. Конечно, живя на ферме, я не раз видела ощипанных индюшек, освежеванных кроликов и забитых свиней. Обычно этим занимался Альберто. Смерть несчастных созданий необходима для нашего собственного выживания. Мы убиваем, чтобы есть. Хотя это был всего лишь червяк, хотя я, наверно, передавила и покалечила сотни червяков, даже не заметив, сейчас я затевала умышленное убийство для удовлетворения собственного любопытства. Мне захотелось извиниться.

— Прости, червяк, — шепнула я. — Пойми, все ради Науки.

Червяк промолчал. Не похоже, что он услышал.

— В жестокости нет нужды, — сказал дедушка. — Старайся убивать по возможности гуманно, но так, чтобы не повредить внутренние строение.

— Как это сделать?

— Образец необходимо на несколько минут поместить в мензурку с десятипроцентным раствором спирта. Все, что нужно, ты найдешь в лаборатории. Когда дело будет сделано, мы приготовим лоток для препарирования.

Я отнесла моего червячка в лабораторию, нашла бутылку со спиртом и воду. Смешала девять частей воды с одной частью спирта и кинула туда червяка. Он только разок дернулся и медленно опустился на дно. Через пару минут подошел дедушка. Вытащил из-под стола неглубокий лоток и пакет воска. Он показал мне, как плавить воск. Небыстрое дело! Потом надо добавить сажи, чтобы фон получился контрастный, и перелить в лоток. Пока воск застывал, дедушка почитывал книгу Познера «Рептилии Юго-Запада и прилегающих областей». Кресло у него старинное, потертое, вся набивка наружу. Я устроилась на табуретке с брошюрой «Руководство по препарированию Lumbricus terrestris».

Воск наконец твердеет, и мы начинаем. Со словами «это тебе понадобится» дедушка подает мне коробочку с булавками, увеличительное стекло и свой перочинный нож.

Кладу червяка на восковую поверхность и готовлюсь сделать первый длинный разрез. Дедушка меня останавливает.

— Погоди. Сначала наблюдение. Что ты видишь?

— Ну, червяка.

— Конечно! — дедушка улыбается. — Опиши то, что ты видишь. Отличается ли один конец от другого?

— Один конец отличается от другого, — я пальцем переворачиваю червяка. — А с этой стороны он более плоский, чем с другой.

— Правильно. На переднем конце предротовая лопасть, а на заднем — анальная. Округлая сторона — это спина, а более плоская — вентральная поверхность или брюшко. Возьми лупу и хорошенько рассмотри брюшко.

Я прищурилась и сумела разглядеть множество крошечных волосков.

— Эти щетинки — его средство передвижения. Давай, потрогай.

Я провела кончиком пальца по щетинкам. На ощупь брюшко оказалось слегка шероховатым.

— Теперь сделай разрез вдоль спины. Будь осторожна. Я разрезала червяка вдоль спины, разложила половинки и прикрепила булавками к воску — все по инструкции.

Мы начали с головы. Последовательно изучили глотку, зоб и желудок.

— У червей нет зубов, так что проглоченная пища накапливается в зобу. Сразу за ним расположен желудок, в нем мелкие песчинки — они перетирают пищу. Потом пища поступает в кишечник. Твой образец подсыхает, сбрызни его водой.

Я так и сделала.

— Дедушка, а он самец или самка?

— PI то, и другое.

— Да ну? — я была поражена.

— Организм, содержащий и мужские, и женские органы, называется гермафродитом. Такое устройство совсем не редкость у цветов, моллюсков, слизней, улиток и других беспозвоночных.

Мы продолжали препарирование. Дедушка показал мне пять изгибов аорты — пять примитивных сердец, органы размножения, нервную цепочку и кишечник. Я убедилась, что дождевой червь — это просто длинная кишка, по которой перемещаются земля, перегнившие листья и навоз, а на выходе получается благоприятная для растений плодородная почва.

— Мы многим обязаны этим скромным существам, культивирующим почву, — продолжал дедушка. — Мистер Дарвин называл их самыми важными животными в истории человечества, и он был прав. Большинство растений обязано своим существованием дождевым червям, и нам, в свою очередь, растения необходимы для жизни. Вспомни, сколько растений ты съела сегодня на завтрак.

Я ела оладьи с сиропом, а никакие не растения. Чуть не начала возражать, но поняла, что дедушка только этого и ждет. Может, я не права?

Подумала. Так, оладьи. Сделаны из муки, муку делают из пшеницы — первое растение. А сироп получают из сока кленов, растущих в Новой Англии. Мы добавляем туда наш пекановый экстракт, вот сразу два растения.

— У меня получился полностью растительный завтрак, исключая масло, которое делают из молока, которое дают коровы, которые едят растения. Значит, в благодарственной молитве нужно поминать и червяков, ведь так?

— Похоже на то. Без скромных кольчатых червей наш мир явно изменился бы к худшему.

Когда мы закончили, я показала Тревису результаты своей работы.

— Гляди! Ты знал, что у червяка пять сердец? Эти маленькие розовые штучки — кровеносные сосуды. Разве не интересно?

— Ну… да… — только и промямлил Тревис.

Я согласна, образец успел подсохнуть, и, наверно, это не самое приятное зрелище в мире, и, может быть, он слегка припахивает, но зачем же бледнеть и отворачиваться?

— Тебе что, не интересно? Посмотри, вот нервы, эти тоненькие серые ниточки. Красота, верно?

Тревис побледнел еще больше.

— Я, кажется, забыл покормить Банни.

С этими словами он удрал.

Приближался октябрь — месяц дней рождений. Другого названия не подберешь — Сэм Хьюстон, Ламар, Сал Росс и я родились в одном и том же месяце. Все четверо с нетерпением ждали, чтобы октябрь поскорее наступил.

В прошлом году мы праздновали объединенный день рождения — такое не забывается! Четыре дня рождения превратились в один, да еще какой! Приглашен был весь город, пирогам, тортам и мороженому счета не было. Мороженое с крем-содой, катание на пони, крокет, метание подков, бег в мешках и призы, не говоря уже о бумажных коронах, разноцветных флажках, громадном торте с сорока девятью зажженными свечками (сумма лет четырех именинников) и даже бенгальских огнях, когда стемнело. Потрясающий был день!